Юлия Алейникова - Кузнец человеческих судеб
– Виктор Александрович?
– Да. Слушаю, – так же отстраненно, без всякого интереса ответил голос.
Яна откашлялась, отчего-то рассердилась и строгим, почти обвиняющим тоном произнесла, выпрямляясь на тощих больничных подушках:
– Меня зовут Яна Викторовна Сорокина, и я ваша дочь.
– Кто вы моя? – тем же безучастным тоном спросил «папуля», словно она сообщила ему не об их родственной связи, а о том, что является представителем страховой компании.
– Ваша дочь, – как можно тверже повторила Яна, уже всей душой раскаиваясь в собственном идиотском поступке. Но отступать было поздно. Если она сейчас бросит трубку, то уже никогда не сможет ему перезвонить, поговорить с ним, увидеть, наконец. Придется идти до конца. – Мне двадцать восемь лет, я работаю, так что алименты мне от вас не нужны, – жестко и гордо заявила она, чтобы расставить разом все точки над «и».
– А что нужно? – весьма сухо осведомился Виктор Александрович, даже не пожелав уточнить, откуда она взялась, эта дочь, и как его нашла.
– Я попала в областную больницу с сотрясением мозга, у меня нет ни документов, ни денег. Нужно, чтобы кто-то заехал ко мне домой и привез мне их, – стараясь не давать волю чувствам, как можно суше проговорила Яна, борясь с приступом абсолютно неуместных и ничем не оправданных слез.
– И что, больше привезти некому? – то ли насмешливо, то ли презрительно спросил Виктор Александрович.
– Нет.
Последовала непродолжительная пауза.
– Как ты меня нашла? – уже другим, хотя и не менее отчужденным тоном спросил отец.
– Знакомые помогли, давно уже. – Господи, какая глупость! И зачем она позвонила? Унизительно-то как! Сейчас еще начнет спрашивать, кто ее мать, и будет совсем чудесно, если он ее не вспомнит и пошлет Яну куда подальше. Да и фиг бы с ним! Яна снова начала сердиться, и эта смена эмоций помогла ей в очередной раз не разреветься.
– Менты знакомые? – язвительно поинтересовался отец, и девушка не менее язвительно ответила:
– Нет. Хакеры.
– Зачем?
– Любопытно было, – отрывисто произнесла Яна и неожиданно для себя выпалила: – Короче, ты документы привезешь или мне к чужим людям обращаться?
«Вот дура! «К чужим людям»! А он мне кто? Родной?» – продолжала страдать девушка, когда отец, проигнорировав ее хамоватый выпад, спросил:
– Как зовут твою мать?
– Лера Сорокина. Артистка, в театре драмы играет, ты с ней между отсидками познакомился.
– Говори адрес квартиры и больницы. Привезу тебе документы, – вынес свой вердикт отец все тем же мало эмоциональным тоном.
Яна продиктовала.
– А ключи от квартиры? – спохватилась она, когда отец уже был готов отключиться.
– Не надо.
– Ну, здравствуй, Яна Викторовна Сорокина. – На пороге палаты замер невысокого роста коренастый мужчина с невыразительным лицом и блеклыми серыми глазами, с модной ныне трехдневной седоватой щетиной на скулах и подбородке.
Папа? Вот этот вот тип? Это о нем она мечтала в детстве? Слава богу, что не увидела.
Разочарованию Яны не было предела. С самого утра она жутко волновалась, то и дело причесывалась, поправляла вылинявший больничный халатик, перетащила подушку на другую сторону кровати, чтобы было видно входящих в палату, и то и дело тянула голову к окну, не подъедет ли машина. И все равно пропустила его прибытие.
Мужчина тоже смотрел на Яну, и, судя по всему, и у него знакомство восторгов не вызвало.
Да чего и ожидать? Красотой и статью Яна никогда не выделялась. Тут она, вероятно, в папочку пошла. Средний рост, серые глаза, пухлые щеки, плотная, лишенная изящества фигура. Словом, не Брижит Бардо.
Единственным украшением Яны были густые каштановые волосы. Но их она предпочитала убирать в пучок.
Сообразив, что молча таращится на гостя, Яна спохватилась и, приподнявшись на подушках, поздоровалась.
– Здравствуйте, проходите. Вот тут стул свободный, – зачем-то предложила она, хотя вряд ли отец собирался засиживаться. Отдаст, наверное, сейчас документы, и адье. Может, так и лучше, чем сидеть и не знать, о чем разговаривать.
Но Виктор Александрович, видимо, решил по-другому. Он вошел в палату, за ним вошел еще один мужчина, этот был с большим пакетом.
– На тумбочку поставь, – коротко распорядился отец и уселся на стул. – И в машине пока подожди.
