Нэнси Розенберг - Месть
Бар «Элефант» до отказа заполнили мужчины и женщины в форме. С тех пор как было закончено строительство правительственного комплекса, управление захватило бар и с тех пор считало его своей собственностью. Атмосфера там была, как в «Касабланке» образца 1942 года. Стены выкрашены в белый цвет, под потолком кружились лопасти вентиляторов. На сцене играл чернокожий пианист, которого вряд ли кто слушал, поскольку все были заняты своими делами. Здесь действительно вершились дела, рассматривались прошения о помиловании и творилась закулисная кухня. Если прокурор говорил, что дело надо решить в подразделении номер шестьдесят девять, значит, речь шла о выпивке в «Элефанте». Это в управлении было известно всем.
У стола напротив двери стояли два юриста отдела — Клинтон Силверстайн и Маршалл Даффи. Это был один из тех высоких столов, за которыми не сидят, а стоят. Обычно администрация баров и ресторанов использует такие столы затем, чтобы натолкать как можно больше людей на возможно меньшую площадь. Силверстайн водил пальцем по краю своего стакана с джином и тоником, а Даффи в это время наливал себе пиво из высокого кувшина. Даффи был высок и черноволос, на нем отлично сидел сшитый по последней моде костюм, сорочка накрахмалена и сияла незапятнанной белизной. На шее повязан галстук. Он склонился над полным и коренастым Силверстайном.
— Ты забавный чудак, знаешь, — говорил он Клинтону. — Это так, хотя я и называю тебя своим другом.
— Да, я чудак. Все правильно. Правда, при этом я не ношу контактных линз. Ты знаешь, как странно ты в них выглядишь?
Клинтон отступил от стола, расслабил узел галстука и улыбнулся приятелю.
Даффи отпил из стакана, проглотил пиво и заговорил.
— Блюз моего детства. Его очень любит моя жена. Все женщины любят блюз. Подумаешь, большое дело — это назначение. Я думал, что тебе вообще на все наплевать.
— Это было раньше. Раньше мне действительно было наплевать. Когда начальником был Фаулер. Меня тошнит от отделения мелких правонарушений. Черт подери, если мне придется заниматься еще одним делом о вождении автомобиля в пьяном виде, я брошу все и подам в отставку.
— Да никуда ты не подашь. Ты спокойно проглотишь это назначение. Тоже мне, большое дело, назначили бабу. Не так уж она и плоха. У нее чудесная маленькая задница. Она чем-то похожа на мою жену. — Даффи отошел от стола, едва не свалив стоящую в кадке пластмассовую пальму.
— Да меня совершенно не волнует, как она выглядит. Я знаю только, что она баба с большим приветом. Единственное, что ей нужно — это транквилизаторы и хороший мужик. То и другое вместе. Вот что я думаю. Она будет править железной рукой, попомни мои слова. — Клинтон запустил руки в свои курчавые волосы, подняв их дыбом и став похожим на чемпиона по боксу Дона Кинга.
— Знаешь, это выглядит так, будто горшок дразнит котел за черноту, мой дорогой. — Даффи посмотрел на входную дверь. — Ну-ка сделай глоток побольше, Клинти, и успокойся. Вот идет твой новый босс.
— Лили, — позвал ее мужской голос. — Идите сюда.
В баре было темно и дымно, она плохо ориентировалась в полумраке, ее глаза еще не отвыкли от яркого дневного света. Она пошла на голос.
— Привет, Маршалл, кажется, вечеринка успешно началась без меня.
Ей было тревожно. Она нервно оглядывала помещение. Судя по всему, здесь было все управление в полном составе и половина присяжных поверенных округа. Она редко посещала подобные вечеринки. У нее было для этого слишком мало времени, да к тому же коммуникабельность не являлась ее сильной стороной.
— Нет, мы все с нетерпением вас ждем. Вы сегодня почетный гость. Что будете пить?
Она собралась было заказать привычный бокал белого вина, но затем передумала.
— Я хочу «Маргариту» с солью.
Даффи замахал рукой, стараясь привлечь внимание официантки, и Лили торопливо добавила:
— Да, еще я хочу рюмочку текилы.
«Может, после этого мне станет лучше», — подумала она. Кажется, мужчины поступают именно так, когда им выпадает трудный день. Отойти от суеты и дать алкоголю сбить себя с ног. Кажется, это идет им на пользу. Может, и ей это будет полезно. Сегодня был трудный день, кроме того, на психику давило новое назначение.
— Знаете, на меня это произвело впечатление. Клинтон и я только что говорили о вас. Он признался, как волнуется от того, что ему придется работать под вашим началом.
— Кажется, не очень-то он взволнован. Кстати, куда это он исчез?
