Агата Кристи - Четверо подозреваемых
"Дорогой Розен, Я сейчас от Самюэля Спата, а на днях видела Майкла Боумена. Он и Елизавета Джексон только что вернулись из Гангуна. Откровенно говоря, поездка была не слишком удачной, но это уже, можно сказать, Традиция. Поскорее пришлите о себе весточку. Еще раз прошу: остерегайтесь того человека. Вы знаете, о ком я... Напрасно вы мне не верите. Ваша Георгина".
- Почта мистера Темплтона состояла из счета от портного и письма от друга из Германии, - продолжил сэр Генри. - Последнее, к сожалению, он порвал во время прогулки. И наконец, письмо, полученное Гертрудой. Цитирую дословно:
"Дорогая миссис Шварц, надеимся, вы придете на наше собрание, которое состоится вечером в пятницу, потому как викарий говорит, что все вам обрадуются, и благадарствуйте за рецепт, он просто замечательный, так что надеимся на вас, оставайтесь в добром здравии, увидимся в пятницу. Преданная вам Эмма Грин".
- Вполне безобидное письмо, - улыбнулся доктор Ллойд. Улыбнулась и миссис Бантри. - Нисколько в этом не сомневаюсь, - сказал сэр Генри, - но на всякий случай навел справки о миссис Грин и о церковном собрании. Предосторожность никогда не помешает. - Любимая присказка нашей дорогой мисс Марпл, - улыбнулся доктор Ллойд. - Кстати, о чем это вы, голубушка, замечтались? - Да нет, ничего особенного, - встрепенулась мисс Марпл. - Просто никак не соображу, почему слово "традиция" в письме к доктору Розену написано с заглавной буквы. Миссис Бантри схватила письмо. - Ой, и правда с заглавной! - воскликнула она. - Конечно, милая, - сказала мисс Марпл. - Я думала, вы обратили внимание. - Это письмо - явное предупреждение, - сказал полковник Бантри. - Я сразу понял. Не такой уж я невнимательный, как вы думаете. Явное предупреждение, только вот о чем? - Вероятно, вам небезынтересно будет узнать, что, со слов Темплтона, вскрыв это письмо за завтраком, доктор Розен отбросил его, заметив, что понятия не имеет о написавшем его субъекте. - Почему субъекте? - удивилась Джейн Хелльер. - Оно же подписано: "Георгина". - Трудно сказать, - сказал доктор Ллойд. - Вполне может быть, что и "Георгий", хотя больше похоже все-таки на Георгину. Одно очевидно: почерк мужской. - А знаете, - воскликнул полковник Бантри, - ведь он неспроста обратил всеобщее внимание на это письмо! Думаю, он просто сделал вид, что не знает автора. Наверное, хотел увидеть чью-то реакцию. Но чью? Девушки? Секретаря? - Или кухарки, - добавила миссис Бантри. - Они ведь завтракали, значит, она скорее всего тоже была в комнате. Но вот чего я совсем уже не понимаю, так это совершенно особое... Она вновь склонилась над письмом. Мисс Марпл подсела к ней и коснулась пальцем листа бумаги, указывая на что-то. Они оживленно зашептались. - А зачем это секретарю понадобилось рвать письмо? - спросила вдруг Джейн Хелльер. - Нет, в самом деле? Очень подозрительно. И кто это ему еще пишет из Германии? Хотя, конечно, если вы говорите, что он вне подозрений... - Сэр Генри вовсе не говорит этого, - заметила мисс Марпл, прекращая шушукаться с хозяйкой. - Он сказал: четверо подозреваемых. Таким образом, он не исключает и мистера Темплтона. Правда ведь, сэр Генри: не исключаете? - Да, мисс Марпл. Грустно, но факт. Весь мой опыт говорит о том, что никого нельзя ставить выше подозрений. В отношении троих из этой четверки я уже изложил причины, пусть достаточно сомнительные, по которым они могли совершить убийство. В четвертом, а именно Чарлза Темплтона, я поначалу был абсолютно уверен. Но в конечном счете взглянул правде в лицо, а она состоит в том, что везде: и в армии, и в полиции, и на флоте, как это ни прискорбно, есть предатели. И тогда я принялся взвешивать все, что мне известно о Темплтоне. Я задал себе те же вопросы, которые только что задала мисс Хелльер. Почему он, единственный из всех домочадцев, не смог предъявить полученное письмо, которое к тому же пришло из Германии? Что за письма он получает из Германии? От кого? Последний вопрос выглядел вполне невинно, и, не долго думая, я задал его Темплтону. Ответ оказался самым банальным: от его немецкой кузины. Сестра его матери была замужем за немцем, и в этом не было бы ровным счетом ничего подозрительного, если бы только Чарлз Темплтон не забыл упомянуть об этом в своей анкете. Теперь же этого было более чем достаточно, чтобы внести его в список подозреваемых, и даже главных подозреваемых. Он мой преемник, и я всегда относился к нему чуть не как к сыну, но здравый смысл и элементарная справедливость требовали от меня признать, что как раз он-то и является самым сомнительным звеном в этой цепочке из четырех человек. Однако, так это или нет, я не