Марина Серова - Все о мужских грехах
Тут он протянул мне фотографии, на которых были действительно очень симпатичный парень и девушка — красивая блондинка с большими серыми глазами. Были снимки и одной девушки. Понимая, что речь пойдет именно о ней, я стала внимательно рассматривать фото и увидела в глазах девушки старую, еще не прошедшую боль, да и весь ее вид говорил о том, что не все в ее жизни было гладко и спокойно.
— Ведь до чего дело дошло! — хлопнул рукой по столу Андреев. — Ванька ко мне советоваться пришел! Первый раз в жизни! Рассказал все, как на духу, и спрашивает, что ему делать! Я ему сказал, что бабы подарки любят: цепочки, колечки, театры, концерты и все в этом духе. А он мне в ответ, что не берет она у него ничего, даже коробку конфет! Она и в машину к нему ни разу не села! Так теперь охрана его утром на машине до ее общежития довозит, он ее там встречает, и на занятия они вместе на автобусе едут, да еще с пересадкой! Ну где это видано?! — возмущался он. — А вечером, как он ее проводит, машина его домой привозит.
— Да! — согласилась я и покачала головой. — Не думала, что такие девушки в наше время еще есть. А Иван не пробовал ее замуж позвать?
— И не раз! — кивнул Семен Иванович. — А она ему в ответ, что они, мол, не пара! Что он себе другую найдет, а с ней ему счастья не будет! А как-то раз сказанула, что, мол, зря он с ней время теряет! А охламоны мои, которые их каждый день видят, говорят, что любит она его, но… — тут он неопределенно помотал в воздухе рукой.
— Надо понимать, что есть какие-то обстоятельства, о которых она знает, а мы нет? — спросила я. — Но какие?
— Понимаете, Татьяна! — впервые подала голос женщина на диване. — Они люди совершенно не нашего круга. У девочки нет отца, а мать простой врач.
— Клавдя! — рявкнул на нее Андреев. — Ты бы думала, что говоришь! Или мне тебе напомнить, кем ты сама была? — И уже мне пояснил: — Она у меня продавщицей в овощном ларьке начинала. А уж материлась так, что грузчики на глазах трезвели!
— Симон! — укоризненно сказала женщина и горестно вздохнула, возведя очи горе.
— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты меня этим дурацким именем не называла? — заорал Андреев. — Семен я! Семка! С этим именем родился, с ним и помру, когда срок подойдет! А если еще раз такое от тебя услышу, то не видать тебе больше твоих операций на роже и заграниц тоже! У меня на рынке в торговых рядах одеваться будешь!
Женщина поджала губы и демонстративно отвернулась к окну, возмущенно пожав плечами. Вот этого Семен Иванович вынести уже не смог и, шарахнув кулаком по столу, севшим от ярости голосом тихо сказал:
— Выдь, Клавдя! Добром прошу, выдь! Не доводи до греха!
С видом грубо попранной добродетели женщина поднялась и медленно, покачивая бедрами, вышла из кабинета. Андреев проводил ее горящими от ярости глазами, а потом снова налил себе полстакана, выпил и даже не стал закусывать. Тяжело дыша, он закурил, немного успокоился и сказал мне:
— Ты, Татьяна, на нее внимания не обращай! Баба она недалекая, но верная и, как собака, преданная! Она, коль придется, за нашу семью на все что угодно пойдет, хоть господу богу в бороду вцепится! Мы же с ней вместе все это создали! И за это я ей все прощаю! И то, что она из Клавдии в Клаудию превратилась, и то, что она рожу постоянно подтягивает, и подружек ее, таких же дур, как она. Да я даже ее шуры-муры с массажистами и мужиками из фитнес-центра прощаю, потому как сам не без греха и люблю за молодое мясо подержаться. И ни на какую молодую девку, которой только мои деньги и нужны, я Клавдю не променяю!
Он снова выпил, кивнув при этом мне на бутылку, но я отказалась, объяснив:
— За рулем!
— Ну да ладно! — согласился он и, видимо, захорошев, пустился в воспоминания: — Мы же с Клавкой с одной деревни, еще в школе с ней гуляли. Потом я в армию пошел, а она в город перебралась, в общежитии жила. И дождалась она меня честно, хотя нравы там сами знаете какие, — с гордостью сказал он. — Ну, я с армии вернулся и тоже в город уехал — я же в семье младший, мне там ничего не светило. Учеником рубщика мяса устроился, и поженились мы. В том же общежитии и жили, да только предупредили нас, чтобы детей ни-ни, а то выгонят. Вот и стали мы с Клавдей на свой угол копить! Копеечку к копеечке собирали и наскребли! — выразительно произнес Андреев. — Купили дом-развалюху, но свой угол-то, не чужой! Сами себе хозяева! Родня ее и моя с деревни приехала и помогла дом до ума довести! А тут перестройка началась! Создал я свой торгово-закупочный кооператив. Клавдя на бухгалтера выучилась. Подниматься потихоньку начали. И тут наехали на меня: делись, мол! А почему я с этими дармоедами делиться должен? — возмущенно спросил он. — Это я на своем горбу туши таскал! Это я по всей области, как проклятый, мотался! Послал я этих рэкетиров куда подальше, а они меня аккурат возле нашего дома и подкараулили! Клавдя, хоть и тяжелая была, а защищать меня кинулась! Ну, и ей тоже крепко досталось! Попали мы оба в больницу, отлежались, а ребенка потеряли, — с горечью сказал он. — Свистнул я потом родню из деревни, посчитался с подонками этими, а ребенка-то не вернешь!
