Сергей Устинов - Все кошки смертны, или Неодолимое желание
Договорить она мне не дала. С судорожным всхлипом втянула воздух и не произнесла ― выплеснула из себя:
― Маньячка здесь ни при чем.
Повисшую в воздухе паузу можно было резать ножом.
― А кто при чем? ― мягко, как полагается с людьми не совсем здоровыми, осведомился я.
― Пока не знаю, ― вздохнула она, зябко втягивая голову в плечи. ― Но… во-первых, папа никогда не знакомился по объявлениям. Он имел другие возможности и… ― Она подняла на меня свои глубокие, как море за буйком, зеленые глаза и пробормотала: — И у него тоже была… своя специализация.
― Что вы имеете в виду? ― На этот раз ей все-таки удалось меня заинтересовать. ― Специализация — в чем?
― Э… ― Бабочкины крылья вздрогнули и плотно захлопнулись. ― Э… в сексе… ― угасающим голосом пробормотала она, уставившись в пол.
Дурдом, подумал я. Мадемуазель-то и впрямь не совсем здорова.
Но она, словно угадав мои мысли, выпрямилась в кресле и с вызовом заявила:
― Только не думайте, я-то не сумасшедшая!
― Вы ― нет, ― с готовностью ухватился я за эту многозначительную частичку «то». ― А кто сумасшедший?
Вполне возможно, мне бы удалось наконец услышать ответ на этот вопрос, но тут наша беседа была прервана: запиликал видеофон. На мониторе я увидел, что перед дверью мается новый посетитель ― молодой человек с совершенно перекошенным лицом. Слегка увеличив изображение и добавив резкости, я с полминуты критически рассматривал его, размышляя, стоит ли пускать в мой мирный офис столь явно неуравновешенного типа. Не догадываясь, что прямо на него смотрит видеокамера, он вел себя с пугающей естественностью: кривил и кусал тонкие губы, таращил глаза, раздувал ноздри. Одновременно парень закручивал тонкими пальцами какую-нибудь часть своей физиономии ― кончик бледного носа, мочку уха или заостренный подбородок.
Сомнения мои нарастали. Но тут пришелец, утомившись ожиданием, перешел к более решительным действиям, и моя входная дверь загудела от ударов его ноги.
Это было уже слишком и окончательно решило дело. Сожалея, что Прокопчик временно нетрудоспособен и на этот раз придется мне самому выполнять роль вышибалы, я поднялся и направился в прихожую.
Судя по звукам, в дверь с другой стороны теперь уже не просто били ботинком, а колотились с размаху всем телом. Поэтому мне оказалось достаточно, отступив вбок, просто открыть ее пошире и порезче. В результате визитер пролетел вперед, как торпеда, и наверняка врезался бы головой в стену коридора, если бы в полете не был схвачен мною за шиворот. После чего я без лишних слов развернул незваного гостя лицом в противоположную сторону, чтобы придать ему обратное ускорение. Но он начал бешено вырываться и выкручиваться, мешая нанести прицельный удар коленом по его плоскому вертлявому заду.
― Пустите, пустите! ― сиплым придушенным голосом выкрикивал он. ― Я по делу!
― Но забыли записаться на прием, ― заметил я холодно, поймал наконец другой рукой ремень на его поясе, поднял несостоявшегося клиента в воздух и точно выкинул бы вон, но тут в прихожую с воплем вылетела рыжая девица.
Она мертвой хваткой вцепилась в его стрижами летающие по воздуху ноги, так что для независимого наблюдателя мы, должно быть, напоминали картинку из детской книжки, на которой цыплята азартно тащат в разные стороны извивающегося в предсмертной муке червяка.
― Зина, Зина, откуда ты?! ― чуть не плача, кричала при этом рыжая. ― Да отпустите же его, господи!
Слегка ошарашенный этой атакой с фланга, я ослабил хватку. Паренек шмякнулся на пол и тут же вскочил на ноги.
Вид у него был растрепанный, но, судя по выражению лица, еще более растрепанными были чувства. Свирепо всхрапнув, этот берсеркер сжал кулачки и бросился на меня, но был встречен коротким прямым справа, отлетел к стенке и опять оказался на полу. А дальше произошло то, чего я никак не мог ожидать: он заплакал.
― Люсик, Люсик, ― повторял он, всхлипывая и совсем по-детски кривя обиженную рожицу, ― я же просил тебя… Ну зачем, зачем ты сюда пошла?..
В ответ рыжая бросилась к нему с трогательной нежностью на лице. Сначала помогла моему поверженному противнику встать, а затем принялась наводить порядок в его одежде. Собственноручно, как маленькому дитяти, заправила выбившуюся рубашку обратно в брюки, а напоследок совсем уж по-матерински пригладила взъерошенные волосы.
