Тесс Герритсен - Снова умереть
Я поражена его спокойствием.
— Вы на самом деле ее видели?
— Я разводил костер для завтрака, когда она появилась.
— И что Вы сделали?
— Я сделал ровно то, что и вам следует сделать в подобной ситуации. Встал в полный рост. Дал ей хорошенько рассмотреть свое лицо. У животных, на которых они охотятся, таких как зебры и антилопы, глаза расположены по краям головы, а у хищника глаза всегда спереди. Всегда показывайте кошке свое лицо. Дайте ей увидеть, где расположены ваши глаза, и она поймет, что вы тоже хищники. Она дважды подумает, прежде чем напасть. — Джонни обводит взглядом всех семерых клиентов, которые платили ему за то, чтобы он сохранял им жизнь в этой глуши. — Помните это, ясно? Мы увидим больше диких кошек, когда пройдем глубже в буш. Если столкнетесь с одной из них, поднимитесь в полный рост и пытайтесь казаться большим. Смотрите прямо на них. И самое главное, не убегайте. Тогда у вас появится неплохой шанс выжить.
— Вы стояли здесь лицом к лицу с леопардом, — замечает Ричард. — Почему Вы ее не использовали?
Он показывает на винтовку, которая всегда перекинута через плечо Джонни. Тот качает головой.
— Я не стану стрелять в леопарда. Я не стану убивать ни одну большую кошку.
— Но разве не для этого нужно оружие? Не для самозащиты?
— В мире их осталось слишком мало. Это их земля, и мы на нее вторглись. Если бы на меня напал леопард, не думаю, что смог бы убить его. Даже ради спасения собственной жизни.
— Но к нам же это не относится? — Эллиот издает нервный смешок и оглядывается на нашу группу путешественников. — Вы бы застрелили леопарда, чтобы защитить нас, правда?
Джонни отвечает с иронической улыбкой.
— Посмотрим.
К полудню мы собираем все пожитки и готовы ехать дальше. Джонни ведет машину, а Кларенс едет на сиденье следопыта, приделанном к передней части бампера. Мне оно кажется шатким насестом, ноги открыто болтаются снаружи, представляя собой легкую добычу для любого льва, который захочет его схватить. Но Джонни уверяет, что пока мы остаемся в автомобиле, нам ничего не угрожает, потому что хищники считают всех нас частью одного огромного животного. «Но стоит выйти из машины, и вы станете ужином. Всем понятно?»
Да, сэр. Сообщение доставлено.
Здесь совсем нет дорог, только трава слегка примята там, где прежде уже проезжали шины, спрессовав скудную почву. След от одного внедорожника оставляет вмятину на местности, которая держится несколько месяцев, говорит Джонни, но я не верю в то, что многие из них забираются так далеко в Дельту. Мы уже в трех днях езды от взлетно-посадочной площадки буша, откуда мы и отправились в путь, но до сих пор не видели ни одной машины в этой глухомани.
Дикая природа оказалась совсем не такой, как я себе представляла четыре месяца назад, сидя в нашей лондонской квартире, пока дождь брызгал в окна. Когда Ричард подозвал меня к своему компьютеру и показал сафари в Ботсване, которое он хотел забронировать на нашу годовщину, я увидела фотографии львов и бегемотов, носорогов и леопардов — животных, знакомых всем по зоопаркам и заповедникам. Вот так я все себе и представляла: гигантский зоопарк-сафари с комфортабельными домиками и дорогами. Как минимум, с дорогами. Согласно вебсайту, здесь был «кемпинг в буше», но я воображала себе прекрасные большие шатры с душем и туалетами. Мне и в голову не приходило, что я стану платить за возможность посидеть на корточках в кустиках.
Ричард не против проживания без удобств. Он в восторге от Африки, в еще большем восторге, чем от горы Килиманджаро, и пока мы едем, его фотоаппарат беспрестанно щелкает. Позади нас Ричарду щелчок за щелчком вторит камера мистера Мацунаги, но с объективом побольше. Ричард не хочет этого признавать, но он завидует, и когда мы вернемся в Лондон, он, скорее всего, сразу примется искать в Интернете стоимость снаряжения мистера Мацунаги. Вот как сражаются современные мужчины, не копьем и мечом, а кредитными картами. Моя платина бьет твое золото. Бедняга Эллиот со своей бесполой «Минолтой» выбывает из этой гонки, но не думаю, что его это заботит, потому что он снова пристроился на заднем сиденье с Вивиан и Сильвией. Я бросаю взгляд на них троих, мельком отметив решительное лицо миссис Мацунага. Еще одна безотказная подружка. Уверена, что сидение в кустиках явно было не ее идеей.
— Львы! Львы! — кричит Ричард. — Вон там!
