Ольга Троицкая - Порочная королева
Словно прочитав мысли жертвы, насильник придушил девушку сильнее и, прошептал ей в ухо:
— А теперь позови папу.
Карина подавилась слюной. Ствол еще злее уперся в висок.
— Давай! Будешь пай-девочкой, все закончится хорошо и быстро. Ну-у-у!
Чужим страшным голосом Карина выдавила:
— Па-па.
— Не слышу. — Незнакомец бесцеремонно, как куклу, встряхнул девчонку.
На секунду его ладонь коснулась ее груди, и Карина крикнула громко и отчаянно:
— Папочка!
В дверном проеме с удивленными глазами появился Владимир Петрович. Мгновенно он оценил ситуацию. Его Риночка… Его любимица.
Хозяин с бессилием побежденного поднял вверх руки.
— Слушай, парень, отпусти девочку. Я вот он. Поговорим как мужик с мужиком.
— Мне нужны все.
Карина увидела, как рубашка отца потемнела под мышками.
— Позови свою бабу, — приказал незнакомец.
Владимир Петрович, не спуская глаз с пистолета, прохрипел:
— Вера…
— Что там еще? — раздался недовольный голос с кухни. — У меня сегодня из-за вас мясо пересохло…
Незваный гость приставил пистолет к высокой груди девушки и надавил. Лицо Карины приобрело синюшный оттенок.
— Я сказал, иди сюда! — рявкнул Владимир Петрович. — Мать твою!
Даже во время редких приступов самодурства хозяин старался сдерживать рвущуюся на подмогу нецензурщину. И сейчас грязная брань прозвучала как сигнал тревоги. На пороге немедленно возникла Вера Николаевна. Увидев дочь в объятиях человека в маске и мужа с поднятыми руками, она тихонько охнула, но тут же собралась и закусила губу.
— В доме есть еще кто-нибудь?
Вера Николаевна судорожно сплела пальцы, ее лицо передернулось. Глядя в сторону, Владимир Петрович коротко бросил: «Нет». Надо надеяться, что Денис, как и накануне, просидит до часа ночи в обществе видика, а потом сразу отправится на боковую. Может, хоть ему удастся спастись.
— Я вас не трону, — пистолет кивнул супругам, — но при условии, если получу кое-что.
Прежде создадим благодатную почву для переговоров.
Кажется, идиот пытался иронизировать над ситуацией. "Над смертью обычно подсмеиваются самые последние люди, — вспомнила Карина услышанные в каком-то боевике слова, — дураки и изверги…"
— Ну, ты, — преступник ткнул стволом в сторону Веры Николаевны. — Иди сюда.
Женщина очень медленно, осторожно приблизилась.
— Открой сумку и достань веревки, — последовал новый приказ.
Вера Николаевна, косясь на оружие, опустилась на колени и расстегнула «молнию» на черной сумке, стоящей у ног незнакомца. Карина опустила взгляд. В шелковом чреве теснились аккуратные пачки долларов. Сверху свернулись кольцами бельевые веревки.
— Свяжи муженьку руки и ноги.
Вера Николаевна не двигалась.
— Поторапливайся. Да путай своего козла как следует. Я проверю. Иначе она расплатится, — негодяй тряхнул девушку.
Под градом окриков женщина с силой затягивала узлы.
— Вот так! — ухмыльнулся гость., - Молодец! Теперь ты вяжи мамашу.
Он наконец отпустил Карину, и та чуть не упала. Через пару секунд, придя в себя, бросилась к матери. Вера Николаевна быстро провела ладонью по волосам, плечам дочери, будто пытаясь стереть прикосновения нечистых лап отморозка.
— Лизаться потом будете, — голос незнакомца вклинился между прижавшимися друг к другу женщинами. — Поворачивайся.
Душа вскипающие слезы, Карина взяла веревку.
— Хорошо, — голова в маске одобрительно наклонилась, когда девушка закончила порученную работу. — Иди ко мне.
Не шевелясь, Карина смотрела на преступника. Сейчас еще в большей степени она ощутила свою полную беззащитность перед этим черным человеком. Безумная, детская надежда, что безоружный отец все исправит, трепыхнулась и вытянула ноги. Они трое и ничего не подозревающий Денис в полной зависимости от придурка с пистолетом в руке. Наверное, его подослали конкуренты отца. Криминальный мир, который Карина знала по телевизионным передачам и крутым фильмам, вломился в их дом и поставил семью к стенке.
— Иди. Я жду.
Карина, с трудом переставляя ноги, приблизилась.
— Повернись и заведи руки за спину.
Девушка, почувствовав на своих запястьях пальцы незнакомца, дернулась.
— Спокойно, — ухмыльнулся он. — Все еще впереди.
Ноги девушке грабитель связывать не стал.
