Кэтрин Нэвилл - Авантюристы
— Счастлива понаблюдать, как ты будешь насыщаться, но я не в состоянии поглотить такое количество пищи.
— Чудесно, мне достанется больше. — И он взмахнул рукой, после чего возле столика тут же засуетился официант с бутылкой охлажденного вина.
— Хотела бы я знать — как тебе это удается? — пробормотала я, провожая взглядом удаляющегося официанта.
— Ресторанная система мысленного контроля, — не моргнув глазом заявил он. — Срабатывает безотказно. Если ты способен передать пару-тройку разборчивых мыслеформ, ни к чему пользоваться медной проволокой, чтобы управлять окружающими. Как же иначе я смог бы вычислить твоего драгоценного мистера Чарльза и вообще выйти на связь с тобой?
Я наблюдала, как он наполняет мой бокал.
— Значит, ты просто настроился на нашу длину волны. Пожалуй, для меня это слишком опасно — сидеть за одним столом с Нострадамусом. Дорогой, ты не способен читать мои мысли, и не сможешь делать этого и впредь. Неужели ты надеешься, что я, сидя в ресторане в самом сердце Манхэттена, стану всерьез обсуждать проблемы телепатии?
— Чудесно! Давай обсудим проблемы ограбления банков, судя по всему, эта тема пришлась тебе по душе.
Я огляделась осторожно, надеясь, что нас никто не слушал. Мне никак нельзя было расслабляться в присутствии Тора. И хватает же ему совести ставить меня в неловкое положение! К тому же все это слишком было похоже на то, что он-таки читал мои мысли и умело этим пользовался.
— Давай обсудим меню, — предложила я.
— А я уже сделал заказ, — сообщил он, крутя бутылку во льду. — Я всегда говорил, что детям нельзя позволять…
— Мне уже тридцать два, и я — вице-президент банка и довольно часто выбираю блюда сама.
Я не могла понять, что в поведении Тора вызывало раздражение. В очередной раз я убедилась — как только увидела его, поднимающегося мне навстречу, — что именно он был причиной моего отъезда из Нью-Йорка десять лет назад, а вовсе не заманчивое предложение Всемирного банка. Как в свое время мой дедушка, Тор тоже был самозабвенным скульптором, вечно пребывающим в поисках достойного его гения комка глины, ведь он сам мне в этом когда-то признался, правда? Так разве моя вина в том, что я сама желала стать творцом, со своей собственной судьбой?
Тор, получив эту небольшую отповедь, принялся рассматривать меня с выражением, которое я не в состоянии была объяснить.
— Понятно, — загадочно произнес он. — Вижу, ты стала взрослой женщиной. — И он на мгновение задумался. — Итак, я вижу, что необходимо изменить первоначальный план.
Какой план? Вопрос так и вертелся на языке, но челюсти мои сковало, словно я только что разжевала лимон. С трудом я поддерживала светскую болтовню на протяжении всего ужина, стараясь не выдать своих смятенных чувств. Наконец принесли клубнику, чудо для этого времени года, покрытую толстым слоем крема по-девонширски.
Под конец трапезы на Тора напала странная сдержанность. Я буквально лопалась от нетерпения, но старательно работала над собой до конца ужина — и упрямо отвернулась, когда Тор попытался накормить меня клубникой с ложечки.
— Меня не нужно кормить силком, я не ребенок…
— Мы уже условились об этом, — вежливо согласился он, разливая кофе из серебряного кофейника. — Ну что ж, поскольку у нас с тобою деловая встреча, почему бы тебе не ознакомить меня со своим планом?
Я извлекла из сумки пухлую пачку бумаг и про-тянула ему. Он просматривал одну за другой разрозненные карточки, отпечатанные для меня Чарльзом. Его пальцы пробежались по строчкам, в которых была проставлена степень риска в соотстветствии с количеством долларов.
— Боже правый, кто же для тебя все это напечатал — динозавр? — пробурчал он, покосившись на меня.
И извлек из нагрудного кармана миниатюрную машинку, — меньше, чем портативный калькулятор, — один из карманных микрокомпьютеров, штампованных под прессом, не поступивших еще в продажу. Нажимая на едва заметные клавиши, он низко склонился над экраном, считывая результаты.
Пока он был занят, выписывая какие-то данные на бумагу и переводя взгляд то на мои карточки, то на компьютер, я махнула подлетевшему официанту и заказала карамельный крем с как следует прожженным сахаром.
Тор бросил на меня быстрый осуждающий взгляд.
— А мне казалось, что ты не в состоянии будешь проглотить ни кусочка, — заметил он.
— Быть непостоянной — одна из немногих прерогатив женщины, — возразила я.