— Какой ужас! — совершенно искренне сказала я.
Андреев покивал головой на мои слова и продолжил:
— Клавдя потом долго лечилась, благо деньги у нас кое-какие уже появились. Вот Ванька у нас и народился. Она с него пылинки сдувала! Надышаться не могла! Бывало, нашкодничает, паразит, и тут же к матери бежит! Я за ремень, а она в крик! Вот и выросло черт знает что! И кабы не Сандра эта!..
— Как вы эту девушку назвали? — встрепенулась я, потому что Семен Иванович невольно вернул меня к сути нашего разговора.
— Сандра, — повторил он.
— Редкое для наших мест имя, — заметила я.
— Это у нас редкое, а у нее мать грузинка, — ответил он, и я удивилась еще больше.
— Но девушка совсем не похожа на грузинку! Может, у нее отец русский?
— Вахтанговна она, — сказал Семенов и поднял на меня совершенно трезвые глаза. — А по фамилии — Нинуа.
— Не стыкуется имя с внешностью, — задумчиво проговорила я.
— Там много чего не стыкуется, — многозначительно произнес он и как бы между прочим добавил: — Например, то, что ее уже два раза убить пытались.
— Что? — воскликнула я.
— Да, Татьяна! — веско ответил он. — Когда на них с Ванькой первый раз напали, я решил, что это просто хулиганы были. Ну, мои ребятишки вовремя подоспели и накостыляли тем от души. А вот во второй раз они малость припозднились — на другой стороне улицы были! Пока через дорогу перебежали, один из тех, кто на мальцов напал, успел Сашку — это я так Сандру зову — ножом ударить. И заметь — ее! А не Ваньку, который ее изо всех сил защищал, да только куда ему? Маменькин сынок! — недовольно бросил он, но тут же поправился: — Хотя тех четверо было! Тут бы, может, и я не справился, хотя по молодости был здоров, как вол.
— Их задержали? — спросила я.
— Нет! — покачал головой Андреев. — Сбежали, когда моих увидели.
— А девушка серьезно ранена?
— В больнице лежит, проникающее ранение брюшной полости, но, как говорят врачи, опасности для жизни нет, — объяснил он. — Ее мать с Ванькой там круглые сутки дежурят. Я, конечно, и за операцию заплатил, и лекарства покупаю, какие скажут, но… — он вздохнул. — Дело в том, что Сашка, как после операции в сознание пришла, твердо Ваньке сказала, что, когда она поправится, они с матерью из города уедут. А он тут же нам с Клавдей заявил, что уедет вместе с ними хоть на край света. Вот я и стал затылок чесать, что делать!
— Какой же хвост за ними тянется? — задумчиво произнесла я, на что Андреев сразу же ответил:
— Не знаю! Я своих охламонов напряг, чтобы они разузнали насчет Сашки с матерью, откуда, мол, у этой истории ноги растут, а они только кулаками махать и горазды. Вот и стал я у людей интересоваться, кого мне для этого дела нанять. А Мишка Морозов — он ведь тоже деревенский, мы с ним частенько вечером соберемся и за рюмочкой былое вспоминаем — мне и сказал, что ты его из такого дерьма вытащила, откуда он сам никогда в жизни не выбрался бы. Вот я к тебе и обратился. Поможешь? В деньгах я тебя не ограничиваю! — с этими словами он достал из стола и протянул мне конверт. — Как все раскопаешь, еще заплачу! Ты пойми! — настойчиво сказал он. — Не могу я допустить, чтобы мой единственный сын черт знает куда уехал! А он ведь уедет! — уверенно произнес Андреев. — Он же без Сашки дышать не может!
— Сделаю все, что в моих силах! — твердо пообещала я.
— Ну, тогда держи, что ребятишки накопали — авось сгодится! — он протянул мне папку. — И еще! Если помощники нужны будут, то только свистни! Я тебе своих охламонов дам, а они у меня не стеснительные! Крови не боятся!
— Бог даст, этого не потребуется, — ответила я, поднимаясь из кресла, и попросила: — Я возьму две фотографии Сандры — вдруг пригодятся?
