Марина Серова - Моя дорогая служанка
– Да так просто. Ты же знаешь: я страдаю запущенной формой любопытства… Вообще-то, Андрюша, мне кажется, что папочка здесь ни при чем. Это, конечно, так, навскидку. Если покопаться в деле поглубже…
– Ага, размечталась! Покопаться ей захотелось! И вообще, что ты, в самом деле, прицепилась к этому случаю? Своих дел нет?
– Нет, – кивнула я.
– Давно?
– Вот уже полчаса.
– Круто! Ну так и радуйся: можешь отдыхать. Я бы на твоем месте поехал куда-нибудь на природу… И лучше с молодым человеком.
– Ты? С молодым человеком? – Я подозрительно посмотрела на моего друга. – Андрюша, извини, не замечала раньше в тебе подобных наклонностей.
– Я имею в виду, тебе надо поехать на природу с молодым человеком!
Мельников сделал недовольное лицо и налил себе еще воды из чайника.
– А-а… мне… А я уж было подумала…
– Так вот, я о той горничной, – резко сменил тему Андрей. – По всему видно, ушлая девица! Мадам Удовиченко сказала, что, пока она еще у нее работала, из дома пропадали кое-какие вещи. Мелочь, конечно, но все-таки…
– А что именно пропадало? – уточнила я.
– Перстень этой дамочки, золотой, с бирюзой. Потом еще цепочка, тоже золотая. Серебряный кулон в виде сердечка с фианитом…
– Она обращалась в полицию?
– Нет, сказала, что, мол, для нее это не слишком большая потеря, а видеть полицию у себя в доме ей не особо нравилось.
– Я даже догадываюсь почему, – усмехнулась я.
– Да? И почему же?
– Скорее всего, мадам Удовиченко подозревала, что кто-то из ее мужчин имеет связь с этой девицей и пропавшие вещи – это следствие их благосклонности к своей пассии. Говоришь, потом, после ухода из дома Удовиченко, девушка принимала на квартире и папочку, и сыночка?! Правильно, чего теряться! Небось и подарки с обоих брала, – усмехнулась я.
– Да, похоже, что так, – кивнул Андрей, шумно потягивая чай. – В квартире нашли кое-какие украшения… Причем одни дорогие, другие – не очень. Думаю, те, что дорогие, дарил девушке отец, а те, что подешевле, – сын.
– И ведь никто не доказал, что девушка воровала украшения, пока работала в доме. Может, действительно «бедный» студент сам тырил их у родной мамочки для своей дамы сердца… А версию, что убил сын, вы не рассматривали?
– Да почему же?! Рассматриваем и ее. Все рассматриваем, причем под лупу. Но я же сказал: следствие еще только началось, материал собирается…
– Но папочка в роли убийцы тебе нравится больше?
– При чем здесь нравится или не нравится? Просто соседка видела, как он приходил к девице в тот день, и слышала шум ссоры. А поругаться, как я сказал, они успели два раза, хорошо так поругаться, соседка даже им в стену стучала: мол, потише там, а то сериал мешаете смотреть!
– Соседка, конечно, бабушка – божий одуванчик, – предположила я.
– С чего ты взяла?
– Кто еще смотрит эти «сопливые» сериалы!
– Да, соседка – пенсионерка, но ей не девяносто восемь с половиной, она все прекрасно слышит и видит…
– В дверной глазок.
– Да хоть бы и так! Что бы мы вообще делали без таких вот бдительных бабулек-пенсионерок?!
Я отставила свой пустой бокал в сторону:
– Да, ты прав… Спасибо тебе за чай, Андрюша. Пойду, пожалуй, не буду отвлекать тебя от работы.
Я встала, Мельников тоже поднялся со своего места:
– Тебе спасибо, что навестила, проведала… Как ты там… вообще?
– Ничего, как видишь, жива-здорова, работаю…
– А я просто пашу, как верблюд на целине!
– Сочувствую вам, господин полицейский, и надеюсь еще увидеться с вами. Ну, пока!
Я направилась к двери. Мой друг пошел меня провожать:
– Давай, мать, наведывайся хоть изредка!
– Наведаюсь, не сомневайся, еще выгонять меня будешь!
Я вышла из здания РОВД и направилась к своей машине. Тут мой взгляд случайно упал на стоящую неподалеку «Ниссан Ноту» оливкового цвета. В ней на водительском месте сидела та самая мадам Удовиченко, которая плакала в кабинете Мельникова, уговаривая его выпустить ее невиновного мужа. Женщина почему-то до сих пор не уехала домой, хотя было непонятно, чего она собирается здесь высидеть?
Не знаю зачем, наверное, просто по какому-то наитию, но я подошла к ней. Женщина смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. Когда я приблизилась, она медленно перевела взгляд на меня. Глаза ее были красными, значит, она наплакалась тут всласть, пока мы с Андреем мирно беседовали.
