Черное золото королей - Жукова-Гладкова Мария

Собеседник пожал плечами и заметил, что тогда бы, наверное, просто пристрелили нескольких человек – и дело с концом. Тут что-то другое. Я напомнила, что на моего бывшего было совершено покушение и он чудом остался жив.

– Ваш бывший муж не играет никакой роли в раскладе сил. Он пешка. Всем заправляет Надежда Георгиевна.

«Но она ведь не может готовить меня в преемницы?» – подумала я. Надежда Георгиевна в состоянии реально оценить способности человека, а на главу империи я никак не тяну – если быть откровенной с самой собой.

– Слышала, что у нас только два нефтяных концерна, играющих какую-то роль, – посмотрела я на Сашу-Матвея. – «Алойл» и «Хабнефть». Это все-таки что-то между ними?

Саша-Матвей опять пожал плечами и высказал предположение, что на наш нефтяной рынок скорее всего пытается проникнуть какая-то третья сила, причем довольно мощная. Но каким образом – вот в чем вопрос.

– Поэтому мы и стараемся быть начеку, – улыбнулся он, пытаясь разрядить обстановку.

Меня же охватило еще большее беспокойство. Я спросила, могут ли «Алойл» объединить с «Хабнефтью». Например, чтобы противостоять третьей силе.

– Никогда, – твердо ответил журналист.

– Почему?

– Это долго объяснять… А если вкратце… Надежда Георгиевна и Мурат Хабибуллин, президент и владелец «Хабнефти», не сошлись характерами. Скажем так. Я считаю, что они равные по силе соперники, поэтому не в состоянии выжать друг друга с рынка, но могут наделать гадостей. Не особенно крупных, но и не очень мелких. Но сейчас они вроде бы как-то урегулировали отношения. В городе не стреляют. Нет, стреляют, но не на нефтяном рынке.

Меня интересовало, стреляла ли в кого-то Надежда Георгиевна. Не сама, конечно. Нанимала ли она киллеров? Женское любопытство не давало мне покоя.

– Вы в самом деле не знаете, Оля? – Саша-Матвей посмотрел на меня как-то странно.

Я покачала головой. И тут в низу живота возникло какое-то неприятное ощущение. Предчувствие чего-то нехорошего…

– Примерно полтора года назад был застрелен старший сын Мурата Хабибуллина. Убийц, конечно, не нашли. Но у знающих людей не осталось сомнений, кто был заказчиком этого убийства.

– Надежда Георгиевна?

Саша-Матвей кивнул. Добавил, что это недоказуемо, но Мурат все понял и в тот раз решил ей уступить. Правда, он не тот человек, который простит смерть сына. Опять же Восток, кровная месть и все такое… С тех пор в городе наблюдалось затишье.

– Но это мог начать действовать Мурат? – не отставала я.

– Не думаю… Мне вообще непонятно! Я уже говорил вам сегодня, Ольга, что никто из моих коллег не разобрался в ситуации… Да, скорее всего третья сила. И очень возможно, что эта сила купила Надежду Георгиевну с потрохами. Или ей дали хорошие деньги, чтобы она убралась.

– Какие хорошие деньги? – воскликнула я. – Что это значит в понимании Надежды Георгиевны? Вы думаете, что говорите, Саша? Да она обеспечила себя на десять жизней вперед!

– Я не знаю, что думать, – ответил журналист совершенно серьезно. – В самом деле не знаю. Хочу разобраться. И прошу вашей помощи, Ольга.

– Какой? – не понимала я.

Саша-Матвей вздохнул, потом сказал, что может обещать мне одно: свою помощь, если она мне потребуется. Он даст мне совет, расскажет о людях, о которых ничего не знаю. В свою очередь он просит информировать меня обо всем происходящем.

– Простите, Саша, но у меня двое детей, – наверное, излишне резко сказала я. – На мне еще два старика – мой отец и свекор, который тоже фактически живет у меня. Не могу рисковать собой.

– Но вам же все равно придется. – Саша-Матвей закурил новую сигарету и откинул назад свои длинные волосы. – Вас уже впутали в это дело – правда, не знаю, в какое. Надежда Георгиевна от вас не отстанет. И вы знаете, что она от вас не отстанет, а для того, чтобы защититься, защитить тех же детей, вам самой нужно знать, что от вас на самом деле хотят и что происходит. Вам так не кажется?

