Светлана Алешина - Подарок от нечистого сердца (сборник)
Бросив на нее взгляд, Фунин тут же как бы в пику приосанился и, подбадриваемый Макаровым и Асташевским, пошел к молодежи.
– А мы вот вам тут дедушку привели, – прокомментировал с улыбкой Вадим, обращаясь к парням. – Просветите его на предмет компьютерной грамотности.
– Я сам кого угодно просвещу! Если хотите знать, я привез в Тарасов первый компьютер! Так что лучше меня специалиста в городе не найти! – хвастливо заявил Фунин.
– А в чем вы еще специалист? – с некоторой усмешкой обратился к Фунину один из парней.
– Я? Да во всем! – не вдаваясь в подробности и не раздумывая, ответил тот, усаживаясь на стоявший в вестибюле диван, около которого и стояли, собственно, компьютерщики. – А я смотрю, вы защитные экраны не применяете, – продолжал он поучающим тоном.
– Это еще почему? – удивился один из компании.
– Потому что на девчонок внимания не обращаете! – победно заявил Фунин.
– И где связь?
– Ни фига себе! Компьютерщики не знают об этом? Стыдно! Ведь достаточно полгода посидеть перед монитором – и все! Полное отсутствие полового влечения. А вы что, не знали, что ли? А дальше еще хуже будет. Вообще упадет! А девчонки вон какие хорошие стоят! Как вас зовут, девчонки? – обратился он сразу ко всем и, не дожидаясь ответа, выпалил: – А вот та средняя в меня влюбилась! Ха-ха-ха-ха!
Фунин не слышал, как Макаров с усмешкой сказал Асташевскому: «Вообще-то я не думал, что он так ссинячился».
Асташевский грустно покачал головой, соглашаясь с приятелем. Тем временем девушка, к которой была обращена последняя реплика Фунина, внимательно оглядела его, видимо, оценила и презрительно бросила:
– С чего это вы взяли?
– А, не влюбилась? – нимало не смутился Фунин. – Ну так правильно, тебе мама не разрешает влюбляться пока еще. Ха-ха-ха!
Тут к компании подошли молодые. И все забыли про Фунина, который в одиночестве остался сидеть на диване, и забросали жениха с невестой вопросами.
– Ну что, пообщался? – снисходительно спросил Макаров, который по очереди с Асташевским уже успел посетить туалет.
– Отлично пообщался! – бодро ответил Фунин. – Мне кажется, пора водки выпить. А то с этой молодежью можно впасть в чудовищную скуку.
– Да мне кажется, тебе довольно, – с подозрением отозвался Макаров, окинув фигуру Фунина внимательным взглядом.
– Водки действительно, наверное, довольно, – осторожно вмешался Асташевский. – А вот перекусить не мешало бы… Немного.
– Кому вы будете указывать, маль-чи-ки? – оттопырив нижнюю губу и посмотрев на Макарова с Асташевским как на лютых врагов, вопросил Фунин.
– Это кто тут мальчик? – нахмурился Макаров, который уже с трудом переваривал юмор старого приятеля.
– Ты забыл еще, когда до своего вонючего радио работал у меня в риэлторской конторе на побегушках? – выдохнул ему прямо в лицо Фунин.
Лицо Макарова перекосила гневная гримаса. Асташевский захлопал глазами, взял Макарова за рукав и увлек за собой. Отойдя на несколько метров от Фунина, шепелявя и сюсюкая от волнения, он затараторил:
– Вадик, да его просто переклинило, так сказать… Ничего страшного, просто давай пойдем действительно выпьем, закусим… И нужно найти Тамару, чтобы она его успокоила. Думаю, они скоро отправятся домой. У него бывают такие заскоки, вернее, с определенного времени… Просто ты, может быть, не знаешь, не так часто общался…
– Ну правильно! – услышав последнюю фразу и расценив ее по-своему, вклинился снова подошедший к ним Борис Сергеевич. – Чего ему общаться? Он со всеми нами общается посредством радиоэфира… И поддерживает на выборах, между прочим, плохих людей!
Фунин, насколько ему позволяла дикция, отчеканил последние слова и поднял вверх указательный палец. А выражение лица Вадима Макарова стало совсем злым.
– Слушай, ты на кого пискнул, чувак? – тихо спросил он у Фунина.
– Мальчик, иди и не выпячивайся! – не остался в долгу Борис Сергеевич.
– Так, ну мне, короче, это все уже… – Макаров сжал кулаки.
– Вадик, да оставь его в покое! Боря, ну ты что, с ума сошел, что ли, свадьбу человеку портить! – дипломатичный Асташевский неуклюже крутился между двумя приятелями, пытаясь их примирить.
Фунин, впрочем, был настроен по-боевому и был, похоже, не против поскандалить. Однако Макаров, посмотрев вокруг и поняв, что Фунин привлек всеобщее внимание, счел за благо не будоражить общественность и не раздувать конфликт. Он подумал, что покамест разумнее будет удалиться, имея в виду, что через пять минут служба безопасности тихо-мирно выведет Фунина из помещения и без его, макаровского, вмешательства. По крайней мере, у этих ребят все получится более профессионально.
