Ирина Градова - Последняя надежда обреченных
Могло создаться впечатление, что за будущей матерью сына хозяина ухаживают с любовью и заботой. Ей отвели две прекрасные комнаты на верхнем этаже. В обеих стояли большие телевизоры с плоскими экранами, чтобы пленница могла хоть чем-то себя занять. Так что ей ничего другого не оставалось, кроме как с утра до вечера смотреть кабельное телевидение и с ужасом думать о том, что случится после того, как ребенок родится. Как назло, она обладает отменным здоровьем – никакого токсикоза или хотя бы другого малейшего недомогания не наблюдалось. В противном случае можно было бы попытаться настоять на поездке в больницу… Скорее всего, ей вообще не придется рожать в роддоме. Муж предупредил, что среди слуг есть прекрасная старушка, которая много лет работала повивальной бабкой. Так что побег из больницы исключается, и роды пройдут в особняке! За ее рационом питания тщательно следят, белье меняют каждый день, а также убирают комнаты, пылесосят и вытирают пыль. Кондиционер работает в оптимальном режиме, чтобы она и ее ребенок не испытывали дискомфорта. Мужу нужен этот ребенок. О том, что же случится с ней самой после родов, пленница старалась не думать.
2014 год, июнь. Санкт-Петербург
– Ну, и что вы думаете? – спросил капитан Фисуненко, когда эксперт, закончив с осмотром места происшествия, подошла к нему. Здоровенная бабища гордо носила имя Прасковья Павловна Капральская, но за глаза ее все называли другим именем, производным от фамилии – Капрал. Капрал отличалась тем, что, несмотря на необъятные габариты, носила только трикотажные платья и обожала драгоценности. Муж ее, капитан торгового флота, постоянно привозил Капралу золотые цацки, и все сразу узнавали, когда он вернулся из рейса: в тот день на ней обязательно появлялась какая-нибудь дорогая безделушка. Но, помимо забавной стороны, у Прасковьи Павловны имелась и другая, профессиональная, и вот тут уж никому не пришло бы в голову смеяться. Капрал считалась одной из лучших спецов в своей области, и именно к ней обращались, когда иные эксперты не могли справиться с задачей. Капитану просто повезло, что Капрал здесь!
– Девять выстрелов с очень близкого расстояния, один в область паха, остальные в разные места, – спокойно ответила на вопрос эксперт, снимая перчатки. Фисуненко невольно обратил внимание на ее ногти – коротко подстриженные, красивой формы, покрытые ярко-алым лаком, резко контрастирующие с толстыми, короткими пальцами. Этот цвет притягивал взор, и капитан едва сумел оторвать взгляд от рук Капрала, проговорив:
– Про выстрелы я и так в курсе, скажите мне то, чего я не знаю!
– Пока ничего конкретного, – покачала головой Капрал. – Кроме того, что ни одно ранение не являлось летальным. Смерть наступила, скорее всего, от потери крови. Остальное выяснится при вскрытии.
Когда эксперт отошла, к Фисуненко тут же подскочил младший лейтенант Петр Гаврилов, который слышал весь разговор, стоя в сторонке.
– Что думаете, босс? – спросил он.
– Пойдем осмотрим повторно автомобиль, – вздохнул капитан, вытаскивая из кармана пачку «Примы». Младший лейтенант услужливо поднес к сигарете шефа зажигалку. Сам он курил «Парламент» и не представлял, как шеф мог смолить такую гадость!
Машинка и вправду заслуживала того, чтобы взглянуть на нее еще разок. Это был кремовый «Ягуар». Хромированные части, начищенные до блеска, говорили о том, как тщательно покойный хозяин заботился о «железном коне». Таких автомобилей в последнее время в Питере развелось немало, хотя за границей лишь очень состоятельные люди могут позволить себе подобную роскошь. В основном это представители шоу-бизнеса, для которых эпатаж является стилем жизни. В целом же заграничные богачи предпочитают машины поскромнее, не так бросающиеся в глаза. Но Россия всегда жила на широкую ногу, и в ней, как говорится, встречают по одежке. В этом случае – по автомобилю. Хотя владелец роскошного «Ягуара», судя по внешности, вовсе не принадлежал к коренным жителям России.
Когда капитан со своей группой приехали на вызов, их взорам открылась следующая картина. Новенький «Ягуар» стоял на обочине Выборгского шоссе, а в нем, практически вывалившись наружу с переднего сиденья, находился мертвый человек. Его тело изрешетили выстрелами – неизвестный убийца выпустил в него всю обойму. Сейчас, глядя на залитый кровью салон машины, Фисуненко вспомнил слова эксперта о том, что водитель скончался от потери крови. Кроме выстрела в пах, были еще две пули, которые пришлись в правое плечо, одна – в шею, еще две – в область груди и две – в оба колена.
