Даниэль Виктор - Седьмой выстрел

— Поразительно, Холмс, — сказал я. — Сверхъестественная ахинея. Однажды в Суссексе много лет назад вам довелось успокаивать бедного Боба Фергюсона. Не думал я, что вновь придётся расследовать дело о вампирах. Откуда на сей раз ветер дует?

Вместо ответа Холмс снова взял саквояж, вытащил из него тонкую серую книжицу и протянул мне.

— Вы забываете о книге, которую мы обсуждали с миссис Фреверт в Англии, Уотсон.

— «Дом вампира» Джорджа Сильвестра Фирека, — вслух прочёл я надпись на обложке.

— Роман, которым все увлекались несколько лет назад, — пояснил Холмс. — Я обнаружил этот экземпляр в «Хэтчердз» [32] и только вчера внимательно прочитал на пароходе. В нём описывается история некоего Реджинальда Кларка, покровителя искусств, сочинявшего литературные произведения, которые пленяли всю богему. И никто, разумеется, не подозревал, что мистер Кларк питается, если угодно, интеллектом своих приятелей по тесной артистической компании. Чем больше он пожирал, тем гениальнее становился и тем сильнее истощались умы его жертв. Больше того, в отличие от стокеровского Дракулы, у Фирека вампир в конце не погибает.

— Ну и дешёвка! — ответил я. — Какой дурак поверит в эту историю?

— Роман был довольно популярен, по его мотивам даже поставили спектакль под названием «Вампир». И если в этом дневнике всё правда, хотя я не готов принять такое предположение, то можно заключить, что мистер Голдсборо пострадал подобным образом. Голдсборо, кажется, верил, что Филлипс питал свои литературные способности за счёт его таланта.

— Только умалишённого можно убедить в таком, Холмс, — заметил я.

— Верно, Уотсон. «Можно убедить» — точнее не скажешь.

— Значит, у нас есть мотив. Он был безумен?

— Возможно, — сказал Холмс. — Однако я узнал от Стеда, что Голдсборо написал Филлипсу письмо, в котором требовал, чтобы тот прекратил писать о сестре Голдсборо. По-видимому, его оскорбила властность героини романа Филлипса «Светские похождения Джошуа Крейга». Голдсборо встал на защиту. Мне рассказали, что он повздорил с отцом из-за замечания в адрес сестры. Они тогда чуть не подрались.

— В самом деле? Поразительно!

— Это не покажется вам столь уж поразительным, дружище, если вы припомните других брата с сестрой, замешанных в этом деле. Давайте не забывать, что именно близость Филлипса со своей сестрой, миссис Фреверт, привела её в Англию просить у нас помощи.

Умозаключения Холмса меня ошеломили.

— Холмс, — промолвил я, — вы как будто проводите тесную параллель между убийцей и жертвой.

Холмс улыбнулся:

— Ещё одна причина, Уотсон, хотя и омерзительно психологическая, — Голдсборо воображал себя Филлипсом.

— Но если Голдсборо считал, что он и есть настоящий Филлипс, — стал рассуждать я, — и если его возмущало, как Филлипс — или мне следует говорить: «Голдсборо»? — описывал его сестру, тогда Голдсборо должен был страшно переживать из-за «своего» поведения. Убивая Филлипса, он как бы уничтожал своё альтер эго. Более того, следуя своим искажённым представлениям, он обязан был убить и себя, чтобы завершить это кошмарное деяние.

— Запутанное дело, а, Уотсон? И, без сомнения, достойное прославленного доктора Фрейда.

Не успел я ответить, как Холмс собрал фотокопии и спрятал их в саквояж, но не закрыл его, а стал рыться там, одновременно разговаривая со мной.

— Однако нельзя позволить всем этим сложностям заслонить реальную историю, поведанную дневником. Кажется, он выпал из кармана убийцы, когда тот застрелился. Какой-то прохожий подобрал дневник на месте преступления и отдал помощнику окружного прокурора. Тот заявил, что запер дневник в сейф, где записи пролежали остаток ночи и большую часть следующего дня. Дневник попал к коронёру лишь поздно вечером. Мистер Стед уверяет, что коронёр был весьма недоволен. В сущности, Уотсон, — тут Холмс взглянул на меня, чтобы подчеркнуть важность своих слов, — коронёр обвинил помощника окружного прокурора в утаивании улики.

— Но для чего ему это, Холмс? Вы думаете, чтобы внести в дневник изменения?

— Минуту, — остановил меня Холмс и наконец достал из бездонного саквояжа ещё одну фотокопию.