Мужчина поставил пакет и, молча кивнув, удалился.
Водитель, наверное, или охранник, решила Яна. Она знала, что у отца есть своя фирма, что он теперь занимается легальным бизнесом и считается весьма состоятельным человеком. Но у нее никогда не возникало желания разыскать его и попросить денег.
– Значит, ты Лерина дочка, – вот именно, не «моя», а «Лерина», устраиваясь поудобнее и не обращая внимания на Яниных соседок по палате, проговорил отец.
– Да.
– Она писала мне, что беременна, а потом написала, что ты родилась, а после уже о том, что замуж собирается, – зачем-то объяснил отец.
Может, ему не совсем наплевать?
– Она всегда туда собирается, – ответила вслух Яна, несколько грубовато и зло, просто потому, что от растерянности не придумала ничего лучше.
– Поэтому ты ей не позвонила? – чуть сощурив глаза, спросил отец.
– Ну да, – неловко замявшись, согласилась девушка.
– Ну что ж. Вот твои документы, в пакете фрукты, йогурты. – Он уже освоился и теперь сидел, откинувшись на спинку стула, заложив ногу на ногу, и рассматривал уже не Яну, а больничную палату. – Я к завотделением заходил, говорят, тебя на обочине дороги подобрали?
– Ну да, – удивленно глядя на отца, кивнула девушка. Чем больше она его рассматривала, тем интереснее он ей казался. Невыразительным он теперь не выглядел, и глаза его были вовсе не блеклые, а скорее наоборот, весьма яркие, только он их словно притушить старался, прятал за ресницами.
– И как ты там оказалась без денег, без документов?
– Понимаете, я на дороге голосовала, там проселок, машин мало. Остановилась какая-то «девятка» старая, у нее стекла темные были, я сперва и не разглядела, кто там сидит, смогла это сделать, только когда уже села, – рассказывала Яна в сотый раз, поражаясь собственной глупости. – Оказалось, в ней подвыпившие парни ехали. Они метров сто проехали и свернули в лес. Там хотели сперва меня ограбить, а потом изнасиловать. Но я стала отбиваться, они меня несколько раз ударили, а потом я споткнулась и в овраг какой-то полетела. Наверное, головой ударилась. Потому что, когда в себя пришла, их там уже не было и голова жутко болела. Пришлось обратно на дорогу выбираться.
– Сумка, как я понимаю, у тебя пропала? – глядя на Яну, словно следователь на преступницу, спросил отец.
– Ну да. Хорошо хоть паспорта с собой не было. Только мобильник и деньги.
– Ясно. Менты-то к тебе приходили? – взявшись рукой за щетинистый подбородок, задумчиво спросил отец.
– Да. Только что толку. Я тогда вообще плохо соображала, да и где теперь этих парней искать? – безнадежно махнула рукой девушка.
– Ладно. С сопляками этими я сам разберусь. А ты выздоравливай. Если что надо, звони. Когда выписывать будут, я тебя встречу или машину пришлю, – поднимаясь, подвел черту он.
Яна молча кивнула. Отец легко поднялся со стула и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ей вдруг стало до слез обидно. Он ничего о ней не спросил. Вообще ничего. Как живет, где работает, есть ли у нее муж, дети? Впрочем, если он был у нее дома, и так ясно, что нет. Но все равно, почему он ни о чем ее не спросил? Вообще ни о чем! Как она жила все эти годы, да что годы? Всю жизнь без него жила. Не спросил, какая она, что любит, как живет. Вообще ничего!
Яна отвернулась к стене и тихо заплакала. Старухи, соседки по палате, тихо кряхтели на своих койках и на нее внимания не обращали.
Глава 3
– Садись в машину, – сухо велел отец, даже не удосужившись выйти ей навстречу.
Сегодня Яну наконец выписали из больницы. Стоя на маленьком больничном дворе, она с удовольствием вдыхала невероятно свежий, дурманящий до головокружения воздух, зябко ежилась на сыром октябрьском ветру и радостно впитывала в себя краски свежей, по-летнему зеленой травы, желтых берез и серого пасмурного неба, которые из-за немытых стекол больничного окна казались смазанными и неяркими. Влезать в машину ей не хотелось, хотелось еще минутку-другую постоять на воздухе. Но голос отца звучал холодно и требовательно, и Яна тут же послушалась.
В конце концов, он сделал ей одолжение, решив встретить из больницы. Мог бы и не утруждаться, а послать водителя. Ей все равно.
– Как ты себя чувствуешь? – Вопрос прозвучал вежливо, равнодушно, а сам Виктор Александрович даже не повернулся к дочери.
– Спасибо. Хорошо, – так же ровно, не выдавая эмоций, ответила Яна.
