Мария Мусина - Заклятые подруги
— Если это было ночью, — холодно проговорила Померанцева, — чего ты сейчас-то рыдаешь? — И в сердцах грохнула трубку.
В квартире номер 169 не пахло — разило обильно разлитыми дорогими духами.
Воротов велел экспертам взять воздух на пробы и мрачно уселся на кухне. Танцующей походкой подгреб Кудряшов.
— Сдаюсь, гражданин начальник, не бейте только ногами по голове — все скажу.
Разъяренный взгляд Воротова разбился о наивно просящий взор голубых Славкиных глаз.
— Хочешь говорить — говори.
— Если честно — чует мое сердце: шлепнули бабу во цвете лет.
Воротов и сам был уже в этом уверен, но из упрямства спросил:
— С чего бы это?
— Алевтина Григорьевна Коляда по образованию фармацевт. Ты видел когда-нибудь живьем этих душечек в белоснежных халатах? Неужели ты думаешь, что кто-нибудь из них — при необходимости — выберет такой варварский, кровавый, грязный способ, как самобросание с четырнадцатого этажа?
Труп увезли, экспертная бригада наконец закончила работу и уехала. Капитан Мальцев проводил экспертов до лифта, вытер ноги о половичок и шагнул в 169-ю, захлопнув за собой дверь.
Воротов и Кудряшов, сидевшие по-прежнему на кухне, встретили его усталым молчанием. 8.25. Летнее раннее солнышко вовсю светило в окна.
— Щас, командир, — Кудряшов слегка потянулся, — щас опечатаем все. Печать при тебе?
Милиционер кивнул.
— Звонка ждем, — пояснил задержку Воротов, — ребята одну дамочку обещали вычислить. Перезвонят — и поедем.
— Я вот что еще хотел сказать, — робко начал капитан, — труп, принадлежащий гражданке Коляде…
Воротов поморщился, Кудряшов усмехнулся.
— Он очень тяжелый, труп-то, — продолжил Мальцев. — Потерпевшая женщина в теле была.
— Вывод напрашивается? — подмигнул Кудряшов.
— Напрашивается, — расплылся в счастливой улыбке милиционер. — Если это убийство, то убийцей должен быть физически крепкий мужчина.
Соловьиная трель звонка не дала капитану развить свою гипотезу. В дверь звонили. Воротов удивленно показал на часы — 8.30. Кудряшов вопросительно глянул на капитана.
— Может, что забыли? — прошептал тот.
Кудряшов мягко проследовал в прихожую. Встал боком и резко рванул дверь на себя, прикрываясь ею, как щитом.
— Ау, Алевтина-а-а, — запел на пороге теплый баритон.
В дверном проеме нарисовался небольшого росточка человек, имеющий фантазию в свои хорошо за сорок носить пиджак в крупную клетку и платок в огурцах на шее. В руках у пришельца был букет роз, в глазах — игривая веселость.
Воротов выглянул с кухни и приветливо пригласил:
— Проходите.
Улыбка сползла с лица пришельца. Оказавшийся за его спиной Кудряшов закрыл дверь.
Пришелец растерянно обернулся.
— А где Алевтина? — Губы его двигались беззвучно.
— Где ж ей быть? — сурово произнес Кудряшов. — Прошу. — И указал широким жестом в глубь квартиры.
Человек с платочком на шее засеменил, следуя в указанном направлении. Завидев форму капитана, попятился. Кудряшов мягко подтолкнул его в спину:
— Чай не бандита увидел — милиционера, чего пугаться?
Воротов, поколебавшись секунду, достал свое удостоверение и представился.
Пришелец потянул носом воздух:
— А чем здесь пахнет? И что, собственно, случилось?
— Нам бы хотелось знать ваше имя. — Кудряшов продолжал стоять у него за спиной.
— Леонид.
— На круглом, чуть тронутом мефистофельской бородкой лице заискивающе заплясали глаза.
— Почему же вы, Леонид, больше не спрашиваете, где Алевтина Григорьевна? — Кудряшов мрачно выдвинулся вперед.
— Я не знаю… Я жду, когда вы мне скажете.
— Это Алевтина Григорьевна позвала вас в столь ранний час в гости? — Кудряшов забрал из рук Леонида розы. Нашел вазу. Налил в нее воды. Водрузил в спасительную влагу цветы. Поставил на стол. Громко тикали часы с кукушкой. Воротов подошел к ним и остановил маятник.
Леонид зачарованно следил за этими неспешными манипуляциями.
— Располагайтесь, — со значением произнес Воротов.
Леонид без сил рухнул на стул.
— Где-то я вас видел, — пристально вглядываясь в пришедшего, сказал Кудряшов.
— Передача о тайнах взаимоотношений между мужчиной и женщиной, — польщенно ответил Леонид и несколько расслабился.