А когда принесли десерт, он, не отрывая взгляда от карточек, умудрился подцепить ложкой кусочек крема и отправить его в рот, после чего недоуменно скривился.
— Я всегда втайне забавлялся, наблюдая за твоим желанием все устроить по-своему, — признался он. И постучал карандашом по стопке лежавших перед ним карточек. — Согласно всем этим выкладкам, ты имела возможность заниматься воровством на протяжении двух месяцев — не больше. Причем максимально большая сумма хищений — порядка всего-навсего десяти миллионов. — И он принялся за кофе.
— Полагаю, ты, конечно, знаешь способ, как сделать это лучше меня? — иронически осведомилась я.
— Моя милая юная леди, — с улыбкой отвечал Тор. — Знал ли Штраус, как сочинять вальсы? Похоже, из твоей головки выветрилось все, что ты когда-то выучила под покровительством маэстро.
Наклонившись вперед так, что его лицо приблизилось вплотную к моему, он заглянул мне в глаза:
— Я могу украсть миллиард долларов за две недели. Вокруг нас порхал официант, освежая наш кофе и смахивая со скатерти крошки метелочкой. Тор потребовал счет и все оплатил сам, в то время как меня распирали эмоции.
— Ты обещал мне помочь, а не устраивать дурацких состязаний! — прошипела я, когда наконец официант удалился. — Ты сказал, что если я познакомлю тебя со своим планом, ты сможешь его усовершенствовать, и только ради этого я приехала сюда!
— Так я и усовершенствовал его, — ответил он, улыбаясь, словно Чеширский кот. — У твоего плана куча недостатков. Вот я и составил свой, так сказать, усовершенствованную модель. Ты понимаешь, я всегда был убежден, что гораздо легче было бы украсть действительно огромную сумму, вовсе не пользуясь компьютером!
— Ну уж нет, не надо меня втягивать в эти дела, — заявила я, собирая со стола свои карточки. — Если ты полагаешь, что я настолько ненормальная, чтобы красть миллиард долларов без употребления компьютера, значит, ты сам свихнулся.
— Да перестань болтать глупости, — сказал он, взяв меня за руку. — Конечно, я ничего подобного не полагаю и не думаю предложить тебе нечто подобное! Я веду речь лишь о себе!
Я застыла, не в силах оторваться от его лица: его потемневшие глаза блестели, ноздри раздувались, как у боевого коня при звуке трубы. Я понимала, что это предупреждение, — мне ведь был слишком хорошо знаком этот мрачный взгляд — и позже я здорово поплатилась за свою беспечность. Ну что поделаешь, если в тот момент я не в силах была совладать с охватившим меня любопытством?!
— Как это понять — о тебе? — заинтригованно спросила я.
— Я бы хотел предложить тебе маленькое пари, — отвечал он. — Каждый из нас украдет какое-то количество денег: ты, пользуясь компьютером, и я, не пользуясь им. Образно говоря, я буду этаким кузнецом Джоном Генри со своим верным молотом, а ты — злым гением, вселившимся в сердце машины. Вечное соревнование человека с механизмом, соревнование души со сталью!
— Весьма поэтично, — заметила я. — Вот только тема чересчур грубая.
— Джон Генри выиграет пари, я это предсказываю, — торжественно провозгласил Тор.
— И попутно он может расстаться с жизнью, — напомнила я.
— Нам всем суждено умереть, кому раньше, кому позже, — принялся рассуждать Тор. — Лучше уж иметь одну большую смерть, чем множество мелких — ты не согласна?
— Я не собираюсь нынче вечером играть в лотерею со смертельным исходом только потому, что вообще смертна, — возразила я. — То, что началось как небольшой разбой с целью проверки банковской системы безопасности, не заслужило подобных жертв. Ты пообещал помочь мне, теперь выходит, что ты собираешься спровоцировать международный финансовый скандал. Мил-лиард долларов? Мне кажется, у тебя просто поехала крыша.
— Ты что же думаешь, что только вы, банкиры, вынуждены работать со всяким отребьем? — серьезно спросил он. — Я достаточно долго проработал в ВЭС[8], занимаясь его внешними связями в промышленности, торговле и секретной разведке. И могу рассказать о царящих там порядках такое, что у тебя кровь в жилах застынет. И лучшая помощь, которую я способен тебе оказать, моя милая подопечная, это расширить твои горизонты.
Он поднялся и предложил мне руку.
— Куда мы направляемся? — поинтересовалась я, когда мы оделись и двинулись к дверям.
— Взглянуть на мои гравюры, — ответил он загадочно. — Похоже, мою девочку необходимо вначале соблазнить, чтобы потом склонить к действиям.
