Оксана Обухова - Пристрелите загнанную лошадь
Но «муж» Марии Германовны только крикнул «это я!» и, не показавшись из тамбура, прошел на свою половину.
Никто в коммуналке не знал, сколько инженер Сидорчук заплатил актрисе Игнатовой за фиктивный брак и прописку. Тема эта, что благородно, почти не обсуждалась, так как каждый троцкист знал, сколько соседка тратит на лекарства (мы все бегали для нее в аптеку) и тема была табу. Даже Гарик Лопата не встревал.
Кот Филарет и актриса оживились с приходом жильца, устремили к нему все интересы, и я напомнила о себе легким кашлем.
— Да, да, Сонечка, я тебя слушаю, — улыбнулась Мария Германовна.
— Вы передадите письмо?
— Конечно. Попрошу Лешу, он отнесет.
Я невольно оглянулась на стену, разделяющую две комнаты, и неловко спросила:
— А когда Алексей Петрович пришел с работы? Только что?
— Нет, — удивившись подобному вопросу, ответила актриса. — Он в магазин выходил. А в чем собственно…
— Ни в чем, — перебила я. — Но не могли бы вы передать послание с кем-нибудь из своих учеников? — Актриса Игнатова подрабатывала ставя речь слушателей школы актерского мастерства при городском драмтеатре. Изгоняла из речи всяческие «как бы», «хы», вместо «гы» и убирала оканья волжан.
— Хорошо, — очень, очень удивленно кивнула Мария Германовна. — Но в чем дело, ты можешь мне объяснить?
— Нет. Извините. Но это очень важно. Письмо должно попасть в руки Ирины Яковлевны Туполевой.
— Туполевой? — переспросила актриса. — А почему ты не можешь отправить его по почте?
— Извините, но не могу. Ирины Яковлевны сейчас нет дома, а почтовый ящик может опустошить кто-то другой. Соседи или родственники.
— А когда она появится, эта твоя Ирина Яковлевна Туполева?
— Думаю, скоро, — горько усмехнулась я. Приедет сына хоронить.
Шагая в комнату Марии Германовны, я очень надеялась, что ее мужа-постояльца не будет дома. Я бы попросила у соседки разрешения написать письмо с изложением последних событий за ее письменным столом, поскольку не была уверена, что присутствие рядом мертвого Кирилла не сведет судорогой испуга пальцы, и я вообще смогу выполнить задуманное. Я не знала, кто из соседей пустил в дом убийцу, кто указал на мою дверь, в череде многих, наверняка я была уверена в одном — только малоподвижная актриса Игнатова не принимала в этом участия. Мария Германовна с трудом ходит и всех ее гостей и учеников встречает и провожает до комнаты кто-нибудь из соседей.
Присутствие Алексея спутало все планы. Ни один из жильцов колабановского дома не должен знать о письме. Иначе намеренье бесполезно, в нашем доме не умеют хранить секреты. И мне осталось только попросить напоследок:
— Мария Германовна, пожалуйста, не рассказывайте никому о моей просьбе. Ни Леше, ни даже Филарету, — пытаясь сострить, я снимала возникшее в комнате напряжение. — Это на самом деле очень, очень важно. Хорошо?
— Как скажешь, — актриса пожала плечами.
Если слова в состоянии описать ужас, который я испытывала, шагая по коридору к двери в свою комнату, то слова эти следует выписать кроваво-красной тушью готическим шрифтом. Но ни один словарь не в состоянии выдать нужное мне количество синонимов слова у ж а с. Он был материальным, густым и зубастым. Царапал кожу, грыз внутренности и слепил глаза. Я почти ничего не видела. Все заслонило собой видение тела мужчины на стуле у окна. Мне казалось, что я ступаю тротуарами ада. Первый раз я досконально поняла суть поговорки — благими намереньями вымощены дороги в ад.
2 часть. Тротуары ада
Тошнота ворочалась в желудке холодными змеиными кольцами. Отвернувшись от окна и сцепив зубы, я сидела у письменного стола и, стараясь не упустить ни одной детали, подробно описывала наше с Кириллом знакомство, его ночевку в моем доме и последнюю просьбу. Сосредоточившись на числах, скрупулезно выписывала по часам время визитов Борисова к Белле, и понимала, что подобным вниманием к чужим тайнам, могу лишь навредить и выказать себя в нелицеприятном свете, но все же писала, так как не могла знать заранее, чего в этом описании получиться больше — вреда или пользы. Я придерживалась правила — хочешь выплыть сама, топи других. Время благородных принципов закончилось, наступили другие законы.
