Галина Романова - Играющая со смертью
– Тань, а когда у него кто ненормальным был? У него все всегда нормально в принципе. А на самом деле!..
А на самом деле оказалось, что на третьем этаже кроме друзей Тани и ее самой обосновались две одинокие дамы, занимающие по одноместному люксу.
– Весьма пренеприятные особы, – буркнула Вика.
– Это она ревнует просто, Тань, не обращай внимания. Нормальные девчонки. Одна с Сургута. Вторая с Нижневартовска. Молодые, симпатичные.
– Во-во! Тебе бы все по молодым и симпатичным глазами шарить, – заворчала Вика, правда, без особой обиды, Володя был верным и очень надежным, и все об этом знали.
– Всем, кроме этих двух! Представляешь, Тань, выходят по утрам курить на балкон в том, в чем спали.
– А это в чем?
– Да ни в чем почти! Нитки какие-то, веревочки, рюшечки. Сядут, ноги и груди выставят, и дымят и дымят! Ах, Владимир!.. Ах, какие у вас детки красивые! Ах, Вовочка, как вам загар к лицу. Не нравятся они мне, короче. Совсем не нравятся, – и Вика со вздохом покосилась на свои полные колени. – Модели, тоже еще!..
С дамами разобрались. Еще на третьем этаже две семьи из Москвы занимали «двушку» и «трешку». Жили тихо, ни с кем не общались. Встречаясь на первом этаже за завтраком, обедом или ужином, лишь вежливо приветствовали присутствующих и желали им приятного аппетита.
– И все? Больше никого на этаже? – удивилась Татьяна, потому что видела недавно открытой торцевую дверь на этаже и отчетливо слышала там разговор на повышенных тонах. – А восемнадцатый номер кто занимает?
– Ох, подруга, лучше не спрашивай, – покачал головой друг детства, для которого плохих людей не существовало в принципе. – Такая сладкая парочка поселилась вчера вечером!
– Что ты плетешь, Володь? Что плетешь? Анжелка приехала двумя днями раньше! А Андрей вчера вечером.
– Вот-вот, не успел приехать, и такое началось! – Он мотнул коротко стриженной головой.
– Да ладно тебе! – перебила его с фырканьем Вика. – Началось все много раньше. Еще до его приезда все началось!
– А-аа, что хоть началось-то, ребята?
Татьяне стало жутко интересно. Всю негу милого уютного вечера будто ветром с моря сдуло. Даже виноградные листья, устало сомлевшие от солнца, вдруг тревожно вздрогнули и заметались, заметались. А винная гладь в бокале, рубиновым глянцем отражавшая спокойное южное небо, вдруг пошла мелкой рябью. Чудеса, да!
– Что началось? – продолжила упорствовать Татьяна, поскольку друзья вдруг как по команде замолчали и принялись сосредоточенно жевать мясо, к слову сказать, до того мягкое, что не требовало никаких дополнительных усилий при пережевывании. А эти изо всех сил старались, у Володи аж уши шевелились, так он надрывался.
– Вы чего? Сказали «а», надо говорить «б»! Что с этой сладкой парочкой не так, Вика?
– Все не так, – вздохнула она, сделав страшные глаза. – Добром, чую, не закончится этот их отдых! Скандалы с утра до ночи, потом секс! Либо сначала секс, стоны по всему этажу, а затем скандалы. Перед детьми просто стыдно, они же задают вопросы, почему тетя так кричит!
– А-аа, это обычное дело. – Татьяна разочарованно махнула рукой. – Подумаешь, скандалят! От этого, может, и страсть в них так кипит. Я вот в позапрошлом году была в Египте, так мои соседи по этажу…
– Она не носит нижнего белья! – свистящим шепотом перебила ее Вика, и глаза ее наполнились неподдельным ужасом.
– Как не носит? – не сразу поняла Татьяна.
– Совсем не носит!
– Это так заметно?
– Да! Все это видят, все! Она не надевает трусов и при каждом удобном случае это демонстрирует!
– Каким, интересно, образом?
Татьяна уставилась на друга, который сидел теперь между двумя женщинами с пунцовым лицом и нервно вытряхивал сигарету из пачки.
– Она может выйти на балкон в коротеньком халатике и нагнуться, к примеру, когда Вовка сидит вот так за столом и курит, – с чувством выплюнула Вика и покосилась на выход на балкон. – Или встанет так вот у перил и стоит. А те, кто сидят внизу в кафе, все видят, Тань! Представляешь, каково женам! Мужу ее либо есть, либо глазами вверх стрелять!
– А стреляют? – рассмеялась Татьяна: история, обещавшая быть интригующей, перестала ее занимать.
– Тю-юю, еще как! Анжелке, видимо, доставляет удовольствие быть предметом скандала в чужих семьях. Она просто тащится, когда за какой-нибудь дверью ругаются из-за нее. Такая дрянь!.. – Вика выдохлась и толкнула локтем в бок мужа. – Чего притих? Забыл, как я тебе чуть глаза не выцарапала, когда ты ложку со стола уронил, задрав башку к балкону?
