Светлана Алешина - Крошка-месть (сборник)
Выполнив обещанное, я снова уселась перед ней с серьезным видом.
— Ну, вот. Так можно разговаривать, не напрягая голосовые связки. Меня зовут Александра Сергеевна Данич, и, как верно заметила наша секретарша Даша, я детектив.
Она неуверенно поерзала на нашем хрупком стульчике и сообщила:
— Я Дында.
После этого многозначительного вступления она замолчала, ожидая моей реакции, но я совершенно не знала, как воспринять ее странное признание.
Хоть убейте, я не имела представления о том, что ж это такое — «дында». Гордится ли она тем, что она — эта неведомая «дында», или, напротив, это заставляет ее стыдиться и страдать? Поэтому я кашлянула и продолжала молчать, ожидая продолжения. Мне даже стало интересно, что такое «дында», ведь вполне могло оказаться, что это какая-то таинственная секта типа «новоязычников» или «вольных каменщиков».
Она еще какое-то время «держала паузу», а потом повторила с мягким, но требовательным нажимом:
— Я Дын-да…
— Я вас поняла, — кивнула я. — Продолжайте.
— Меня зовут Тамара Николаевна, — удивленно сказала она. — Тамара Дында. Вы обо мне не слышали?
Я пожала плечами.
Судя по контральто, она могла быть оперной певицей. Да и бюст у нее вроде подходящий… Но оперу я не люблю. Поэтому я призналась, что ничего о ней, увы, не слышала.
— Последний раз я была в театре так давно, — вздохнула я.
— Господи, при чем тут театр? — выдохнула она. — Я сама была там последний раз год назад, когда находилась в Италии.
Честное слово, у меня скоро из-за моих клиентов разовьется комплекс неполноценности! Надо же, какая-то Дында уже съездила в Италию, а я торчу в Тарасове безвылазно, как невыездная диссидентка, и никаких перспектив посетить Старый Свет у меня в ближайшем будущем нет!
— Я жена Дынды, — с нажимом сказала она. — Того самого.
Господи, зачем ты послал эту сумасшедшую именно в тот момент, когда я не могу свалить ее на Ларикова? Что она пристала ко мне с этими своими Дындами?
— Какого самого? — спросила я, рискуя окончательно потерять уважение этой странной дамы.
— Год назад моего мужа убили. Дынду Василия Никитича. Предпринимателя… Вы ничего об этом не слышали?
Пришлось признаться, что год назад я еще была далека от проблемы убийств бедолаг-предпринимателей. Поэтому о Дынде я ничего не слышала. А если и слышала, то пропустила мимо ушей.
— Ах, ну конечно… Вы такая юная еще. Совсем ребенок… Так вот, моего мужа убили, убийство, конечно, было заказным. Но дело не в этом. Дело в этом человеке…
Порывшись в сумочке, она достала фотографию и положила ее передо мной.
Я, все еще не понимая, что от меня хочет эта загадочная женщина, покорно уставилась на изображение мужчины в светлом плаще. Мужчина был с виду симпатичный, правда, я не могла сказать это наверняка, поскольку было очень смазано лицо. Плохая была фотография.
Повертев ее в руках, я попыталась вернуть мужчину законной владелице, но она с ужасом отмахнулась от него.
— Нет, оставьте это себе. Мне жаль, что лучшего снимка у меня нет, поскольку я бы хотела, чтобы вы узнали, кто он. И что ему от меня нужно!
* * *Я уставилась на фотографию.
— Подождите, вы хотите, чтобы я выяснила, кто он? — переспросила я.
Она закивала.
— Сейчас я вам расскажу все подробнее, — обрадовала она меня. — После смерти моего мужа у меня остался бизнес… Маленький, но на жизнь хватает.
«Если он позволяет тебе кататься по Италиям, то, надо думать, хватает, — подумала я. — Вот мой бизнес мне ни фига подобного пока что-то не позволяет!»
— Так вот, я не знаю, может быть, это связано именно с убийством моего мужа? Этот мужчина… Он меня буквально преследует. Он стоит под моим окном, он идет за мной к машине, он… Он сводит меня с ума! Я боюсь, Александра Сергеевна! Я никогда и никого так не боялась, как его!
— Ну, я бы не стала бояться, — легкомысленно заявила я. — Вполне приличного вида дяденька… В возрасте. Не киллер какой-нибудь. Не гоблин.
— Вот! — прошептала она. — Видите, вы сами все понимаете! Если бы за мной так настойчиво ходили эти ваши гоблины, я хотя бы поняла, чего они хотят. А он? Чего хочет от меня этот человек?
— Может быть, он в вас просто-напросто влюбился? А сказать не решается?