Она засмеялась, хотя ей было совсем не смешно. Такие специалисты, как Силверстайн, представляли для нее особую проблему, с которой придется столкнуться, приступив к работе. Как она будет руководить специалистами, которые имеют намного больший, чем у нее, опыт работы и не меньшее самолюбие. Это будет очень нелегко. Пожалуй, сейчас ей стоит выпить, чтобы притупить испуг и волнение.
Даффи повернул голову и сделал удивленную физиономию. Клинтон переместился за стоявший в отдалении стол и разговаривал с Ричардом Фаулером, предшественником Лили.
Лили пыталась смотреть в прозрачные голубые глаза Даффи, но ее так и тянуло посмотреть на Фаулера.
— Вас перевели в отдел убийств, пошли по моим стопам, да? — Она жгла глазами спину Фаулера, желая, чтобы он обернулся. Вместо того чтобы аккуратно поставить на пол портфель и сумочку, она с шумом уронила их на пол. Но грохот падения утонул в гуле бара, и Фаулер не обернулся. Ее лицо пошло красными пятнами. — Где официантка? — поинтересовалась она.
Лили решила заказать стакан белого вина, ей совершенно не улыбалось, чтобы Фаулер увидел, как она, словно водитель грузовика, хлещет текилу. Но было поздно, оказывается, Даффи уже сделал заказ.
— Думаю, что меня можно назвать жертвой Большого кадрового перемещения, — сказал Даффи, упираясь локтями в стол.
Его слова прошли мимо ее сознания, мыслями она вновь обратилась к Фаулеру. Последние две недели он работал с ней, обучая ее премудростям руководства, чтобы ей было как можно легче приступить к выполнению своих новых обязанностей. Это был высокий мужчина ростом около шести футов пяти дюймов[1] с длинным крепким телом бегуна или пловца. Волосы и глаза не просто темные, они были абсолютно черными и красиво контрастировали с атласно-белой кожей. Несмотря на свои размеры, передвигался он совершенно бесшумно и очень ловко, как большой кот, готовый броситься на ничего не подозревающую добычу. Он двигался так, как Лили мечтала двигаться сама. И это притягивало ее к нему.
Фаулер заметил ее и подошел к их столу. В этот момент появилась официантка с напитками. Он снял с подноса «Маргариту» и вопросительно взглянул на Лили. Она кивнула. Потом он посмотрел на рюмку и спросил:
— Это тоже ваше?
— Нет… Да… Я… — Она залилась краской и начала заикаться, как последняя дура.
Фаулер пришел к ней на помощь.
— У вас был очень тяжелый день. Мне бы он тоже дорого обошелся.
Поставив на стол оба бокала, он придвинулся к ней, не стесняясь стоявшего напротив Даффи. Она ощутила запах крепкого мужского одеколона — от Фаулера исходил аромат лимона. Последние две недели она постоянно вдыхала этот запах, ей даже казалось, что им пропиталась ее одежда. Подобное бывало, когда ей приходилось работать с курильщиками, тогда одежда долго хранила запах табачного дыма.
— Ну что, по рюмочке, а? — сказал он и слегка улыбнулся одним уголком рта. — Неужели эта неделя была так тяжела?
— Нет, нет, вы-то были просто великолепны. Вы, видимо, имеете в виду мой сегодняшний приговор? Да, это далось мне нелегко, особенно сравнение человеческой жизни с часами. Каково сравнение, а?
— Вы имеете в виду его фразу: «Он продолжал облизываться»? А что, это, пожалуй, остроумно. Парень сможет стать великим комиком, когда выйдет из тюрьмы.
— В том-то и проблема. В том-то и суть, что можно убить человека, а потом вас снова выпустят на улицу и вы сможете начать снова убивать. Одна эта мысль делает меня больной. К этому нельзя привыкнуть, как бы часто вы ни встречались с подобным. — Она увидела приближающуюся официантку и наклонилась, чтобы поднять сумочку и вытащить оттуда деньга. — Я хочу заказать вам что-нибудь выпить.
— Официантка уже ушла. Закажете в следующий раз, если уж вам так этого хочется.
Теперь он стоял вплотную к ней. Их бедра соприкасались. Лили одним глотком опрокинула в себя рюмку текилы и запила ее «Маргаритой», облизав с губ соль. Чем ближе к ней он находился, тем в большее волнение она приходила. Она начинала говорить, как начинающий обвинитель, словно ей впервые в жизни приходилось зачитывать обвинительное заключение по поводу убийства.
— А вы помните последнюю вечеринку, на которой мы были вместе? Я помню, — проговорил он. — Вы были в белом платье с открытой спиной, а волосы распущены по спине. Вы выглядели просто фантастически.