– Извините, – сказала я, – мы, кажется, сейчас виделись в кабинете Мельникова…
Дама посмотрела на меня и невесело усмехнулась:
– А у вас кого посадили?
– У меня? – растерялась я. – Никого… А что, должны были?
Только тут до меня дошло, что она имела в виду.
– Нет, у меня никто из родственников не арестован, к Мельникову я приходила как к другу. Он рассказал мне в двух словах, что у вас случилось. Я частный детектив, меня зовут Татьяна Иванова, и мне кажется, что я могла бы помочь вам. Если, разумеется, вы сочтете нужным нанять меня.
Женщина удивленно покосилась в мою сторону:
– Детектив? А что это?
– У меня – лицензия, я могу участвовать в расследовании любого уголовного дела, частным образом, разумеется. Меня нанимают проследить за кем-нибудь или…
– А! – вскрикнула мадам Удовиченко. – Я поняла… Господи, ну, конечно! Именно вы мне и нужны! Как это я сама не догадалась? Скорее садитесь в мою машину.
Я опустилась на пассажирское сиденье ее «Ниссан Ноты». Как здесь, однако, комфортно и красиво! Но любоваться внутренним дизайном салона мне довелось недолго. Мадам мгновенно взяла быка за рога:
– Меня зовут Маргарита Игоревна. А вас, Татьяна, как по отчеству?
– Александровна, но давайте обойдемся без моего отчества, мне так удобнее.
– Хорошо. Так, я поняла, что могу вас нанять для того, чтобы вы расследовали это дело сами, без милиции? – уточнила Маргарита Игоревна.
– Параллельно с милицейским расследованием, – уточнила я. – Но это не говорит о том, что им не будут известны его результаты.
– И вы можете сделать так, чтобы моего супруга отпустили?
– Разумеется. Мало того, я просто уверена, что он не убивал ту девушку, вашу горничную.
– Бывшую горничную, – мгновенно поправила меня дамочка. – Вот уже полгода, как она покинула наш дом… Черт! Мне надо было сделать это раньше…
– Что «это»? – уточнила я. – Выгнать ее?
– Разумеется! Как я вообще могла принять ее, ума не приложу!..
– Ну, теперь-то об этом поздно сожалеть, а вот вытащить вашего супруга из этой неприятной истории, думаю, я вам помогу. Маргарита Игоревна, моя ставка…
– Не имеет значения. У меня есть деньги. Приступайте к вашему… как это? Расследованию?.. немедленно! Слышите, Татьяна? Вот вам аванс, когда Виталий будет на свободе, вы получите приличное денежное вознаграждение, не сомневайтесь.
С этими словами Маргарита Игоревна достала из своего большого и красивого кошелька пятитысячную купюру и протянула мне. Я медлила брать ее.
– Что такое? – удивилась дамочка.
– Видите ли, моя ставка – двести долларов в день, – сказала я.
– Да? – удивилась она еще больше. – Ну, хорошо, как скажете…
Она убрала деньги в кошелек и на этот раз достала пятисотдолларовую купюру:
– Этого для начала хватит?
Я взяла у нее деньги:
– Маргарита Игоревна, я сегодня же составлю договор и принесу вам на подпись.
– Ладно, – отмахнулась она, – только начните, пожалуйста, побыстрее ваше расследование. Я так переживаю за Виталия! Как он там, бедный, с этими уголовниками?!
Она закрыла глаза и покачала головой.
– Я сегодня же приступлю к своим обязанностям. Для начала мне надо будет опросить все ваше семейство – и вас в первую очередь, – чтобы составить картину происшедшего. Это является обязательным условием, как и то, что мне говорить вы должны только правду.
– А без этого разве нельзя? – поморщилась дамочка.
– Увы!
Она вздохнула:
– Значит, вы тоже будете копаться в нашем грязном белье и выуживать все тайны нашей семьи! Ужас, какой ужас! Как я могла?! Как допустила, как проглядела?.. Мне будто кто-то завязал глаза…
Она всхлипнула и снова взялась за платочек. Я заметила, что тушь ее потекла, образовав вокруг глаз черные некрасивые пятна.
– Что вы проглядели? – тут же уточнила я.
– Моих мужчин. Мужа и сына. Я не подумала, что эта тварь так себя поведет…
– Маргарита Игоревна, если у вас сейчас есть время, расскажите мне, пожалуйста, про вашу горничную все с самого начала: как она пришла к вам работать, когда, как себя вела в вашем доме, словом, все-все. Мне нужны все подробности. И помните: со мной, как с врачом – только правду!
Маргарита Игоревна вздохнула, потом махнула рукой:
– Ладно, что уж теперь! Вляпались – дальше некуда… Я, честно говоря, не хотела ее брать: очень уж молода, хороша собой – яркая, броская внешность… Ей тогда было всего двадцать четыре, причем едва только исполнилось.