Выдернул из розетки шнур телефона.
— А теперь скажи мне, красавица, где ваши мобильники?
То, что он отметил привлекательность Карины, испугало всех троих. Как зайцы в клетке, хозяева уставились на гостя.
— Один у отца.
— Так. Он ему совершенно ни к черту.
Преступник извлек из кармана Владимира Петровича сотовый.
— Еще?
— На кухне…
— Пошли за ним.
Беспомощным взглядом девушка вцепилась в отца.
— Быстро! — уголовник обернулся к Владимиру Петровичу. — Если в наше отсутствие кто-то из вас подаст голос, услышите, как кричит дочь.
Гость легонько толкнул Карину в спину пистолетом, и они прошли на кухню. Здесь плыл едкий запах пригоревшего мяса. Мужчина невесело засмеялся, показывая в волчьем оскале крепкие белые зубы:
— Сегодня семейке буржуев придется остаться без ужина.
Он выключил плитку, взял со стола мобильник Веры Николаевны и обронил:
— Теперь — твой.
Карина вздрогнула. Ее телефон лежал наверху. Она стала «забывать» трубку дома после того, как однажды среди ночи отец позвонил дочери в клуб и устроил позорную разборку. Почему? Ну почему сегодня она не нарушила правило и не взяла его?! Теперь им придется пройти мимо комнаты, где Денис, кривляясь перед зеркалом, слушает неудобоваримую музыку.
Сказать, что телефонов больше нет? Девушка повернулась к сопровождающему.
— В чем дело? — Его глаза приняли настороженное выражение.
Он не поверит. На лбу Карины выступили бисеринки пота.
— Телефон наверху.
— Давай, — гость кивнул в сторону лестницы.
Ступая с кошачьей осторожностью, девушка двинулась вперед. Только бы Денис не услышал их шаги и не выскочил навстречу! Парень имел дурную привычку подсматривать за гостями старшей сестры. Карина проворно скользнула в маленькую гостиную и кивнула на красный мобильник, лежавший на белом диване.
Мужчина взял его. Прислушался. Девушка следила за ним блестящими расширенными глазами. Сердце ее стучало оглушительно и страшно. Преступник не спешил покинуть комнату, точно чуял притаившуюся невесть где опасность.
Повернул туда-сюда голову. Задержал взгляд на картине. Золотое поле ржи, пронизанное васильками, убегает к белоснежной церквушке, упирающейся голубыми куполами в индиговое небо.
И над этой тихой красотой витает, как дымка, непонятная щемящая тоска.
— Хочу к маме, — прошептала Карина., Гость перевел взгляд на девушку, как-то странно усмехнулся и направился к двери.
Медленно они двинулись по коридору. Проходя мимо комнаты Дениса, Карина задержала дыхание. Ее мутило. Вот и лестница. По ступенькам девушка бросилась бегом. Ее поведение гость, видимо, расценил как примитивную боязнь жертвы насильника и не насторожился. Когда они оказались в холле, сказал почти спокойно:
— А теперь, друзья, гоните бабки и расстанемся тихо-мирно. Навсегда.
В сердце Карины зашевелилась надежда, что ублюдок, пополнив свою черную сумку, уйдет, не тронув их.
— Мне нужно тридцать тысяч долларов, — уточнил он.
Лицо Владимира Петровича побелело.
— Я не держу дома такие деньги.
— Что-о-о?! — голос незнакомца посвинцовел. — У тебя нет каких-то дерьмовых тридцати тысяч?
— Я же говорю… — Владимир Петрович задыхался. — Возьми драгоценности. Они хорошо стоят.
— На х… мне побрякушки! Мать твою! — крикнул громила. — Мне нужны бабки. Слышал?
Тридцать тысяч зеленых. Немедленно!
На полированном столике красовалась белая ваза с изящным кораллово-золотистым узором.
Одним быстрым движением гость смел ее на пол, и она, «вскрикнув», превратилась в жалкую кучку осколков. Преступник схватил Карину за волосы, притянул к себе и приставил к ее голове пистолет.
— Хочешь посмотреть, папочка, как она умрет? Это будет незабываемое зрелище. Я вам даже разрешу попрощаться. Может быть.
Вера Николаевна зажмурила глаза, закусила губу, сморщила нос. Красивое лицо женщины скукожила невыносимая мука. Из-под сомкнутых век потекли крупные слезы.
— Слышь, парень… — захрипел Владимир Петрович, — это… Убить нелегко… Жить потом как?
— Я убил десятки.
Голос незнакомца упал холодно и как-то буднично, и Карина поняла: ночной гость не хвастается. Он действительно отправил на тот свет немало людей. Девушка почувствовала легкое головокружение. Потерять бы сознание, отгородиться от разворачивающегося ужаса плотной стеной обморочного состояния.