Закончив, она обернулась ко мне и встала между ним и мной. Умоляющий тон ей как-то удалось соединить с агрессивным видом хохлатки, защищающей своего цыпленка:
― Прошу вас, не обижайтесь на него, это мой брат Зиновий, ему… его…
― Его надо отвести домой, ― жестко прервал я ее, потирая ушибленные костяшки пальцев, ― и дать успокоительное. Потому что если он еще раз на меня бросится, я вызову психовозку.
Эта банальная и, кстати, весьма трудновыполнимая угроза произвела на рыжую сильное впечатление. Она заломила руки и тоже чуть не заплакала.
― Не надо! Не надо психовозку! Он уже успокоился! И сейчас уйдет!
Однако ее братишка не был настроен столь же пораженчески. Кулаков он больше не сжимал, но и никаких движений по направлению к выходу не делал. Стоял, тяжело сопя, сверкая глазами и играя своим подвижным, как штормящее море, лицом.
― Я никуда не уйду, ― сообщил Зина, набычившись.
― Все-таки хочешь, чтобы тебя вышвырнули? — удивился я.
― Не уйду без Люсик, ― пояснил он мрачно.
― Но Зина, мне нужно… я просто обязана… ― глаза у его сестры снова наполнились слезами.
Ситуация явно забрела в тупик. И тут за моей спиной раздались шаги командора: это на сцене, угрожающе стуча гипсом, появился Прокопчик.
― Б-беру это ч-чадо п-природы на себя! ― торжественно объявил он, тыча в сторону Зины костылем. ― П-пусть только п-пикнет ― мне как раз т-такого к-короеда не хватало н-наколоть для к-коллекции!
Как ни странно, это подействовало.
Мы все прошли обратно в комнату и расселись по своим местам, а Зиновий, безуспешно пытаясь сохранить независимый вид, плюхнулся на стул возле двери.
― Так на чем мы остановились? ― поинтересовался
я.
― На том, к-кто с-сумасшедший, ― напомнил Прокопчик. И окинув Зину многозначительным взглядом, добавил себе под нос: ― Х-хотя этот вопрос в-вроде как п-прояснился…
Зря он это сказал.
Зиновий, играя желваками, как бицепсами, вскочил с места и, если бы мой помощник вовремя не успел преградить ему путь костылем, как шлагбаумом, снова на кого-нибудь бросился.
― Я не сумасшедший! Я не сумасшедший! ― скрипя зубами, выкрикивал он. ― Вы не смеете, не имеете права! Я не сумасшедший!
Сестра опять кинулась успокаивать его, стараясь усадить обратно, он вырывался, и я уже начал подумывать, не пора ли снова прибегнуть к физическим мерам. Но тут Зина, так же неожиданно, как вспылил, утих и опустился на место.
― Я-то не сумасшедший, ― произнес он усталым, но совершенно ровным тоном, а я снова обратил внимание на эту семейную у них частичку «то». ― Сумасшедший у нас, к сожалению, был папенька. Опасный, между прочим, сумасшедший. Если уж начистоту ― просто маньяк.
― Боже мой, Зина, ― пролепетала опять готовая зарыдать Люсик. ― Как ты можешь… Об отце…
― Вот именно, ― подтвердил он, мрачно кривясь. — Да если б он не был моим отцом, я его сам… лично… Придушил бы, как хорька!
Это уже становилось любопытно.
Люсик, подняв голову к потолку, пыталась не дать пролиться переполнявшим глаза слезам. Зина пыхтел и подпрыгивал на своем стуле, как закипающий чайник.
Я спросил:
― Ну и что вам нужно от меня?
― Мне ― ничего, ― опередив сестру, быстро выпалил Зина. ― Кто бы папеньку ни зарезал ― так ему и надо. Люсик, пошли отсюда, прошу тебя!
Но Люсик придерживалась другого мнения. Лицо у нее потемнело, обретя нездоровый серый оттенок, и даже веснушки сделались похожи на болезненную сыпь.
― Какой ни есть ― это мой отец, ― с совершенно новой интонацией, в которой ощущался застывающий вокруг железной арматуры бетон, произнесла она, чеканя каждое слово. ― Я хочу найти убийцу. Кто бы он ни был.
После чего повернулась ко мне, и в ее все еще блестящих, но уже сухих глазах я увидел одну лишь решимость:
― Сколько это будет стоить?
Краем глаза отметив, что Прокопчик уже деловито пододвигает к себе калькулятор, я пробормотал:
― Недешево… И вообще, не понимаю, зачем вам платить частному сыщику? Даже если маньячка, как вы уверяете, здесь ни при чем, уголовный розыск пока этого не знает. Поэтому они будут интенсивно заниматься в том числе смертью вашего отца и в конце концов…
Наверное, моему голосу не хватало нужной убедительности. Люсик, терпеливо дождавшись конца моей без всякой опоры повисшей в воздухе тирады, повторила так, будто ничего не слышала:
― Сколько? Можете не стесняться: я достаточно зарабатываю.
