Игорь Галеев - Лень, алчность и понты
Будто встретился он на берегу этого водоема со всеми теми знакомыми и друзьями, которые уже умерли. И с каждым говорил так, как будто расстался только вчера. Он увидел своего однокурсника, о котором и не вспомнил бы наяву. "Болел долго, - рассмеялся тот, - очень долго, заживо гнил!" И так же весело смеясь, превращался в одну из давних знакомых, с которой Афанасий познавал азы секса. "Пойдем, пойдем," - тянула она его в ельник, и вот уже её тело обнажено, и страстные судороги испытывает Афанасий...
"Проклятая эрекция! - проснувшись, чертыхается он. - Но неужели он и она умерли? Проверить бы".
Так толком и не выспавшись, он выполз из шалаша. Над водою стоял густой туман, вся местность выглядела сиротливой и одинокой. Было так тихо, что и кашлянуть боязно: вдруг эта тишина расколется как огромное запотевшее зеркало?
Афанасий вышел на дорогу и быстро пошел по ней, приготовившись к длительному лесному броску. Каково же было его удивление, когда спустя пять минут он вышел на окраину огромного поля. И тотчас он услышал голоса.
Повинуясь древнему инстинкту, он вновь зашел в лес и стал подкрадываться к говорившим.
Они стояли возле двух роскошных машин. Их было пятеро и одна из них, женщина, говорила властно и сердито:
- Я сказала: обойдите ещё раз! Загляните под каждое дерево. Все проверьте.
- Да мы же все дороги перекрыли, везде наши ребята с вечера стоят, всю ночь дежурили. Чего ты, Сергеевна, мандражируешь? Все будет тип-топ!
Эти слова произнес здоровяк в кожаном плаще, он ещё не договорил "тип-топ", когда Сергеевна разразилась такой жуткой бранью, что Афанасию показалось, что у деревьев листья увяли.
- Полчаса вам даю! - закончила она, - и попробуй, Годик, ещё только открой свою гнилую пасть!
Здоровяк Годик был явно подавлен.
- Извини, - попросил он, - сейчас все сделаем. Ты - туда, ты сюда, а я в ту сторону.
Афанасий понял, что стал свидетелем чего-то скрытного, компания собралась явно крутая, но весь ужас своего положения он осознал, когда увидел, как в руках у Годика очутился широко известный во всем мире автомат господина Калашникова. И с этим автоматом Годик направился в его сторону быстрым и роковым шагом.
"Это конец!" - ясно понял Афанасий.
Бежать было немыслимо, оставалось только лечь под еловую ветвь, опустившуюся к самой земле. Эта ветка и спасла ему жизнь. Впрочем, и Годик не особенно усердствовал - отойдя на невидимое расстояние, он закурил, присел на корточки и стал вымещать свою злость на построении мстительных жестоких планов.
А Афанасий продолжал слушать, но уже не видеть оставшихся у машин.
- Чего ты нервничаешь? Возьми себя в руки, ты же умница.
- Ты думаешь это так легко - в первый раз?
- А я что - не в первый? Ты же знаешь - что они дерьмо!
- Сереженька, я подумала, может обойдемся без этого, или потом я заплачу, другие сделают?
- Ну ты что? Это они нас сделают. Ты же сама все продумала. Они же все на пределе, они только момента ждут!
- Тише ты, меня что-то знобит.
- Возьми вот, глотни, ты же у меня сильная, Леночка, ты сможешь.
- Я смогу, Сережа. Это же как на охоте, и все они звери больные, но хитрые и опасные. Я так тебя люблю, Сережа. Быстрей бы.
- Ты сама им полчаса дала, иди, подождем в машине.
Хлопнула дверца машины. Афанасий боялся дышать. Ужас осознания конца затянулся. Этот Годик будет возвращаться и заглянет под елку, и прострелит ему, Афанасию, череп из автомата этого идиота-господина Калашникова именно его Афанасий ненавидел в эти минуты смиренного ожидания.
"Они ещё любят друг друга, - чуть было не застонал он. - А может быть выйти и сказать - я ничего не знаю, ничего не видел, но слышал, что вы кого-то ищете, любите на здоровье друг друга, природу, зверей и людей, удачи вам и до свидания. Тут они меня и зароют. Но почему? Ведь если они меня убьют, я даже не узнаю - за что?"
Афанасию стало себя очень жаль. И ему вдруг в голову пришла гениальная мысль: мозг человека содержит в себе всю память об истории человечества и, если не о жизни всех и каждого, то об истории возникновения человека и его первых шагах информация есть у всякого. И если снимать слой за слоем, как при раскопках, то откроется величайшая земная тайна, и все станет ясно-ясно, очевидно-преочевидно. Афанасий даже уловил, как нужно снимать слой за слоем, и теперь он глубоко презирал свою депрессию и все банальные проблемы, и деньги, и машины, и дачи, и отели и виллы, всю эту свинскую бузню, опутывающую свободное назначение человеческой жизни.