– Не забыл, – осторожно хохотнул Володя. – Ложка выпала от неожиданности, Вик. Прикинь, глаза поднимаю, а там такое! С кем хочешь потрясение случится. Я не исключение.
– Да, только у моего хватило ума и сдержанности больше не таращиться на этот чертов балкон, когда на него выползает Анжела, а вот у других…
Тех других Татьяне довелось наблюдать уже следующим утром, когда она спустилась на первый этаж, прошла под легкий навес на улицу, где было организовано летнее кафе при гостинице. Уселась за один из ярко-красных столиков, обвела взглядом всех присутствующих и обомлела, если честно.
Все! Буквально все, без исключения, мужчины украдкой или в открытую таращились на балкон третьего этажа, забыв про завтрак. Кого-то удавалось привести в чувство острым локотком бесившейся от ярости супруги. Над кем-то супружеский надзор не довлел, и мужской алчущий взгляд даже не опускался в тарелку, он жаждал зрелищ. Один из таких, так называемых холостяков привлек внимание Татьяны тем, что он вовсе ничего не стал заказывать. Он пришел, уселся за стол, поднял подбородок к небу и уставился на балкон, ожидая выхода главной героини. Татьяна могла поклясться, что он не моргает.
– Вы станете что-нибудь заказывать? – Очень высокая, очень миленькая официантка Валечка замерла с блокнотиком рядом с мужчиной.
– Вы уже спрашивали, я сказал, что нет, – ответил он ей довольно-таки грубо.
– Тогда не занимайте место за столиком, – губы у Валечки обиженно задрожали. – К нам ходят есть и из соседних гостиниц отдыхающие, и просто соседи, а вы место занимаете. Я вынуждена буду пожаловаться хозяину.
– Так я тоже у вас не живу, – ворчливо отозвался мужчина, нехотя отвел свой взгляд от балкона, резким движением пододвинул к себе меню, бегло прочел и заказал салат, омлет и двойной кофе, добавив нелюбезно: – Только не растворимой дряни, а настоящий кофе, Валентина.
– Хорошо, – кивала она, быстро записывая. – Пять минут, и все будет готово, Евгений.
Видимо, он был из постоянных зрителей, раз официантка Валечка знала его по имени, а в жильцах он не значился. Возможно, Евгений приходил сюда в день три раза, решила для себя Татьяна, налегая на сырники с малиновым джемом. Садился за столик с самым выгодным ракурсом. Так вот именно садился, как сейчас – сразу занимая локтями два места, что отбивало охоту и возможность с ним соседствовать. Поднимал голову и ждал, ждал, ждал…
Загадочная дрянь Анжела, как ее именовали все женщины из отдыхающих, сегодня не вышла к зрителям.
– Проспала, наверное, дрянь, утренний выход, – делилась своими соображениями дама из Москвы с землячкой.
– Наверное, наверное, – согласно закивала та, с хлюпаньем уплетая жидкую манную кашу. – Я слышала какой-то грохот под утро в коридоре. Вероятно, это они пришли с дискотеки.
– Да, я тоже слышала. И еще слышала, что она снова терзала бедного мальчика. Ну как так можно, Наталья Степановна?! Как можно самой ходить без нижнего белья, выставляя на свет божий свои гениталии, и тут же измываться над бедным мальчиком!
– Вы про Андрея, Галина Ивановна? – уточнила на всякий случай собеседница.
Они очень удачно сплавили сейчас своих мужей с детьми на пляж, неторопливо теперь завтракали и так же, как и их мужья двадцатью минутами раньше, бросали вороватые взгляды на балкон.
– Про Андрея, про него, – опустила Галина Ивановна рыхлый подбородок на грудь. – Бедный мальчик! Терпеть такое! Она же его поедом ест, Наталья Степановна! Она его истязает просто!
– А может, ему это…
У Натальи Степановны вдруг мелькнуло в глазах что-то удивительно напоминающее похоть. Глубоко спрятанную от окружающих, тщательно охраняемую, но временами выталкиваемую любопытством похоть.
– А может, ему это очень нравится, Галина Ивановна. Может, он из этих… Из мазохистов! Может, все то, что здесь перед нами устраивается ежедневно, это очень хорошо срежиссированный спектакль, а?
– Да будет вам, Наталья Степановна, – ее землячка неодобрительно на нее покосилась. – Это же извращение, а Андрюша очень милый. Разве вы станете отрицать, что он милый?
Отрицать та не стала, да и каша у нее закончилась, она уже минуты три скрежетала ложкой по обнажившемуся фарфоровому днищу глубокой плошки. Дамы расплатились за завтрак и, похватав свои шляпы и пляжные сумки, поспешили по дорожке, затененной виноградником.
