Лариса Соболева - Раненое сердце – идеальная мишень
– Ваши предложения? – смягчился старший из второй группы.
– Давайте оставим труп на границе… – предложил Данилыч.
– А кто границы установил? – возмутился одетый мент.
– Послушай сначала! – рявкнул Данилыч. – Оставим на носу скалы, вызовем наших и ваших. Пусть сами разбираются, чей труп.
Подумав, все пришли к выводу, что это наилучший вариант, хотя домой теперь никто из них не попадет вовремя.
2
Алина гнала машину не хуже гонщика «Формулы-1». Разумеется, гнала там, где трасса была свободной и не стояли на обочинах вымогатели в форме. Она уже выложила приличную сумму дорожным троглодитам, ведь путь проделала неблизкий – от Москвы. Да и платила, лишь бы от нее отстали, даже не спрашивая, за что платит, где и когда нарушила правила. Алина гнала машину, потому что это был единственный способ хоть как-то унять разыгравшуюся бурю внутри. Сзади спали Сема и Наденька, ее дети, которым было соответственно пять лет и три года. Их сон оберегала нянька Галка двадцати пяти лет, прибывшая с Украины в Москву на заработки. Галке повезло, она не попала на панель, потому что имеет добрых знакомых, порекомендовавших ее в няньки состоятельным людям. А вот Алине не повезло сказочно!
Со стороны ее считают потрясающе удачливой. Но это со стороны. Да, она девушка из обычной, ничем не примечательной московской семьи и вдруг вышла замуж по любви, да еще за принца – красивого, молодого банкира (правда, тогда он не был банкиром, банкиром был его папа) с изящным именем Владлен. Короче, тривиальная «лав стори» из голливудского меню – белое подвенечное платье, лимузин, взрывы шампанского, поцелуи под крики «горько». Но Алина теперь знает, что «лав стори» не заканчивается свадьбой, дальше она плавно перетекает в другую стадию – шипы и слезы. Уже во время первой беременности муж изменял ей направо и налево, вперед и назад. А она, как последняя дура, преданно, до одури, самозабвенно любила его. Почему же последняя? Первая! Другой такой дуры не сыщешь во всем белом свете. Наденьку Алина вообще родила недоношенной, потому что муж совсем обнаглел. Он разъезжал по кабакам в компании вульгарных девиц, а доброжелатели докладывали ей о похождениях мужа – дескать, прими меры. Интересно, какие? Случалось, ей звонили его пассии и нагло заявляли, что Владлен не любит ее. А она молчала, стиснув зубы, и выхаживала слабенькую Наденьку. Ну, кто она после этого? Первейшая дура. Кончилось тем, что недавно он уже открыто восхищался новой секретаршей, рассказывая ей, своей жене(!), о прелестях этой блудливой кошки. Как будто Алина – уродина, выхухоль из болота. Да у нее один рост сто восемьдесят, на каблуках – все сто девяносто, ноги от ушей растут! В юности ее хватали прямо на улице:
– Не хотите ли поучаствовать в конкурсе красоты?
Но она не гналась за карьерой топ-модели, ибо имела весьма смутное представление об этой сфере, а училась в университете, куда поступила благодаря своим знаниям. Правда, студенткой снималась в рекламных роликах, но снималась, исключительно чтобы подработать. А почему ее снимали? Потому что Алину считали красивой девушкой и фотографии ее помещали даже на обложках журналов. Но разве она изменилась? Было бы не так обидно, если бы она постарела, подурнела, растолстела. Тридцать один год всего-то! Выглядит – супер, мать и жена – каких поискать, с редким терпением и самоотдачей. Но терпение и «лав», оказывается, не вечные, как и скоропортящиеся продукты. Владлен так расписывал прелести новой секретарши, что Алину переклинило. Как гнусно – секретарша! Не бизнес-леди, не актриса, не партийный лидер, в конце концов! А тупой примитивизм – секретарша. И как обидно… Алина на собственном опыте уяснила: все секретарши – шлюхи. Пардон, ошибочка, шлюха – это черта характера, достается с рождения, а проститутка – это стиль жизни. Секретарши и есть проститутки, которые стоят на пару ступеней выше панели, продаются за стул и стол возле кабинета шефа.
Итак, последнее событие привело Алину в ярость. Муж не хотел брать ее на корпоративную вечеринку, и Алина впервые проявила упрямство. Не просто упрямство, а жестко сказала: «Хочу и пойду». Полдня она провела в косметическом салоне, потребовав:
– Сделайте из меня шлюху.
