Александр Смоленский - Virtual, или В раю никого не ждут
Мацкевичу с помощью карты действительно удалось обозначить масштабность проекта. Убедившись, что добился желаемого эффекта, полковник добавил:
– Вот тебе, Игорь, папочка для изучения. – Мацкевич положил поверх карты простую канцелярскую папку с тесeмками. – А это флэшка с дополнительными материалами. Впрочем, я не уверен, что тут основное, а что вспомогательное. Когда подготовишься, мой бывший заместитель детально все с тобой обсудит.
– Соколовский, что ли? Михаил, кажется.
– Так точно. Он.
– Ничего себе папочка. Весит килограмма полтора, не меньше! – Такова была первая реакция, когда я попробовал папку на вес. – Будет что обсудить с Соколовским.
– На все про все у тебя времени не очень много. От силы год.
Леонид Сергеевич хотел сказать еще что-то, но тут я его перебил, возможно, чуть неуклюже.
– Один вопрос, если можно. Какое отношение может иметь ко мне ваш бывший заместитель? Стало быть, это все же задание ФСБ? – Я предпринял еще одну жалкую попытку выудить что-то еще.
– В известной мере ФСБ у нас курирует все. Просто дело вырисовывается нестандартное, достаточно деликатное – словом, с ФСБ каким-то краем мы тоже соприкасаемся. А ты, Игорь, – наша самая большая надежда.
– Вы же знаете мои принципы, я «втемную» не работаю. Мало ли, что у заказчика на уме! Пожалуйста, объясните это кому следует.
– Хорошо! Объясню. Позже, – после некоторого раздумья пообещал Мацкевич.
– Ну и отлично. Тогда я, с вашего позволения, начну вникать. Работать, в смысле.
Когда он ушел, я плюхнулся на диван, понимая, что очень скоро на долгие месяцы покину свое любимое лежбище. И хотя любая привычка – всего лишь память тела или души, мне стало грустно. Неужели тебе, Интеграл, никогда не суждено пожить иной жизнью? Увы, пожалеть меня было некому.
Я лениво потянул сначала за одну, потом за другую тесемку, стягивавшие внутренности папки, полученной от Мацкевича, и наугад вытянул два листка. При ближайшем рассмотрении оба оказались копиями сообщений, снятых с лент информационных агентств. Я не поленился прочитать заголовки.
Пассажиры «нового Титаника» требуют компенсации
Несколько дней назад во время круизного плавания был поврежден и вышел из строя, предположительно в результате взрыва, один из четырех двигателей теплохода. «Это не круиз, а неизвестно что. Для многих это единственное подобное путешествие в жизни, и оно было испорчено», – рассказал журналистам один из пассажиров британец Алан Берг.
При чем здесь какой-то круиз?
Я швырнул листок на ковер. Другая страничка не то чтобы привела меня в замешательство, но, как говорится, и особого восторга не вызвала. Все по той же единственной причине – я снова ничего не понял.
Теракт в Иордании
Список стран, ставших жертвами международного терроризма, пополнился еще одной – Иорданией. Поздно вечером 9 ноября террористы взорвали две гостиницы в Аммане. Погибли 57человек, более 110 получили ранения. Ответственность за «дерзкую диверсию в логове врага» взяла на себя организация «Братство Аллаха» – филиал террористической сети «Аль-Каида». Иордания в шоке. Эксперты обращают особое внимание на то, что удар террористов нанесен по активно развивающейся в стране индустрии туризма. Туристические агентства со всего мира аннулируют свои заявки на посещение Аммана и других туристических уголков страны.
Час от часу не легче. Неудачные круизы. Успешные теракты…
И уж вовсе невнятным оказалось третье сообщение, которое я извлек из папки в надежде хоть что-нибудь наконец прояснить.
На саммите ООН по информационному обмену был представлен прототип «компьютера для бедных». Прежде всего он адресован детям, которые смогут с его помощью образовываться, развиваться и играть… Проблема цифрового неравенства – один из главных вопросов проходящего в Тунисе саммита, самого масштабного мероприятия в истории ООН.
Бред какой-то! Не хватало мне еще записаться в борцы за «цифровое равенство»!
Мои растрепанные мысли прервал звонок в дверь. Ни малейшим жестом я не выдал желания встать и идти открывать. Но звонок не унимался и сверлил мозг. Кто это такой настойчивый?