– Как в тире, – пробормотал капитан, обходя «Ягуар».
– Что? – переспросил Гаврилов.
– Убийца стрелял, как в тире, – ответил Фисуненко, взъерошив светлые волосы на затылке. – Он ходил вокруг машины и стрелял спереди, справа и слева. Жертва не могла сбежать, ведь первый выстрел, возможно, пришелся в промежность…
– Боль, наверное, адская! – нервно сглотнул младший лейтенант.
– И крови – море, – кивнул капитан. – Убивали долго, а потом оставили умирать. Кстати, документы нашли какие-нибудь? – спросил он у Гаврилова.
– Ничего! Ни паспорта, ни водительских прав. Зря, при такой-то машине! Любой гибэдэдэшник мог остановить.
– Но, как видно, не остановил, – усмехнулся Фисуненко. Он вытащил мобильник и набрал номер.
– Машуня, радость моя, это Женя, – ласково сказал он в трубку. – Пробей-ка для меня одну тачку. Заметная такая, кремового цвета, практически новая. «Ягуар» с номерами…
Он вопросительно повернулся к Гаврилову, который продиктовал ему номера машины. Капитан дал отбой, а через несколько минут раздался звонок.
– Спасибо тебе, фея моя, – выслушав девушку и все записав в блокнот, сказал капитан. – С меня конфеты. Ты, кажется, «Рафаэлло» любишь?
Засунув трубку в карман, Фисуненко повернулся к младшему лейтенанту.
– «Ягуар» зарегистрирован на некого Тимура Муртузаевича Гаджиева, жителя Санкт-Петербурга. Надо бы нам сгонять по этому адресочку. Район шикарный, на Васильевском Острове.
– Простой «русский» человек, – вздохнул Гаврилов.
Дом, в котором проживал гражданин Гаджиев, был старой сталинской постройки. Его давно не красили, и стены во многих местах облупились, но простоит он еще много десятков лет – умели строить при Отце Народов! Лифт отсутствовал. Вскарабкавшись по сравнительно чистой лестнице, на которой, правда, слегка попахивало плесенью, Евгений позвонил в квартиру. Никто не отозвался. Гаврилов и Фисуненко поочередно давили на звонок, но безрезультатно. Тогда капитан позвонил в квартиру напротив. Подозрительно быстро раздался женский голос за дверью:
– Кто там?
Видимо, своими настойчивыми звонками они привлекли внимание соседки Гаджиева, и она уже некоторое время наблюдала за ними в дверной глазок.
– Полиция, мадам, – ответил майор, поднося удостоверение к глазку.
Дверь открылась, но цепочку женщина предусмотрительно не сняла. Еще раз внимательно изучив документы, она, наконец, удовлетворенно кивнула, давая понять, что теперь верит: перед ней не мазурики какие-нибудь, а настоящие работники органов правопорядка.
– Где ваш сосед, не знаете, случайно? – спросил Фисуненко.
– А кто ж его знает? – пожала плечами женщина. – Он редко бывает. Вообще-то, сосед он хороший, не могу пожаловаться: никого не водит, всегда один приезжает.
– На чем приезжает? – поинтересовался Гаврилов.
– Машина у него шикарная, – протянула соседка, восторженно закатывая глаза. – Вся блестит, большая такая!
– А скажите, – прервал женщину Фисуненко, – Гаджиев один проживал?
– Один, один, – закивала соседка. – А почему, собственно, вы все про него спрашиваете? – с опозданием удивилась она.
– Убили соседа вашего, – ляпнул Гаврилов и тут же прикусил язык, потому что капитан посмотрел на него таким ледяным взглядом, от которого у молодого опера кровь в жилах застыла.
– Мама дорогая! – воскликнула женщина, прикрыв рот рукой.
– Давай за ордером, Гаврилов, – сухо приказал Фисуненко.
– Товарищ капитан, пятница же, да и время уже…
– Что хочешь делай, – перебил Евгений, – но до вечера квартиру надо вскрыть! А я пока с гражданкой побеседую.
То ли от страха перед начальником, то ли от великого служебного рвения, Гаврилов управился с ордером в рекордные сроки: уже через два часа в кармане у Фисуненко лежал необходимый документ, а слесарь из домоуправления вскрывал сложный тройной замок, которым была оборудована дверь Гаджиева.
Когда дверь распахнулась, перед оперативниками и слесарем открылась поистине чарующая картина.
– Эрмитаж! – присвистнул Гаврилов, широко раскрыв глаза.