Вадим направился к банкетному залу, не слушая, что говорит в оправдание Фунина Асташевский. Дойдя до своего места, Макаров еще раз покачал головой и сказал:
– Да… Представляешь, Стас, он стал синяком за один год. А ведь подавал такие надежды. В общем, грустно все это… Грустно.
– Все тленно, все тленно, – разводя руками, завздыхал Асташевский, накладывая себе горку салата. – А я вот слыхал, что Женька Котов пить бросил. Наоборот, так сказать, возрождается.
– Да? – недоверчиво покосился на него Макаров. – Надо же!
– Вот так, – пережевывая салат, кивнул Стас.
– Ну что ж, флаг в руки ему, барабан на шею, – скептически хмыкнул Макаров. – Ну, а мы с тобой пока еще не синие, так что можем выпить. Давай, за чувство меры!
Они с Асташевским чокнулись и выпили. Тут к Вадиму подошла его жена и, склонившись, что-то тихонько шепнула ему на ухо. Вадим поднялся и последовал за ней. Скандальный Фунин был забыт, и Макаров не стал подходить к охранникам с просьбой удалить перепившего приятеля со свадьбы.
А торжество тем временем вступило в ту фазу, когда общее собрание разбилось на несколько практически независимых тусовок, которые сосредоточились в разных уголках как банкетного зала, так и небольшого вестибюля.
Музыканты покинули сцену и тоже разбрелись кто куда. Даже приглашенный тамада, найдя какую-то отзывчивую даму, в чем-то горячо ее убеждал. Дама заливисто хохотала и была довольна проявленным к ней вниманием.
Оставшись один, Асташевский почувствовал некую скуку. Он уже набил свое и без того здоровое пузо, ощутил приятное опьянение, и ему захотелось развлечений. Несмотря на то что свадьба как раз эти развлечения и предполагала, сейчас наступил тот момент, когда лично Асташевский для себя ничего веселого не находил. Для молодежной тусовки он был, мягко говоря, староват, а сообщество близких себе по возрасту людей как-то не складывалось. Макаровы общались с какими-то родственниками, жена Елена уединилась с Тамарой Фуниной в дальнем углу и увлеченно о чем-то разговаривала, а сам Фунин не являл собой достойную для Асташевского кандидатуру в плане общения. Волей-неволей Стас начал крутить головой по сторонам и наблюдать за тем, что делают другие.
Вот, например, двое молодых людей устроили шутливый борцовский поединок. Какой-то древний дед сосредоточенно жевал салат, а его супруга, благообразная старушка, с неопределенной улыбкой оглядывала помещение и людей.
Вдруг на пороге банкетного зала с визгом рухнула на пол девица с красной лентой, нацепленной поверх платья. Вокруг сразу же заахали и заголосили ее подружки и друзья.
– Люда, Люда, как же так!
– Ой, господи, да поднимите же ее!
– Люда, тебе присесть нужно!
– Ты чего, Людк, резко зрение потеряла?!
Двое парней подхватывали девушку под руки, пытаясь поднять, но она, тихонько постанывая, продолжала сидеть и потирать ушибленное колено. Тут от группы музыкантов отделился высокий молодой мужчина кавказской наружности и решительно прошагал к образовавшейся толпе. Он легко прошел через нее и быстро, одним движением поднял свидетельницу на руки, пронес до стола и усадил на стул. Подружки ахнули, а потом восхищенно зааплодировали. Они быстренько припорхнули к столу, обступили Люду и музыканта, после чего вновь посыпались их реплики:
– Люда, тебе уже не больно?
– Ой, я так испугалась!
– А вы всегда такой сильный и уверенный в себе?
– Георгий у нас истинный джентльмен, – постным голосом сообщил упавшей девушке какой-то длинный молодой человек в очках, которого Асташевский недавно видел на сцене.
Кавказец молча улыбался, не отходя от стула, на котором сидела пострадавшая. Молодые жители виртуальной реальности мужского пола покривили губами, поняли, что их присутствие необязательно, и, обменявшись взглядами, скрылись в вестибюле.
Стас Асташевский почему-то почувствовал себя неуютно, можно сказать, лишним на этом празднике жизни, и решил еще раз выйти в вестибюль в надежде отыскать кого-нибудь для общения.
Однако, едва войдя в вестибюль, он хотел было сразу же повернуть обратно, поскольку взгляд его тут же натолкнулся на совсем уже пьяную, ухмыляющуюся физиономию Фунина, который развалился на мягком диване, помахивая левой ногой. Но следом Стас отметил, что Фунин о чем-то разглагольствует с важным видом. Асташевский перевел взгляд на его собеседника. Им оказался незнакомый ему парень лет двадцати восьми, невысокого роста, крепко сбитый, с круглым, красным лицом. Он слушал Фунина не перебивая, из чего Асташевский заключил, что Борис познакомился с ним совсем недавно. Потому что всерьез слушать чушь, которую он нес, мог только человек, плохо знавший Фунина. А бывший риэлтор тем временем не обратил на Асташевского никакого внимания, чему тот в немалой степени порадовался. Его же краснолицый собеседник просто кивал в такт этой чуши и ничего не говорил в ответ.
