Светлана Алешина - Гвоздь программы
— Увы, — развела я руками, — не посчастливилось…
— Они у него, Сашка, такие гадкие! Понимаешь, вроде бы пустые, как у наркомана, но в самой глубине их — спесь, презрение и ненависть. Лучше уж и не всматриваться… Я всмотрелся, и он меня как отравил. Я не мог ни есть, ни спать — только думал, как погасить эти глаза. Поэтому я стоял в этой толпе идиотов, которые смотрели на обожаемого Тарантула и не видели, что перед ними только урод, и думал, как мне выстрелить… Рядом со мной стояла девушка — вот про нее я тебе могу сказать точно — она ненавидела его куда больше, чем я.
— Почему ты так решил? — поинтересовалась я.
— Понимаешь, Саш, по ее щекам катились слезы. Как будто Тарантул был в чем-то перед ней виноват. Она даже кулаки сжала, и мне показалось, что, если бы я протянул ей свой револьвер, она выстрелила бы не раздумывая. Наверное, я смотрел на нее слишком пристально, потому что она вдруг развернулась и взглянула прямо в мои глаза с немым вопросом, чего я, дескать, уставился. Я, конечно, поспешил отвернуться. Правда, с некоторым удивлением обнаружил, что в этой группе стоит еще пожилая леди, и она тоже смотрит на Тарантула без особой теплоты. Хотя — я почел ее присутствие чистой случайностью. Еще там был парень в черных очках, правда, улыбка была немного странная — как будто приклеенная. Да, вспомнил… Была еще одна девушка — она стояла немного поодаль. Вот только почему она привлекла мое внимание, сказать не могу. Она с кем-то разговаривала и курила. Потом оглянулась в нашу сторону несколько раз… Ах, да. Вот что меня в ней удивило — отсутствие любопытства.
— Ну и что? — не поняла я. — Отсутствие любопытства нормально.
— Нет, ненормально, — возразил Пенс. — Когда собирается толпа, да еще такая неформальная, это привлекает внимание. А она стояла совершенно равнодушная, даже холодная. И кого-то ждала.
— А с кем она разговаривала? Ты заметил?
— С каким-то парнем. Парень был в белой рубашке и джинсах. Правда, чересчур аккуратненький. Как с картинки… Я не очень в них всматривался. А потом появился Тарантул, и я сжал револьвер. Все мое внимание было направлено на него — вернее, на его глаза. Такие вот дела… Поэтому, когда прозвучал выстрел, я даже не сразу понял, что произошло. Я удивился, потому что сам я выстрелить не успел, хотя на какое-то мгновение мне показалось, что я это все-таки сделал… Потом я сообразил, что звук выстрела раздался из-за спины. Я обернулся, и…
— Ну? И что? — нетерпеливо подалась я вперед.
— Вот это и странно. Их никого не было! Никого… Они исчезли. Испарились, как какие-то фантомы. Все эти люди. Включая равнодушную девицу. Вот и все, что я могу тебе рассказать…
Он закурил другую сигарету и выпустил в потолок колечко дыма.
— И вот что я по этому поводу думаю, Сашка. Кто-то сделал то, что хотел сделать я. И мне совершенно наплевать, зачем и почему. Главное, что я сам этого не сделал. Понимаешь, я благодарен этому человеку и совсем не хочу, чтобы он пострадал. Поэтому я тебя прошу — не напрягайся с поисками Тарантулова убийцы, ладно? Мне кажется, что это куда более приличный человек, чем был сам Тарантул…
* * *Мы с Пенсом проговорили долго. Поэтому теперь я торопилась, несясь к своему дому. Времени осталось мало. Терпеть не могу разгуливать по ночам, но другого выхода, похоже, у меня не было.
Поднявшись на свой четвертый этаж, я влетела в квартиру и позвала из коридора:
— Ма?
Ответом мне было молчание. Я прошла в комнату, но там никого не было. Только записка, в которой мама сообщала, что у нее какое-то собрание и она придет не раньше десяти вечера. Далее следовали указания насчет ужина, но от жары мысль о еде плохо действовала на мой организм, поэтому я выпила полбутылки минералки и начала собираться «на дело».
Конечно, я еще не могла сказать, что ситуация с Тарантулом прояснилась. Во всяком случае, на все сто процентов. Но теперь хотя бы передо мной маячили смутные образы подозреваемых, пока без определенных черт.
— Как бы все-таки мне узнать все поподробнее? — задумчиво спросила я собственное отражение в зеркале. Я постаралась придать своему лицу побольше яркости с помощью косметики, а волосы собрала в хвост.