Я пожала плечами. В общем-то, этот парень был прав. Но как я могу выяснить истинные цели Надежды Георгиевны? Их ведь не знает никто, кроме нее самой. Хотя можно попытать бывшего… В особенности если он просил купить ему пистолет и глушилку. Кстати, а не поинтересоваться ли мне у журналиста, где их взять? Он-то наверняка может посоветовать места. Да и мне самой кое-что стреляющее не помешает.

Я спросила. Саша-Матвей обалдел. Потом уточнил:

– Вы в своем уме, Ольга? Вы хоть раз в жизни держали пистолет в руках?

Я покачала головой.

– Выкиньте эту идею из головы. И запомните: убить человека очень трудно. Очень.

Саша-Матвей глубоко затянулся, глядя на свое пиво. «Интересно, мальчик, а тебе приходилось это делать?» – подумала я, но ничего не спросила. Журналист тем временем добавил, что за хранение и ношение оружия у нас положен срок. Оружие надо регистрировать, но это не всегда возможно, нужны определенные связи и знакомства. У меня их точно нет. Просто пойти и купить пистолет в магазине не получится.

– В нашем городе в наше время можно все, были бы деньги, – заметила я. – Разве эта идея не главная во всех ваших статьях, Саша?

– Знаете, какая цель у нашего издания? – ответил он вопросом на вопрос. – Одна из целей? Показать, чем на самом деле занимаются сильные мира сего и что они из себя представляют. Я понимаю: им все равно ничего не будет. Но пусть над ними, по крайней мере, посмеются простые люди. Те, которых за хранение оружия скорее всего посадят. Те, которых посадят, если они украдут кошелек или нападут на прохожего. А типы, подобные Жирному и вашей свекрови, воруют миллионами, нанимают киллеров, растащили и распродали всю страну. А в результате? Срок? Хотя бы штраф? Нет! Счета в зарубежных банках, посты в правительстве и всяческие льготы. А их отношение к людям? Тем, за счет которых они фактически живут? Ко всем остальным? Вы сегодняшнюю встречу с Жирным вспомните! Как он себя с вами вел! И он, и его гоблины! С совершенно незнакомой молодой женщиной, но явно не из богатых. Для них это – в порядке вещей! Вы понимаете это? Он над вами просто хотел поизмываться! Просто так! Для собственного удовольствия! Ведь это же кошмар! – Журналист тяжело вздохнул. – Мы хоть что-то делаем. Боремся, как можем. Но, к сожалению, управы на таких, как Жирный, и тех, кто с ним, нет…

Саша-Матвей замолчал и допил пиво.

– А вообще, Оля, поехали бы вы лучше на дачу к детям, – поднял голову журналист. – Возьмите с собой компьютер, работайте там… И никуда не лезьте. Простите, что я вас попытался куда-то впутать.

Он накрыл мою руку своей.

Я задумалась. Уехать и бросить все к чертовой матери? Но, с другой стороны, надо знать… Ведь мои дети – это еще и Лешкины дети, и Надеждины внуки, ее слабость, и если кто-то нацелился на Надеждин кусок пирога, то вполне может использовать для этой цели моих детей. А за детей я готова костьми лечь поперек порога, о чем и заявила Саше-Матвею.

– А вам есть куда их отправить? – спросил он. – Кроме дачи?

Я покачала головой. Родственников у нас нет нигде.

– Купите им путевку куда-нибудь. Им и дедам. На багировские деньги. Или еще попросите у Надежды Георгиевны.

– Я подумаю, – сказала я. – Но на презентацию в пятницу мне, наверное, все равно придется пойти. Как раз, может, что-нибудь выясню.

Я грустно улыбнулась.

Саша-Матвей достал из кармана визитку с рабочими телефонами, там же нацарапал номер домашнего и сотового и протянул мне, сказав, что мобильник включен двадцать четыре часа в сутки и я могу ему звонить в любое время. Журналист внес мои телефоны в записную книжку под каким-то одному ему понятным обозначением.

– Позвоните после презентации, – попросил Саша-Матвей. – Или я сам вам позвоню вечерком. Обменяемся мнениями о некоторых товарищах. Раз уж вы решили никуда не уезжать из города.

– Хорошо, – кивнула я, а потом вдруг вспомнила, что меня уже несколько дней беспокоит один вопрос, а мой собеседник – единственный из знакомых, кто может знать на него ответ.