На снимке виднелось множество клочков бумаги, и на каждом в разнообразных сочетаниях было начертано имя Фицхью Койла Голдсборо. На самых крошечных обрывках было только само имя, на более крупных оно повторялось, выведенное вокруг единой оси больше десятка раз. Кроме того, здесь были нарисованы звёзды и колёса, лучи и спицы которых образовывали штрихи в подписи Голдсборо.

— Зачем столько раз писать своё имя? — спросил я.

— Возможно, Уотсон, нужно иначе сформулировать вопрос: зачем кому-то столь усердно упражняться в написании одного-единственного имени?

— Чтобы набить руку? — предположил я.

— Превосходно! Итак, принимая во внимание, что почерк могли копировать и, разумеется, время, когда его пытались воспроизвести, — не говоря уже о совершенно прозрачной истории со сбитым с толку беднягой, вплоть до этого момента походившим на безумного короля Лира, который «зла терпит более, чем сделал сам» [33], — полагаю, у нас есть все основания подозревать заговор. Прибавьте к этим заключениям уверенность Голдсборо в том, что за ним следили.

— Но зачем вносить изменения в дневник, когда можно просто уничтожить уличающие пассажи?

— Добавить всегда легче, чем изъять, Уотсон. Особенно при том, что мистер Голдсборо любезно оставил в дневнике много пустого места. Любой заметил бы уничтоженные или вырванные страницы. Но если свести изменения к преувеличению того, о чём люди уже знают наверняка, можно создать самые необычные сценарии.

— Кто бы этому поверил? — спросил я.

— Здесь всё зависит от обстоятельств, дружище. Но если со времени убийства прошло больше года, и след уже наверняка остыл настолько, что его не взял бы даже миляга Тоби, ныне покойный [34]. Хотя я не люблю досужих домыслов, временами они, как Платоновы тени, способны отражать действительность [35].

Я откинулся на спинку стула, пытаясь как-то сжиться с чудовищностью преступления, на которое намекал Холмс.

— Что ж, Уотсон, — с улыбкой промолвил он (несмотря на поздний час, взгляд его серых глаз был бодр и проницателен), — вы сделали записи об итогах собственного расследования. Я хотел бы взглянуть, к чему вы пришли.

Сидя на скамейке в Центральном парке, я полагал свои наблюдения довольно важными. Теперь, сравнив их с дневником, который мне позволено было прочесть, я посчитал те умозаключения наивными и недальновидными. Тем не менее, кратко отчитавшись перед Холмсом о памятном визите в Сагамор-Хилл, я вручил ему записи. Он откинулся на спинку стула, раскурил трубку и провёл остаток вечера за изучением того, что я узнал о главных действующих лицах драмы. Когда я удалился спать, свет в гостиной всё ещё горел.

Хмурый воскресный день 29 марта не слишком-то подходил для прогулки в парке, которую Шерлок Холмс наметил для нас с миссис Фреверт. Настало время осмотреть при свете дня место убийства Филлипса. Итак, после раннего завтрака мы с Холмсом разыскали у отеля вездесущего Роллинза и велели ему отвезти нас к Национальному клубу искусств.

Миссис Фреверт ждала нас у входа, кутаясь в чёрную шубу. Холмс, усмехнувшись, сверился с часами.

— Нет ничего приятней — и необычней — пунктуальной женщины, Уотсон, — заметил он, когда мы вышли из автомобиля.

— О, мистер Холмс, — сказала Кэролин Фреверт. — Как я рада вновь видеть вас. Само ваше присутствие внушает мне такое чувство, словно мы уже приблизились к разгадке.

Мой друг улыбнулся и, указав своей эбеновой тростью на восток, объявил:

— Приступим.

Редкие прохожие, оказавшиеся в этот ранний час на улице, должно быть, принимали всю нашу компанию — миссис Фреверт в роскошных мехах, меня в длинном пальто, котелке и шарфе и Холмса в поношенном длинном плаще с пелериной и капюшоном и в дорожной шляпе с ушами — за тепло укутанную шайку.

— В день убийства мы с Грэмом позавтракали чуть позже обычного, — объясняла миссис Фреверт, пока мы шли по Девятнадцатой улице. — Он долго работал накануне и поздно заснул. Вроде бы он не ложился до семи утра. Лишь днём, не раньше половины второго, он накинул пальто и ушёл в Принстонский клуб за почтой. Как и мы сейчас, он шёл на восток по Девятнадцатой улице, по направлению к Ирвинг-плейс, а оттуда к парку.

— Он шёл по северной стороне?

Похожие книги на "Седьмой выстрел", Даниэль Виктор читать полностью, без сокращений.

Филип Рок - Грязный Гарри

Филип Рок - Грязный Гарри

Юморист - Грязный Гарри и

Юморист - Грязный Гарри и

Юморист - Грязный Гарри и