"Только бы возвратиться, все было бы иначе. Сейчас я словно проснулся и могу многое сделать, мне интересно, я любопытен, я знаю, что делать!" отчаянно кричало его сознание.
В это же время Годик прошел в пяти шагах от него, остановился и тихо свистнул, ему ответили ещё два свистуна, хлопнула дверца.
- Все проверили?
- Все тихо, Сергеевна! - доложил Годик, и Афанасий понял, что на планете Земля ему ещё предстоит пожить энное количество времени.
- Ну, давайте, несите! Сережа, положи автоматы в машину. Лопаты берите.
Афанасий съежился ещё больше: "Неужели они закапывают трупы?"
Да, что-то явно волочили от машин по земле, и, видимо, ямы были вырыты заранее, потому что скоро стало слышно, как работают лопатами, а потом таскали ветки и скрывали ими следы. Афанасий этого уже не слышал. "Есть хочу, яичницу с колбасой. Есть хочу!" - крутилось в его сознании. Он уже знать не хотел, что рядом какие-то ублюдки с оружием кого-то закапывают. Ему очень хотелось, чтобы вся эта история оказалась обычным поганым сном.
Его отрезвили какие-то хлесткие глухие звуки, потом вскрик и какой-то невыносимо ядовитый мат Годика.
- А-а, суки! - рычал тот, - Волки поганые!
- Ну, что же ты! - это голос женщины. - Сережа!
Вновь раздались глухие хлопки: один, через мгновение ещё два, потом Сергей сказал хрипло:
- Готов, скотина!
- Ты уверен? - голос женщины дрожал.
- Помоги мне!
Дальше все происходило без слов, опять что-то таскали, хлопали дверцы, потом одна машина отъехала и как раз в ту сторону, откуда пришел Афанасий.
А он уже понял, что женщина осталась одна, стоит и курит сигарету с ментолом, и тело её дрожит, но постепенно волнение проходит, и она лишь в напряжении ждет возвращения своего любимого Сережи.
"Запомнить номер машины!" - приходит Афанасию неожиданная героическая мысль.
Руки-ноги у него занемели, но морщась от боли он изгибается и приподнимает голову так, чтобы увидеть машину. Но номера не разглядеть это черный "мерседес" с темными стеклами - таких тысячи. Он даже женщину не узнал бы, если бы и встретил. Вот разве голос...
Наконец появляется и Сережа. Они целуются, он в джинсовом костюме светло-синем, немного седины в волосах, хотя, может быть, это уже отблески от солнца, которое показалось над верхушками деревьев - лица не разглядеть, но повадки не жлобские, несколько нервен, движения рук плавные, даже нежные. Подтянут, широколоб, лет сорока пяти.
Все эти особенности и обычности Афанасий отмечал уже в каком-то азарте, понимая, что сейчас все кончится , и эти двое - Сергеевна с Сережей - укатят, а он останется живым и невредимым. И они действительно сели, мужчина перед тем, как закрыть дверцу, похлопал ботинок о ботинок, "мерседес" газанул и сходу рванул вдоль поля.
Афанасий откинулся на спину, и его лицо сморщилось до неузнаваемости , и слезы потекли, а он смеялся и плакал одновременно. "Все будет по другому, - повторял он, - все будет о кей!"
Потом смело вышел на поляну и увидел кучу хвороста. Трава была примята, но кому могло придти в голову, что здесь что-то закапывали?
Он не решился отправиться по дороге вслед за "мерседесом", благоразумно подумав, что какие-нибудь сообщники могут следить ещё какое-то время за этой местностью. Маловероятно, но все же.
Он возвращался знакомым путем к водоему, когда вдруг впереди раздался глухой взрыв. Потрясения продолжались!
И вновь он крался по лесу, пока не увидел черный дым - это горела вторая иномарка, дым поднимался столбом, внутри машины что-то страшно шипело и лопалось. Паленый и тошнотный запах стоял всюду. А у шалаша лежало что-то черное. Афанасий приблизился и увидел труп Годика - в плаще, с окровавленной головой, вяло сжимающий рукой рукоятку автомата господина Калашникова. По-видимому, внутри машины шипели и плавились два тела, и кто теперь не поверит, что здесь произошла банальная бандитская разборка?
К вечеру Афанасий добрался до дома, где его ждали вкусный борщ, котлеты, жена Ирина и Наташка с Катюшкой.
Ночью с Ириной был яростный секс - стрессовые ситуации даром не проходят, хочется вцепиться зубами в эти дармовые ощущения, дабы почувствовать, что ты ещё живой. Такое же бывало у Афанасия с жуткого похмелья - организм хватался за последнюю возможность связаться с биологической жизнью, ибо все остальные желания гасли напрочь.
Заявлять о случившемся Афанасий не стал, и неделю вообще никому ничего не рассказывал. Но потом проболтался за выпивкой своему приятелю Мишке.