— Точно! — Кудряшов обрадовался так, словно миллион выиграл.
Леонид тут же обрел уверенность в себе.
— Я хотел бы знать, — резко начал он, но, опомнившись, перешел на вежливо-мягкий тон, — я бы хотел все-таки узнать, что случилось. — Он полез во внутренний карман пиджака, достал удостоверение. — Моя фамилия Долгов. Я сотрудник клиники неврозов. Кандидат медицинских наук! Меня Алевтина Коляда в гости пригласила. Где она?
Кудряшов внимательно, словно пограничник на паспортном контроле, рассматривал удостоверение личности. Капитан сурово хмурил брови, пощипывал задумчиво пшеничные усы. Воротов безучастно молчал…
Известие о смерти Алевтины, казалось, не произвело на Долгова сильного впечатления. Гораздо больше его взволновало то обстоятельство, что Алевтина умерла такой страшной смертью.
— Боже мой, — проговорил он механическим голосом, — упасть с такой высоты… — В глазах Долгова стыл неподдельный ужас. — Вы считаете, что это самоубийство?
Воротов отфутболил вопрос обратно.
— Не знаю, — подумав, сказал Леонид. — Суицид и Алевтина? Она, конечно, была очень напряжена в последнее время. Но у нее был не тот характер, чтобы принимать все близко к сердцу. Впрочем, психика у нее, как легко понять, была неустойчивая.
— Она была вашей пациенткой?
— Упаси Бог! Но представьте себе человека с абсолютно адекватной психикой, который сделал бы гадание своей профессией… Я вам как психотерапевт, как психиатр говорю: тут кроется некий внутренний комплекс. Опасный и разрушительный для личности.
Долгов приготовился было продолжить, но Воротов прервал его.
— И все-таки, — медленно проговорил, — не находите ли вы, Леонид Михайлович, что ходить в гости в восемь утра — это, пожалуй, рановато…
Сафьянову снилось, что жена на кухне раздраженно, металлически резко лязгает кастрюлями. Сон плавно переходил в явь. Андрей открыл глаза и отчетливо понял: та, что всегда не в духе, и вправду громыхает кастрюлями. «Специально, — подумал тоскливо. — Что за жизнь?..» Глянул на часы — восемь. Опять день пропал. Не выспишься — пропал день.
Андрей заявился домой под утро. Он знал, чем это ему грозит. Но Оксана сегодня почему-то не врывалась в кабинет, как бывало обычно, когда Андрей не ночевал дома. В таких случаях она всегда начинала без предисловий, быстро и грубо выпихивая из себя: «Ну что? Нагулялся? Натрахался? Котяра вшивый…»
Сейчас жена просто скрежетала на кухне кастрюлями. Сафьянов, свернув свое огромное тело калачиком, крепче прижал к себе плед. Прошлый раз она уж очень долго вопила, не могла никак уняться: «Умный стал! Прячешься теперь? Машину под окнами своих шалав не оставляешь. Боишься, дрянь?!» Боже! Как надоела эта слежка! Да, теперь он не оставлял машину под окнами домов, куда ездил в гости. Его жена мгновенно угадывала, к кому он поехал. Как? Катается, что ли, по всей Москве, заглядывая в подворотни: не стоит ли где родная красная «Мазда». Может, конечно, «маячок» под капот воткнула. Андрей однажды даже проверился в соответствующей фирме, но не обнаружился «маячок»; детективы уверяли также, что и слежки за Андреем нету. Однако чего не могут все детективные агентства мира, то может одна, но ревнивая жена. Как вычисляла его Оксана — для Сафьянова было загадкой. Но факт остается фактом: она практически всегда знала, где он находится.
Андрей встал, потянулся и побрел на кухню, где окопалась супруга.
— Здороваться надо! — сухо прозвучало ему навстречу.
Сафьянов, опасаясь, что его голос прозвучит сейчас слишком заискивающе, предпочел промолчать.
«Неужели пронесло? — думал Сафьянов, удивляясь тому, что сегодня не было привычного ора. — А что, собственно, произошло? У Мишки Дракова сидели. Скажу: сидели, мол, у Мишки, я звонил ей, трубку не брала… Ах да, автоответчик… Между прочим, — вспомнил Сафьянов, — я ведь действительно, кажется, звонил — она трубку не брала, на автоответчике должно было записаться».
Окрыленный, он напустил на себя недовольный вид, чтобы перехватить инициативу.
— Где ты была вчера? Я тебе звонил весь вечер. Мы у Мишки Дракова сидели…
— Где звонил-то? Где звонил, пьяная твоя харя, не помнишь уже, что делал!
— Как не помню?
Оксана с торжествующим видом нажала кнопку. Лента автоответчика не хранила сафьяновского голоса.
— Но я звонил…
— Я уже слышала, под утро заявился…
— У Мишки Дракова сидели…