знаю. Понимаете: просто не знаю! И, похоже, не узнаю уже никогда. Разумеется, убийца должен быть наказан, но не стоит забывать и о другом... Что не только карьера, но и вся жизнь совершенно честного и порядочного человека может оказаться разрушена единственно на основании подозрения.., которое невозможно доказать.., но и избавиться от которого невозможно. Мисс Марпл кашлянула и негромко сказала: - Насколько я понимаю, сэр Генри, вопрос о виновности или невиновности мистера Темплтона наиболее для вас мучителен? - В известном смысле, да. Теоретически все четверо находятся в одинаковом положении, однако на деле это не совсем так. Вот, например, Доббс... Тот факт, что он находится в числе подозреваемых, разумеется, изменил мое к нему отношение, но, поскольку это никак не отразилось на какой-нибудь другой стороне его жизни, думаю, вряд ли его это волнует. Никому в деревне и в голову не придет, что смерть старого доктора Розена была не просто несчастным случаем. Гертруда, возможно, чуть более уязвима, но и только. Худшее, что с ней может случиться, она потеряет расположение фрейлейн Розен. Всего-то. К тому же я сомневаюсь, что это для нее так уж важно. Говоря о Грете Розен, мы подходим к довольно щекотливому моменту. Грета - девушка весьма привлекательная. Чарлз Темплтон тоже очень хорош собой. Нетрудно догадаться, чем это обернулось. Пять месяцев полной изоляции от внешнего мира сделали свое дело. Случилось неизбежное: они полюбили друг друга. Объясниться они так и не успели: случилось несчастье. Прошло три месяца. Я как раз вернулся из одной поездки, и Грета заглянула ко мне. Она уже продала коттедж, уладила все формальности и в скором времени возвращалась в Германию. Она пришла ко мне, зная, что я уже вышел в отставку. Впрочем, как оказалось, она пришла именно как к частному лицу - по личному делу. После разного рода околичностей она наконец задала мне мучивший ее вопрос. Спросила, что я думаю о том письме из Германии. Видно, ее тоже смущало то, что Чарлз порвал его. Она хотела знать мое мнение, понимаете? Разумеется, она ему верила, но.., если бы только она могла знать точно! Понимаете? Ее, как и меня, терзали сомнения. Она, как и я, очень хотела верить ему, но всякий раз то проклятое письмо, как тень, всплывало из глубин подсознания. Я тогда спросил ее, любит ли она Чарлза, и уверена ли, что он любит ее? "Наверное, да, - ответила она. - Хотя нет, не наверное. Точно любит! Мы были так счастливы! И знали - оба знали, что любим друг друга. Мы думали, что впереди у нас столько времени... И не спешили. Еще немного, и он признался бы мне в любви, а я.., я призналась бы тоже. Но теперь.., вы понимаете.., теперь все не так. Теперь мы словно чужие; не знаем даже, что друг другу сказать при встрече. А если его терзают те же мысли, что и меня? Что, если мы оба изо всех сил пытаемся убедить себя - и не можем! Умоляю, сэр Генри, скажите, что уверены в том, что Чарлз Темплтон не виновен!" Скажите же! Прошу, заклинаю вас!". Но я не мог ей ничего ответить. И они обречены все больше и больше отдаляться друг от друга. Им никогда уже не избавиться от своих подозрений! Сэр Генри устало откинулся на спинку стула. В его глазах была грусть. И главное, ничего нельзя сделать. Вот разве... - Он выпрямился и грустно улыбнулся. - Вот разве мисс Марпл поможет. Что скажете, мисс Марпл? Думается мне, письмо о церковном собрании как раз по вашей части. Оно не напомнило вам ничего, что могло бы помочь делу? Может, вы смогли бы соединить влюбленных, разлученных тяжким подозрением? Они могли бы быть так счастливы! И однако, он так высоко ценил ум этой старомодной и хрупкой старушки, что в его шутливом тоне помимо воли проскальзывали просительные нотки. Он доверчиво взглянул на мисс Марпл. Та кашлянула и поправила кружева. - Вообще-то все это мне немного напоминает случай с Анни Поултни, сказала она. - А с письмом миссис Бантри разобралась не хуже меня. Я имею в виду не то, что про собрание, а другое. Просто вы живете в Лондоне, сэр Генри, и у вас нет сада. Иначе бы вы тоже заметили. - Я чего-то не, заметил? - смутился сэр Генри. - Но что именно? Миссис Бантри взяла в руки каталог и с видимым удовольствием зачитала:
"Самюель Спат... Удивительно изящный цветок с бледно-сиреневыми лепестками и исключительно длинным и крепким стеблем. Одинаково хорош для клумбы и для букета. Майкл Боулен... Немного напоминающий хризантему, удивительно изысканный цветок яркого, кирпично-красного окраса. Елизавета Джексон... Ярко-красное, необычайно декоративное растение. Рангун... Яркий и эффектный декоративный цветок насыщенного оранжевого цвета, долго сохраняется в срезанном виде. Традиция..."