Подробнее я могла узнать только путем дальнейшей разведки. Слава богу, что на свете был «Камелот», у меня еще оставалось энное количество денег из аванса, а в означенный «Камелот» пускали всех желающих без особых возражений. Далее надо было просто напрячь ушки, глазки и головку — думаю, что смерть Тарантула наделала переполох и вызвала интерес среди поклонников, посему наверняка данный вопрос поднимется в частных беседах посетителей бара «Камелот».
А уж если мне совсем повезет, я могу столкнуться там и с авторами данного преступления…
Но это если повезет. Я боялась слишком рассчитывать на успех — чтобы не сглазить.
Взяв со стола томик Вийона, я произнесла вопрос-заклинание:
— Ну, пожелай мне что-нибудь, мой дружок Франсуа…
Открыв наугад страничку, я прочла весьма странное пожелание:
Что ветер, снег? мне хлеб всегда готовый.
Я жулик, а она нашла такого.
Кто лучше? Хороши они вдвоем!
И верьте, рыбка стоит рыболова
В блудилище, где вместе мы живем.
— Да уж, — проговорила я, закрывая книжку. — Ну, блудилище — это, надо думать, «Камелот». Еще какое, причем, блудилище… А что за рыбка?
Себя-то я почитала за «рыболова». Впрочем…
Я задумалась. Похоже, мой «вредный Фред» предсказывал мне удачу. И я поймаю свою «рыбку»?
Я уже почти подошла к двери, но вдруг отчего-то вспомнился Игорь. Теплой волной в сердце прошли воспоминания о моем новом друге. Назвать его возлюбленным я боялась — с чего я взяла, что он мог мной увлечься?
Мне страшно захотелось услышать его голос перед своим опасным приключением.
Найдя в кармане листочек из блокнота, на котором он — своей рукой! — написал свой номер телефона, я набрала его, предвкушая, как услышу чудесный, глубокий голос.
Гудки, гудки, гудки…
Увы, вздохнула я, вешая трубку. Игоря не было дома.
Как жаль!
Почему-то я почувствовала себя одинокой, заброшенной и беззащитной. Иду невесть куда и неизвестно что пытаюсь там найти. А если учесть, что все это моя самодеятельность и в мои планы посещения «блудилища» я не удосужилась посвятить ни Ларчика, ни Пенса — ни-ко-го! — мне остается надеяться только на себя.
Стоило мне выйти за дверь, я услышала, как зазвонил телефон.
— Конечно, можно и вернуться, — пробормотала я, остановившись. — Но возвращаться-то не к добру…
Убедив себя в том, что вообще могли ошибиться номером, а я вернусь как последняя идиотка и в результате все мое предприятие провалится, я решила, что возвращаться не стоит.
И предоставила несчастному телефону оглашать своими истеричными призывами пустую квартиру и дальше.
* * *Прождав еще какое-то время, Лариков пожал плечами и повесил трубку.
Саши дома не оказалось, а жаль. То, что он сейчас узнал, все меняло. Но…
В принципе, он сможет выяснить ситуацию и завтра. Отправит ее в больницу — именно там, как ему казалось, должно проясниться все окончательно.
Хотя сегодня старшая медсестра и пыталась уверить его в том, что никто из обслуживающего персонала больницы не мог совершить убийство и ночью дежурила сестра из тарасовского филиала Марфо-Мариинской обители, а это, по словам старшей, «девушка верующая, и даже помыслить о таком кощунстве грешно», Лариков тем не менее записал имя и фамилию дежурной сестры.
Сейчас было уже поздно, но завтра…
Он расслабился и позволил себе чашечку кофе.
В это время зазвонил телефон.
Он поднял трубку и услышал глухой голос:
— Вас просили прекратить расследование?
— Кто это? — спросил Лариков, затаив дыхание.
— Неважно, — ответил ему неведомый абонент, — я, кажется, задал вопрос и не получил ответа.
— Я не хочу обсуждать свою работу с человеком, который не потрудился мне представиться, — сообщил Лариков и уже собирался повесить трубку, но успел услышать недвусмысленное предупреждение:
— Будете продолжать — пеняйте на себя…
«Теперь уж точно будем, — усмехнулся Лариков. — Теперь становится еще интереснее…»
Узнавать, откуда поступил звонок, через АТС было бессмысленно — в подобных случаях пользуются таксофонами.
Но…
Лариков улыбнулся. Рыбка почти попалась. Интересно все-таки, чего ж они так испугались? Неужели, сами того не ведая, они с Александрой подошли слишком близко к разгадке?
Знать бы еще, какова она, усмехнулся он. А то нас боятся, а мы и сами еще ничего не узнали толком…
Вся надежда на завтрашний день. Наверняка дежурная медсестра могла что-то видеть и слышать. Лишь бы только согласилась рассказать. Дело получалось странное — те, кто что-либо знал, упорно не желали делиться секретами…