Я осторожно выглянул на лестничную площадку. Там было пусто. Оставалось лишь зафиксировать взглядом длиннющий коридор. Но ведь звонили же! Нет? Померещилось? Это последнее обследование в «гробу» меня доконало. Глупости всякие лезут в голову. А тут еще Мацкевич с приказом посетить Дубну и прочие места. Неужели Дубна еще кому-то интересна?! Ведь там уже несколько лет ускоритель не запускали. Опять вокруг шпиёны мерещатся.
Глава вторая,
в которой американский мультимиллиардер задумал повернуть вспять финансовые потоки и срочно стал искать в этом деле союзников
Старину Мигана в его восемьдесят один год уже ничто не грело в этом мире. Ни деньги, ни женщины, ни Родина – от севера до юга, равно как и с запада на восток – Кристофа Мигана совершенно не волновали. Старику давно все и вся вокруг представлялись скучнейшей чередой малозначительных событий. Деньги не интересовали его с той самой поры, когда личное состояние перевалило за пятьдесят миллиардов долларов, а активы корпорации, которую он возглавлял с незапамятных времен, составили чуть ли не втрое большую сумму.
Миган был безнадежно одинок, как в наши дни американский военный форпост на Пёрл-Харборе, который полвека назад по чьей-то роковой воле или глупости был отдан на растерзание японцам. Именно тогда у начинающего бизнесмена случился шок от явного унижения национальных амбиций, после чего он уже никогда не пел – ни вслух, ни про себя, – что его Америка превыше всего. Столь характерная для американца слепая вера в исключительность своей страны разрушилась окончательно и бесповоротно, а другими ценностными ориентирами будущий магнат в жизни так и не обзавелся.
Большую часть времени он проводил уединенно в своем добротном кабинете, где, как представлялось окружающим, должен был во все глаза отслеживать финансовые рынки мира. На самом деле Кристофу было глубоко наплевать на рынки, движение которых он предвидел заранее, поскольку, в отличие от рядовых игроков, давно имел возможность на них влиять.
В это пасмурное утро постепенно угасающей калифорнийской осени он скучал в кресле у компьютера, тупо уставившись в монитор, где все еще сохранялся последний расклад интернетовской партии в бридж. Только что он без особых усилий выиграл у виртуального противника двадцать пять тысяч долларов и размышлял, как ими распорядиться.
«Это же надо? Выиграть столько денег и при этом чувствовать себя таким несчастным», – чуть не прослезился он от сочувствия к самому себе.
Ладно! Эти двадцать пять тысяч долларов он отправит в местный дом для душевнобольных. Лет тридцать назад Миган основал его неподалеку от своей штаб-квартиры. Когда-то – надо же! – он наивно мечтал осчастливить человечество, излечив его от приливов тихой шизофрении, неоперабельного рака, церебрального паралича, которым с рождения страдала его младшая сестра. С ее уходом из жизни испарились и наивные надежды избавить человечество от недугов. Именно тогда Миган понял, что может оказаться беспомощным перед судьбой даже при всем своем финансовом могуществе.
Патриарх, как его величали в прессе, недовольно поерзал в кресле. Тело ломило от застывшей позы. Наверное, на погоду. Тучи со всех сторон обступили ранчо угрюмой серой стеной. Может, это возраст дает о себе знать? Ну нет! Еще не время. Ведь он сохранил удивительную ясность мысли!
Старик еще раз взглянул на монитор. Ему удалось запросто расправиться с электронным противником, за которым стояли десятки талантливых программистов, и легко выиграть эту партию. Интересно, на что они рассчитывают, назначая солидный призовой фонд? Он недовольно поморщился. Неужели он больше не способен на авантюры посерьезнее, чем бессмысленная игра с компьютером в бридж? Чтобы не поддаться возрасту и болезням, нужна цель, отвечающая по масштабам его таланту и возможностям. Не заканчивать же жизнь в скуке в этом проклятом кресле?!
Лицо старика вдруг само собой разгладилось, наполнилось энергией. На какой-то момент Кристофом овладел давно забытый приступ одержимости. Беда лишь в том, что осчастливить всех невозможно. Это непосильная задача даже для Господа Бога. Люди завистливы, злы и корыстны по своей натуре. Везение и успех одного – кость в горле для другого. Что ж, значит, придется кем-то и чем-то жертвовать. Пусть моралисты сочтут это безнравственным. Изначальный смысл любой жертвы в том, чтобы малой кровью избежать больших потерь или добиться результата. Для древних греков и римлян, например, это было очевидно. Именно потому они неизменно оставались на коне. Даже христианская мораль не сумела ничего им противопоставить. Только то, что христиане предпочли приносить в жертву самих себя. Но когда это было?!