Косметички не удивились, видимо, она была не первой желающей приобрести фальшивый блеск куртизанки, и требование исполнили. С новым обликом, с прической «ветерок погулял по моей головке», в шикарном костюме, она и явилась в ресторан, намеренно опоздав. Несмотря на исключительно «семейный» круг вечеринки, Владлен пригласил нескольких бизнесменов-друзей. Друзья-то как раз и остолбенели, увидев Алину. Она снисходительно разрешала за собой ухаживать, заметив, что лучше ее здесь никого нет. В это время муж куда-то исчез. Алина, зная, что кабак принадлежит приятелю Владлена, интуитивно направилась в кабинет директора. Полового акта она не застала, может, рановато пришла, но пылкие поцелуи ей удалось лицезреть. С секретаршей, которая сидела на столе (тоже пошлость – дальше некуда), целовался ее муж. Даже не удосужились дверь запереть! Разумеется, они отпрянули друг от друга, секретарша соскочила со стола и поправляла на себе одежду, скромно опустив блудливые глазки.
– Не смущайтесь, – с усмешкой сказала Алина, погружаясь в мягкое кожаное кресло. – Продолжайте, продолжайте.
– Уйди, – буркнул муж секретутке.
Та беспрекословно, опасливо обходя Алину в кресле, заскользила к выходу.
– И ты бросаешься на это?! – тоном, полным презрения и одновременно с чувством превосходства, сказала Алина, указывая ладонью на проходившую мимо секретутку. – Какой у тебя дурной вкус!
Самое отвратительное, что муж даже не оправдывался, не извинялся за свинское поведение. Он считал, что ничего в этом нет предосудительного, напротив, любовница – это хороший тон! Владлен отошел к окну и закурил как ни в чем не бывало. Кстати, он не позволяет называть себя Влад, говорит, это упрощает имидж. После паузы, во время которой Алина боролась с искушением убить его, она вздохнула, не показывая истинного своего состояния:
– Жаль. Мне хотелось посмотреть, как вы это делаете.
И гордо удалилась. В отместку она принимала ухаживания, нагло кокетничая с мужчинами. И надо же, ее поведение не понравилось мужу! Она пользовалась повышенным вниманием, это Владлена разозлило или ревность взыграла – черт его знает. После вечеринки он отчитал ее дома, все же она его жена и должна соответствовать… Алина оставила его пыхтение без внимания, разделась и легла спать. А утром, не предупреждая мужа, собралась, взяла няньку с детьми, кучу денег наличными и укатила на юг. Главная причина – она бежала от искушения убить его. Да, да, это не просто слова, это было непередаваемое желание отомстить за унижения, и Алина даже нашла средство мести – яд. Испугавшись, что перебороть себя не сможет, она придумала выход – поставить между мужем и собой преграду из тысячи километров. Конечно, можно было воспользоваться самолетом, на худой конец поездом, но куда в таком случае деть энергию, которая кипит и нуждается в выходе? Алина предпочла сесть в машину и ехать, ехать, ехать… К тому же торопиться некуда. Муж опомнился через день, позвонил на мобильник:
– Алина, в чем дело? Куда ты пропала?
– Проветриваюсь, – и ни слова более.
Теперь, пока у него не вырастут рога аж до космоса, она не успокоится. И один рог уже имеется, правда, не ветвистый, но все еще впереди. Приходилось делать остановки в крупных городах по дороге, ведь ей и детям необходим отдых, ну и переспала с одним… не важно. Она прихватила портрет мужа размером с плакат и первый рог с удовольствием пририсовала к его голове фломастером. Притом не испытывала угрызений совести ни на йоту: Владлен ее уничтожил. Немного противно, да не смертельно, пройдет. Она ехала туда, где еще жарит солнце, а люди там и без того горячие. Алина подогрета тоже основательно, так что ветви у рогов скоро появятся.
– Алина, пожалуйста, не гоните, – долетел до нее голос Галки.
Скорость она сбавила, но не очень. Даже если врежется, пусть это будет мгновенная смерть. Но, бросив взгляд на спящих детей, Алина уменьшила скорость до нормы. Это ее дети, которых она безмерно любит, лишить их жизни – преступление. Они-то ни при чем. Да и Галка не виновата, что Алина зла на весь мир.
Руслан сладко потянулся, сбросив простыню, зевнул и открыл глаза. Легкий ветерок теребил штору, и, когда она слегка вздымалась, в комнату врывались яркие лучи солнца. А сколько времени? Он потянулся за часами, лежавшими на полке у софы. Десять? Никогда еще он так не залеживался. Но, припомнив, что как раз сегодня никуда не надо мчаться, Руслан спокойно встал, набросил рубашку, вышел из комнаты и остановился у двери на кухню. Кларисса колдовала у плиты, да так сосредоточенно, что не заметила его. Он подкрался сзади и обхватил ее руками, от неожиданности она вскрикнула, а потом откинула голову ему на плечо:
