Алексей Биргер - Нож великого летчика (Седой и Три ботфорта - 1)
- Такое бывает, я читал, - сообщил Димка. - Человеку нанесут удар, от которого у него в мозгу все переворачивается, ну, вроде как, кровоизлияние происходит. И он где-то с минут пятнадцать, с полчаса чувствует себя нормально, а потом раз - и мертв! Сколько боксеров так помирало после боя! Вроде, и в раздевалку уже уйдут, и все ничего, а начнут переодеваться или интервью давать - и падают замертво. И у Джека Лондона это описано.
- Но ведь никто не говорил, что Пучеглазый мертв... - заспорил я.
- Они назвали Седого "убийцей", - напомнил Юрка. - И если б Пучеглазый концы не отдал, то кому бы Седой был сейчас интересен? Я так понимаю, у Седого невезуха такая вышла: от его удара по челюсти в мозгу Пучеглазого что-то перевернулось, или, может, сосудик какой лопнул, и он умел, не выходя из туалета и даже с пола не вставая. Очередной мужик отлить сунулся - глядь, покойничек лежит, да ещё с разбитой челюстью. Ну, тут же вспомнили, с кем он в туалет выходил, и кинулись Седого искать.
- Верно, - угрюмо кивнул Димка. - Других вариантов быть не может. Теперь Седому убийство впаяют.
Мы совсем приуныли. Этого ещё не хватало! История становилась все путаней и поганей. Весь мир, казалось, катится куда-то в тартарары.
- Но ведь я могу засвидетельствовать, что он всего лишь ударил Пучеглазого, и что Пучеглазый сам напал на него с ножом! - сказал я.
- Так милиция и будет тебя слушать! - хмыкнул Димка.
С тем мы и подошли к отделению милиции.
- А вам что здесь надо? Кыш отсюда! - цыкнул на нас один из милиционеров.
- Мы видели, как все было, и можем быть свидетелями, - набравшись смелости, сказал я.
Седой оглянулся и бросил нам:
- Ребята, бегите отсюда! Что вам, неприятностей мало? - и обратился к милиционеру. - Гоните их в шею, пусть не маячат!
Но милиционер нахмурился, будто в раздумье.
- Свидетели, говорите? Ладно, сядьте здесь, у входа. Скажу начальнику, и пусть он решает, выслушать вас или домой погнать.
Мы присели у входа, в небольшой приемной, из которой нам видна была стойка дежурного и стены которой был украшены плакатами на правоохранительные темы. Мы разглядывали эти плакаты и молчали, боязно было даже слово проронить, в этом учреждении, в которое мы попали.
А Седого повели куда-то на второй этаж.
Наверно, времени прошло совсем немного - хотя нам-то показалось, что прошли целые века - когда к нам спустился один из милиционеров, конвоировавших Седого, и сказал:
- Пошли, пацаны! Начальник вас требует... - а когда мы поднимались по лестнице, добавил. - А обращаться к нему надо "товарищ майор".
С этим мы и вошли в кабинет - и тихо обомлели. Товарищ майор сидел за своим столом, в одном углу, положив руки на колени, сидел Седой, под надзором второго милиционера, а в другом углу... сидел Пучеглазый, целый и невредимый - если не считать, конечно, здоровенного кровоподтека, украшавшего его подбородок!
- Вот они, - доложил милиционер.
- Сам вижу, - буркнул майор, разглядывая нас как-то странно. Ладненько, посмотрим, что они могут рассказать.
- Да что они могут рассказать! - взвился Пучеглазый. Нас удивило, что он разговаривает довольно-таки хозяйским тоном. - Позвоните по тому телефону, который я вам дал, и дело с концом!.. Вам же спокойней будет, небрежно добавил он после небольшой паузы.
- Ну, работа у нас беспокойная, - сказал майор, - "наша служба и опасна и трудна", так чего уж искать спокойствие там, где его нет? Кто из вас, парни, был непосредственным свидетелем происшествия?
- Я, - я сделал шаг вперед.
- Хорошо, - кивнул майор. - Говори.
- Значит, так... - я сглотнул. - Мы хотели вернуть украденный нож...
- Вот этот? - майор указал на нож, лежавший перед ним.
- Да. Там... Ну, там долго рассказывать... В общем, мы узнали, что вор сбыл нож перекупщику... вот ему... - я указал на Пучеглазого. Тот почему-то вдруг ухмыльнулся, нагло и жирно.
- И позвали на помощь старшего товарища? - спросил майор.
- Нет... все было не совсем так...
- Да ты успокойся. С тем, что было раньше, мы ещё разберемся. Расскажи лучше, что ты увидел в туалете. Ну, что за инцидент там произошел.
- Я подглядывал, как идут дела, - стал я докладывать, стараясь говорить поспокойней, - и увидел, что Седой... ну, то есть, Андрей, Андрей Волгин... вроде, обо всем договорился вот с этим, - я указал на Пучеглазого, - и вот этот зовет его в туалет, чтобы там нож вернуть без свидетелей. Мне стало интересно, как все это будет происходить... ну, возвращение ножа... и я тихо прокрался в туалет вслед за ними. Вот он сначала спокойно отдал Седому... Андрею... нож, а потом, когда Андрей отвернулся к свету, рассматривая, то ему отдали или не то, выхватил другой нож и хотел пырнуть Андрея. Я заорал, Андрей обернулся и успел уклониться, и рукояткой ножа двинул вот этому в челюсть, а потом мы ушли и стали рану Андрея перебинтовывать. Вот и все.
- Гм... - сказал майор после паузы. - Вот как? Мы тут слышали другой вариант.
- Да чего вы их слушаете? - подал голос Пучеглазый. - Они чего угодно нагородят, лишь бы дружка выгородить! Вы позвоните, куда я вам сказал?
- Я должен выслушать всех, - возразил ему майор. - Кстати, повернулся он ко мне, - того, кого ты называешь "вот этот", зовут Червоточенко Геннадий Владимирович. И Геннадий Владимирович излагает совсем другую версию. Он говорит, что показывал нож Волгину, и тот вдруг ударил его этим ножом. Геннадий Владимирович успел перехватить и вывернуть руку Волгина, поэтому острие ножа поранило самого Волгина, но Геннадий Владимирович все-таки получил удар рукояткой в челюсть.
- Да, так оно все и было, - безмятежно кивнул Пучеглазый.
- Но ведь это неправда! - вырвалось у меня.
- И потом, если бы его ударили этим ножом, то на ноже остались бы следы крови! - не выдержал Димка.
Майор расхохотался.
- Ребята, вас застукали у реки, где вы отмывались! Вы бы любую кровь успели смыть, разве нет?
- Но ведь ещё есть всякие экспертизы, - сказал Юрка. - Ну, когда эксперт говорит, что удар был нанесен ножом такой-то ширины, а этот нож другой ширины, поэтому это не тот нож, которым ударили...
Майор прищурился на него.
- Начитанный очень, да? Или фильмов насмотревшийся?
Но при слове "экспертиза" Пучеглазый вдруг беспокойно заерзал впервые за все время - а Седой вдруг сказал:
- Можно? Если вы хоть сколько то верите, что я не преступник, то позвольте лишь несколько слов сказать.
- Ну? - майор напрягся.
- А вы позвоните, позвоните - по телефону, который этот, - быстрый кивок Седого в сторону Пучеглазого, - диктует. И скажите, что он попался на валютных операциях и на связях с иностранцами.
Майор, только-только присевший за свой стол после всех хождений вокруг нас, опять привстал с места.
- Ты?.. Что?..
- А вы на него поглядите, - кивнул Седой.
Пучеглазый, и правда, как-то резко сник. Вроде, пытался он что-то промолвить, но язык присох у него в горле.
Но здесь мне вам надо объяснить, что такое в советское время означали "валютные операции". В то время любое общение с иностранной валютой каралось самым строжайшим образом, вплоть до расстрела. Если у человека находили любую иностранную банкноту на руках - это уже тянуло на пять лет как минимум. Вам странно это слышать - вам, которым я привез из Лондона по фунту в монетке, как сувенир? И который - я, ваш папа, чувствующий себя прежним двенадцатилетним мальчиком, и мне странно представить, что мне когда-то будет сорок пять и у меня самого будут сыновья - испытал ужас, не сравнимый ни с чем, едва услышав про "связи с иностранцами". Да, и еще, надо объяснить, в то время валютчиков, работавших напрямую с долларами, или, там, с фунтами, или с марками, практически не существовало. Вместо долларов, ходили чеки внешбанка - так называемые чеки серии "Д", на которые советские граждане, поработавшие за границей, обязаны были обменивать все свои деньги. Эти же чеки принимались и в "валютных" магазинах - в "Березках", которые сейчас повывелись. А иметь "живые" доллары на руках это была уголовная статья. Преступление, которое никому не прощалось, даже самым заслуженным работникам. Вам это странно слышать - ведь и со мной многие посетители заповедника рассчитываются твердой валютой, и даже мы обмениваем лишние деньги на доллары, в обменном пункте нашего маленького городка, чтобы эти деньги инфляция не съела. Но такова была тогдашняя жизнь, и впрямь отгороженная от всего остального мира "железным занавесом" и колючими границами. И то, в чем Седой обвинил Пучеглазого, тянуло почти на расстрельную статью.
- И ты можешь это доказать? - резко спросил майор.
- А вы на него поглядите, - сказал Седой. - Какие там ещё доказательства? Если за него возьмутся, то признание из него вытрясут. Расколется в два счета. Так что звоните, звоните.
Майор встал и заходил по своему кабинету.
- Но ты понимаешь, что и тебя укатают вместе с ним? - спросил он, остановившись перед Седым. - Лезвие ножа, который у тебя изъяли, превышает допустимые размеры. Холодное оружие! А тебе больше четырнадцати лет, так что отвечать будешь по полной программе.