Камеры щелкают быстрее, когда мы подъезжаем так близко, что я могу разглядеть черных мух, облепивших бок самца. Неподалеку находятся три самки, развалившиеся в тени дерева. Внезапно позади меня раздаются возгласы на японском, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть мистера Мацунагу, вскочившего на ноги. Жена вцепилась в его куртку-сафари, отчаянно пытаясь не дать ему выскочить из машины, стремясь сделать снимки получше.
— Сядьте. Опуститесь! — в голосе Джонни звучит сталь, которую не смог бы проигнорировать ни человек, ни зверь. — Сейчас же!
Мистер Мацануга мгновенно падает назад на свое место. Кажется, вздрогнули даже львы, которые уставились на механического монстра с восемнадцатью руками.
— Помните, о чем я Вам говорил, Исао? — ругает его Джонни. — Если выйдете из этой машины, умрете.
— Я переволновался. Я забыл, — бормочет мистер Мацунага, виновато склонив голову.
— Послушайте, я всего лишь стараюсь уберечь вас. — Джонни делает глубокий вдох и тихо произносит: — Простите за то, что накричал. Но в прошлом году мой коллега поехал на сафари с двумя клиентами. Прежде, чем он успел их остановить, они оба выскочили из внедорожника, чтобы сделать фотографии. Львы схватили их в мгновение ока.
— Вы имеете в виду… они убили их? — спрашивает Эллиот.
— Это то, что львы запрограммированы делать, Эллиот. Так что, наслаждайтесь видом, на здоровье, но внутри машины, договорились?
Джонни издает смешок, чтобы снять напряжение, но мы все еще напуганы, — группа непослушных детей, которые внезапно стали дисциплинированными. Теперь щелчки фотокамер вызывают противоречивые чувства, эти снимки маскируют наш дискомфорт. Мы все в шоке от того, как Джонни накинулся на мистера Мацунагу. Я разглядываю спину Джонни, которая находится прямо передо мной, вены на его шее вздулись, словно толстые побеги лозы. Он снова запускает двигатель. Мы покидаем львов и направляемся к месту нашей следующей стоянки.
На закате приходит время для выпивки. Разбив пять палаток и разведя костер, следопыт Кларенс открывает алюминиевый ящик с алкоголем, который весь день грохотал в задней части грузовика, и расставляет бутылки с джином и виски, водкой и «Амарулой». Последний я особенно любила — сладкий сливочный ликер из плодов африканского дерева марула.[12] На вкус он был как тысяча пьяных калорий кофе и шоколада, как то, что ребенок глотнул бы тайком, пока его мать отвернулась. Кларенс подмигивает мне, словно непослушному ребенку, протягивая стакан, потому что все остальные потягивают взрослые напитки вроде теплого джина с тоником или чистого виски. Это та часть дня, когда я думаю: «Да, хорошо быть в Африке». Когда все трудности этого дня, насекомые и напряженность между мной и Ричардом растворяются в приятной хмельной дымке, я усаживаюсь на складной стул и наблюдаю за тем, как садится солнце. За тем, как Кларенс готовит незамысловатый ужин из тушенки, хлеба и фруктов, а Джонни натягивает проволоку с колокольчиками вокруг периметра, которая предупредит нас, если кто-то забредет в лагерь. Я замечаю, как силуэт Джонни, двигающийся против закатного солнца, внезапно поднимает голову, словно принюхиваясь и впитывая тысячи запахов, о которых я даже не подозреваю. Он словно еще одно создание буша, так органично вписывающееся в это дикое место, что я почти ожидаю, что он откроет рот и заревет как лев.
Я поворачиваюсь к Кларенсу, который помешивает в котелке бурлящее рагу.
— Давно Вы работаете с Джонни? — спрашиваю я.
— С Джонни? Первый раз.
— И прежде Вы никогда не были его следопытом?
Кларенс энергично посыпает перцем рагу.
— Мой кузен — следопыт Джонни. Но на этой неделе Абрахам поехал на похороны в свою деревню. Он попросил меня заменить его.
— А что Абрахам говорит о Джонни?
Кларенс усмехается, его белые зубы сверкают в сумерках.
— О, мой кузен рассказывает о нем множество историй. Множество. Он считает, что Джонни следовало бы родиться шангааном,[13] потому что он такой же, как мы. Только белолицый.
— Шангааном? Это Ваше племя?
Он кивает.
— Мы пришли из провинции Лимпопо. Из Южной Африки.
— Так вот на каком языке вы с ним иногда разговариваете?
Он издает виноватый смешок.
— Когда мы не хотим, чтобы вы знали, о чем мы говорим.
![Филлис Джеймс - Дитя человеческое [litres]](/uploads/posts/books/99836/99836.jpg)