И я тонула. Захлебывалась в чужих, кровавых секретах и не знала, в каком направлении плыть. Я могла только бороться, и в этой битве не было места благородству. На кону стоит жизнь. Я могла предположить, что меня даже не довезут до камеры или придушат уже в ней — мертвое тело в моей комнате слишком наглядно свидетельствовало о решительном настрое врагов. Письмо, которое я старательно выписывала, оставалось последней надеждой, шансом на торг, если хотите. Предположительно, я не могу рассчитывать на беспристрастное следствие, предположительно, я не смогу доказать свою невиновность, но если это письмо когда-нибудь попадет в руки Назара Туполева, то… может быть хотя бы он мне поверит?
Кто-то очень грамотно выбрал козла отпущений и мне не выпутаться. Стоит только следователю взглянуть на кухонный нож, торчащий из спины Кирилла, как приговор будет вынесен — убийца Софья Иванова. Она же любовница, она же «медсестра из лечебницы».
Но как, как убийцы вычислили Кирилла, как узнали, у кого он скрывается?!
Сто раз я задала себе этот вопрос и получила два ответа — либо настучал кто-то из троцкистов, тот же Лопата, например, либо… убийцы отследили мой звонок Тушкоеву по мобильнику Кирилла. Это сделать технически не сложно — выяснить номер абонента и привязать его ко мне. Душмана даже спрашивать ни о чем не надо. Достаточно пробить его по базе данных, узнать, что Ибрагим Асланович владеет торговой точкой у дома Туполевых, и выяснить адрес продавщицы, работающей в тот день. Об этом с удовольствием проинформирует криминальная «крыша» дорогого Душмана, так как эти парни регулярно запасаются пивом в нашем ларьке и продавщиц знают поименно. Если господин Борисов умный человек, то связать воедино два факта — исчезновение Кирилла у клеток зверинца и последующий звонок владельцу палатки, — он сможет быстро.
Все, все, все, включая рассуждения, я описала в письме, надписала на стопке листов «Назару Туполеву» и вложила их в конверт с именем другого адресата — «Ирине Яковлевне Туполевой».
Предварительный, страховочный этап можно считать завершенным. Теперь стоит заняться непосредственно спасением. Пока еще преступники надеются, что обезумевшая от страха студентка, наконец, вызовет милицию, у студентки есть небольшой временной запас. Сколь долго протянется долготерпение врагов неизвестно, так что следует поторопиться.
Систематизация мыслей в письменной форме заставила меня рассуждать если не трезво, то, по крайней мере, почти отвлеченно. Я как бы поставила защитный барьер и взирала на все слегка отстраненно, словно книгу прочитала — оделась в броню из яичной скорлупы и старательно обходила глазами стул с мертвым мужчиной. Не замечала, не зацикливалась, не разрешала себе сойти с ума. Поддаваться панике буду позже.
Вытащив из-под вешалки у входа пакет с вещами и ноутбуком Кирилла, я извлекла компьютер и поставила его на письменный стол. Руки моментально стали влажными, пальцы тряслись, но я, сделав несколько глубоких вздохов, привела себя в норму и включилась в работу. Монитор осветился приятным голубым светом, компьютер поздоровался с пользователем и попросил ввести пароль. Требование техники не было для меня неожиданным, команда не угроза, а вежливое напоминание, растерялась я, когда вслед за просьбой на экране вспыхнуло предупреждение «В случае неправильного ввода пароля, информация на жестком диске будет уничтожена через двадцать секунд».
Оп-па. Я быстро выключила компьютер и даже от страха, машинально, захлопнула крышку. Неувязочка вышла. Начиная работу за компьютером Кирилла, я была почти уверена, что если не с первой, то с десятой, пятнадцатой попытки угадаю пароль. Вариантов набралось несколько, но я больше беспокоилась за правописание. Например, услышав первый раз название планеты из романа Кирилла, я подумала, что в нем есть сдвоенная согласная — Коумелла. Но сдвоенными, пропущенными или добавленными могли оказаться любые другие звуки. Так же я не могла исключить, что пароль пишется латинскими буквами.
Подтянув к себе лист бумаги, я написала несколько вариантов названия планеты, судорожно вздохнула и включила компьютер. После первого же введение пароля «Коумелла», компьютер открыл рабочий стол.
Назвать сию любезность техники какой-то невероятной для меня удачей, нельзя. Это был запрограммированный успех. Я только следовала логике поступков тайного графомана — избрать паролем название планеты, видами которой ты бредишь, нормальный, предсказуемый ход. Тем более, что еще вчера Кирилл мне сказал — о том, что он пишет книгу знает только его брат Назар и теперь, вот, я.
![Вячеслав Кашицын - Ни стыда, ни совести [сборник]](/uploads/posts/books/120499/120499.jpg)