— Понимаете, Александра Сергеевна, он… Однажды я не выдержала. Остановилась и, обернувшись, прямо спросила его, чего он от меня хочет. Он сказал. Но сказал не по-нашему. На каком-то совершенно непонятном языке. Одно я знаю наверняка — это было что-то очень неприятное. Потому что взгляд у него был… недобрый. Нет, он не злой был. Просто именно — недобрый. Так вот, он сказал мне эту непонятную фразу… К сожалению, я ее не запомнила. Я слишком испугалась в тот момент. Потом повернулся и спокойно пошел прочь. А наутро снова там оказался. Я боюсь, Александра Сергеевна! В конце концов, у меня ведь сын, мне страшно за него! А если это маньяк?
Она наклонилась ко мне и быстро зашептала:
— Маньяки — они ведь, говорят, именно такие и бывают. С виду интеллигенты. Пожалуйста, не могли бы вы мне помочь? Я вам заплачу. Я знаю, ваше агентство считается лучшим в городе, и вы берете дорого, но меня это не волнует!
— Послушайте, Тамара Николаевна, а почему вам не обратиться в милицию? — спросила я.
— Да помилуйте, что я скажу? — всплеснула она руками. — Меня там на смех поднимут! Нет, в моей ситуации лучше частный сыск.
В тот момент история Тамары Дынды показалась мне забавной, странной, любопытной — но не более того.
Знай я, с какими страстями и трагедиями придется мне столкнуться, согласилась бы?
Не знаю. Может быть, нет. Но так уж получилось, что мне эта история показалась действительно простой, и я — согласилась.
* * *— Послушай, я же не говорил тебе, что…
Он внезапно запнулся.
Римма посмотрела на него, ожидая продолжения. Впрочем, она и так знала, что он скажет.
Можно было это не слушать. «Я не говорил тебе, что все будет хорошо. Я не говорил тебе, что мы вечно будем вместе. Я не говорил тебе, что ты сможешь стать звездой экрана!»
Сейчас он смотрел в проем двери, и вид у него был какой-то ошпаренный. Ну, словно ему вдруг явилась Мойра. Дух смерти. Или фантом. Глаза вытаращены, а губы что-то пыхтят — то сложатся в трубочку, то, наоборот, раздвинутся в дикой улыбке.
— Что с тобой? — поинтересовалась она.
Он не ответил. Ну и рожа у него сейчас, подумала Римма, и почему-то ей стало весело. Словно тот факт, что у ее любовника такое вульгарное красное лицо, с песочным пятном поближе к виску, был таким уж радостным. Ах, Римма, тебе явно не хватает эстетического вкуса!
Интересно, что его так ужаснуло?
Она обернулась, надеясь увидеть по меньшей мере гангстеров с автоматами наперевес. Тогда ужас был бы объясним.
Но в дверях кафе стоял вполне интеллигентный мужчина лет около пятидесяти, и вид у него был вовсе не страшный, а совсем наоборот. Римме он показался куда более симпатичным, чем Прохоров с его ужасным родимым пятном. Впрочем, наверное, в нашей стране люди интеллигентного вида становятся такой же редкостью, как птеродактили, и способны напугать, подумала Римма.
Иначе никак не поймешь реакцию Прохорова.
Они встретились в этом кафе, дабы обсудить будущее, которого, как выяснилось, у Риммы не было и быть не могло, поскольку кинорежиссер Прохоров решил, что и лучше Риммочки женщины бывают, а в частности какая-то вульгарная гризетка из школы фотомоделей. Черт, и зачем она пять лет торчала в ГИТИСе? Надо было обучаться актерскому искусству где-нибудь на Тверской-Ямской!
Она пожала плечами.
— Прохоров, — обратилась она к виновнику ее незадавшейся судьбы. — Говори все, что ты хотел сказать, и давай прощаться. Время на тебя мне терять уже надоело. Чего ты хотел-то?
— А?
Он повернулся к сидящей на пластиковом стуле Римме с таким искренним изумлением, что ей показалось, будто ее присутствие здесь он расценивает как самое великое чудо.
— Прохоров, — начиная терять терпение, сказала Римма, — не делай вид, что меня тут быть не должно! Говори, зачем ты позвал меня в эту забегаловку, и давай по домам! Я прекрасно поняла, что у меня нет таланта в отличие от Люси Морозкиной и ты не можешь приказать своему давно засохшему сердцу меня любить! Я правильно выразила твои подлые мысли?
— Римма, зачем так?
Он сказал это тихо, как бы с укоризной.
Римме стало еще веселее.
— Ладно, Прохоров, давай прощаться. Целоваться с тобой я не буду — я и так слишком напряглась за предыдущий год, изображая сумасшедшую страсть к тебе! Пока!
Она поднялась со стула и пошла к выходу.
Мужчины в светлом плаще уже не было.
Она огляделась вокруг и недоуменно пожала плечами.
Странно все-таки, как будто этот мужчина и впрямь был призраком прохоровского прошлого! А уж в том, что у Прохорова прошлое было темным, Римма теперь не сомневалась!
