Алёна Белозерская - Покинуть Париж и уцелеть
– Вряд ли моя дочь захочет меня видеть. Я был жесток с ней.
– Вы можете все исправить, если захотите. В этом я уверена, как и в том, что она любит вас и, конечно же, простит.
– Есть вещи, которые не прощают.
– Только одно нельзя простить, – с жаром объявила Полина, вызвав улыбку на губах старика. – Предательство! Все остальное поддается корректировке.
– Моя мудрая мадемуазель.
– Не нужно иронии. Вы прекрасно поняли, что я имела в виду.
– И благодарен тебе за совет.
– Я не даю советов. Лишь высказываю свое мнение, не более. А вы уж сами решайте, как поступить. Но вы назначили встречу не для того, чтобы… – Полина замолчала, демонстрируя, что не желает обсуждать личные темы.
– Нет, не для этого, – мсье Гуэн поднялся и протянул руку. – Предлагаю пройтись.
– Согласна. Итак…
– Хочу сделать приятное Софи.
Полина постаралась сдержать усмешку при упоминании имени возлюбленной старика. Впрочем, не одна она улыбалась, когда слушала, с какой нежностью Гуэн говорит о даме своего сердца, учитывая, что таких у него было две. Мадам Эмме – жена. Кажется, в следующем году супруги отметят золотую свадьбу. И мадемуазель Софи – любовница Гуэна уже на протяжении сорока лет. Именно она была матерью единственной дочери, наследницы фармацевтической компании, хозяином которой и являлся Гуэн. Сплетники говорили, что Жозеф-Александр так и не смог понять, кого из двух дам любит больше, поэтому решил жить с обеими. Долгое время дамы не имели понятия, что их мужчина «разрывается на две семьи», уж очень изобретательно Гуэн скрывал факт своей измены. А после, когда тайное открылось, было поздно что-либо менять. С мадам Эмме его связывали бизнес, крепкая дружба и много лет брака, а с мадемуазель Софи – дочь и не менее прочные отношения. Разумеется, обеим дамам было невероятно трудно принять наличие «второй жены» в жизни любимого. И все же уважение и нежность вышли на первый план, затмив обиду за многолетнюю неверность. Никто не решился разрушить давно устроенную и размеренную жизнь, полную любви и взаимопонимания. Конечно, любовница и жена не стали подругами, но, по крайней мере, не враждовали друг с другом и не упрекали своего мужчину в нежелании сделать выбор. Впрочем, выбор он сделал уже давно, когда понял, что не в силах отказаться ни от одной из любимых. Веселая история, если учесть, что ловеласу Гуэну и его преданной жене Эмме было по семьдесят пять лет, а очаровательной мадемуазель Софи – семьдесят.
– Какой подарок вы хотите преподнести своей возлюбленной? – спросила Полина и вдруг рассмеялась, впервые столь остро ощутив всю нелепость происходящего.
– Как невежливо! – недовольно поцокал языком мсье Гуэн, но в глазах его заиграла улыбка. – Плутовка.
– Простите, – Полина слегка похлопала себя по щекам, приказывая успокоиться. – Готова выслушать ваши пожелания.
– Напротив. Слушать буду я. Если бы я мог решить этот вопрос самостоятельно, не вызвал бы тебя. Но у меня совершенно нет мыслей по этому поводу, поэтому предлагай!
Полина остановилась и, прищурив глаза, всмотрелась в лицо своего спутника. Не в первый раз ей приходилось угадывать, что хотят клиенты, но нынешняя ситуация была сложнее, чем многие предыдущие. Придумать подарок для семидесятилетней дамы, да еще не облажаться при этом – дело непростое. Если бы барышне было двадцать или тридцать… в таком возрасте желания женщины и проще, и приземленнее. Пафос, эксклюзивность и впечатляющее количество нулей – наиважнейшие составляющие удачного подарка для девицы, возраст которой не пересек отметку тридцать пять. Сорокалетней особе уже значительно труднее угодить. Чаще всего она одна знает, что желает, а окружающим лишь озвучивает свои желания вслух или же прозрачно намекает о своих желаниях. Дальше – еще хуже! Искушенным красоткам «за пятьдесят» сделать сюрприз невозможно, ибо абсолютно нет шансов их удивить: они на все смотрят сквозь призму опыта, иронии и способны недвусмысленно, хотя и культурно, обгадить непонравившийся подарок. А мадемуазель Софи не пятьдесят, а семьдесят! И живет она на свете в два раза дольше, чем Полина, которая отчаянно пытается придумать что-нибудь такое, чему могла бы обрадоваться старушенция.
– Велосипед или телефон? – наконец устав от напрасных размышлений, спросила она, наивно заглянув в лицо мсье Гуэна. – И в том и другом случае устроим полный эксклюзив.
– Дорогая, ты можешь представить старушку с артритом, катающуюся на велосипеде? – с улыбкой на губах поинтересовался он. – Софи никогда не любила подвижный отдых, в отличие от моей жены Эмме. И модный телефон ей не доставит удовольствия, потому что она не пользуется мобильными. Считает, что они мешают жить.
Мсье Гуэн взмахнул рукой, обращая внимание Полины на посетителей парка. Многие из них были увлечены не общением друг с другом, а своими телефонами, планшетами и другими гаджетами.
– Поняла, что вы имели в виду, – нахмурилась Полина. – Люди перестали общаться. Настоящей жизни они предпочитают виртуальную реальность.
– Именно поэтому я не хочу рисковать. Софи немедленно порвет со мной, если я преподнесу ей в подарок последнюю модель какого-нибудь суперпопулярного телефона. Конечно, я осознаю, что телефон – это удобно. В бизнесе он незаменим. Но в остальном эта маленькая штучка… – Гуэн вытащил из кармана пальто дорогой мобильный и небрежно потряс его в руке, – лишает многих радостей. Раньше к другу можно было прийти в гости без звонка. Взять пару бутылок вина и просто позвонить в дверь. А теперь ни один человек не примет тебя без предварительной договоренности.
– Вы правы. Телефон стал частью нашего мира и одновременно его проклятием. Благодаря ему меня могут найти где угодно, что не всегда хорошо. Но без него я уже не смогу жить.
– Чувствуешь себя покинутой, если он не звонит?
– Да, – кивнула Полина. – Если меня ищут, значит, я кому-то нужна, – она взяла мсье Гуэна под руку и повела к фонтану. – Значит, телефон отметаем. Предлагаю часы.
– Дарил в прошлом году. Разве ты забыла, что сама заказывала в Vacheron Constantin[2] именные…
– Прошу прощения, – перебила Полина. – Действительно забыла. Пустая голова. Тогда парфюм, изысканный и индивидуальный. Только для нее. Например Clive Christian´s Imperial[3].
– Я не скупой, но платить тысячи евро за приятно пахнущую воду считаю верхом неблагоразумия. Тем более что Софи не станет изменять своему любимому аромату. Она весьма консервативная особа.
Полина пожала плечами, словно признала свое поражение и капитулировала, но вдруг встрепенулась.
– Мадемуазель Софи не уважает современную технику, противница нововведений… Скажите, Жозеф-Александр, каким образом она общается со своими друзьями? С теми, кто живет далеко?
– Пишет письма. Софи любит хорошую бумагу, конверты. Она может часами сидеть за столом, составляя письмо, а потом с трепетом ждет ответа.
– Тогда подарите ей особую перьевую ручку. Например, Tibaldi[4] или что-нибудь проще.
– Простота не для Софи, – Гуэн, улыбаясь, кивнул. – Хороший подарок. Сама займешься покупкой?
– Разумеется, – солгала Полина, мгновенно решив, кому из подчиненных перепоручит заказ эксклюзивной ручки, украшенной драгоценностями, для именинницы. – И устройте для Софи ужин. Пригласите дочь. Это будет самым лучшим подарком.
Гуэн молчал, но было видно, что он обдумывает слова Полины. Она же жадно рассматривала этого необычного старика, который, сам того не подозревая, подарил ей незабываемое удовольствие от встречи. И дело было не только в том, что она получит приличные комиссионные, выполняя заказ. Конечно, это грело душу, однако еще большей сладостью по телу разлилось ощущение нежности, которое она испытывала, когда держала мсье Гуэна за руку. В такие минуты Полина представляла на его месте своего отца, который никогда не проявлял в отношении дочери заботу и участие. Этот же старик в эмоциональном плане давал гораздо больше, чем родной папаша, никогда не испытывающий в ней необходимости.
– Спасибо вам, – Полина порывисто обняла Гуэна за плечи.
– Ты плачешь?! – он настороженно отодвинулся и нахмурился.
– Нет, конечно! Все хорошо. Честно!
– Ладно, сделаю вид, что верю. Тебя подвезти? Или ты на машине?
– Нет, я приехала сюда на такси и буду рада, если вы меня подвезете.
– Куда? В офис?
– Отель «Ланкастер».
– И давно ты там живешь?
– Почти месяц.
– Все-таки ушла от мужа?
Гуэн задавал простые вопросы, но Полине вдруг показалось, что он заставляет ее исповедоваться. Было сложно отвечать. Хотелось убежать, скрыться от вопрошающего взгляда, не видеть жалости в глазах или, что еще хуже, неодобрения.
– Ушла, – тихо подтвердила она.
– Весь Париж обсуждает ваш разрыв. Я думал, что это лишь слухи. Оказалось, правда. Очень жаль. Вы были красивой парой.
