Б Паркер - Ранняя осень
- А кто такой Мортимер Снерд?
- Знаменитая кукла одного чревовещателя времен моей молодости. Эдгар Берген его звали. Он уже умер.
- Я видел его по телевизору в какой-то передаче.
Поездка в Бостон заняла три с половиной часа. Почти всю дорогу Пол крутил радио, то и дело переключаясь с одной музыкальной программы на другую. Я не мешал. Это была расплата за бейсбольный матч, который ему пришлось слышать накануне. Без четверти двенадцать мы прибыли в Бостон.
Я остановил "Бронко" на Бойлстон-стрит перед магазином "Лутс".
- Зайдем сюда, - сказал я.
- Вы себе здесь покупаете одежду? - спросил Пол.
- Нет. Фигурой не вышел. Они все больше на худых специализируются.
- По-моему, вы тоже не толстый.
- Нет, но я немного, как бы это сказать, деформированный. Верхняя часть слишком большая. Как бокал для шампанского. Лацканы на пиджаках вечно оттопыриваются. И рукава слишком узкие. А такого, как ты, они в настоящего красавца могут превратить.
- Такого, как я, тощего?
- Нет. Ты был тощим. А теперь стал просто худым. Ну, пошли.
Мы вошли в магазин. У самого входа к нам подскочил стройный, элегантный продавец.
- Слушаю вас, сэр.
На нем был бледно-серый двубортный костюм, рубашка с круглым воротничком и аккуратно завязанный светло-голубой галстук. Из нагрудного кармана выглядывал белый шелковый платок. На ногах - модельные туфли из тонкой кожи. Лицо украшала аккуратная бородка. Ну прямо хоть целуй его и все. Но я все же решил воздержаться.
- Мне нужен костюм для мальчика, - сказал я.
- Понятно, сэр, - кивнул продавец. - Пойдемте со мной.
Магазин поражал обилием медных украшений, дубовой мебели, мягких ковров и изящных люстр. Мы вошли в лифт, и я тихо сказал Полу:
- Когда я попадаю в такой магазин, мне всегда хочется забиться в какой-нибудь дальний угол. Но приходится терпеть.
В глазах у Пола застыло изумление.
- Этому тоже пришлось долго учиться, - добавил я.
Мы купили Полу темно-серую "тройку" европейского покроя, черные кожаные туфли с кисточками - почти такие же красивые, как и у меня, две белых рубашки, красно-серый полосатый галстук, красно-серый шелковый платочек в нагрудный карман, две пары длинных серых носков и черный кожаный ремень. И еще мы купили две пары светло-серых брюк, синий спортивный пиджак с медными пуговицами, синий галстук в белый горошек и бледно-серый шелковый платок в нагрудный карман. Уступив нашим просьбам, портной магазина согласился к вечеру немного укоротить брюки. Оба пиджака сидели превосходно. Я подал элегантному продавцу чек на семьсот пятьдесят долларов. Он покачал головой и подвел меня к прилавку. Чек приняла менее элегантная девушка. Продавец был слишком важной персоной, чтобы считать деньги.
- К пяти часам брюки будут готовы, сэр.
Я поблагодарил, и продавец предоставил меня заботам девушки.
- Мне нужны два каких-нибудь документа, - сказала она. Во рту перекатывалась жевательная резинка. Фруктовая, судя по запаху.
Я вручил ей права и удостоверение детектива. Она дважды внимательно прочла удостоверение.
В десять минут четвертого мы вышли на улицу.
- Когда-нибудь был в Музее изящных искусств? - спросил я у Пола.
- Нет.
- Пойдем посмотрим.
В музее я присоединился к группе, которую сопровождала экскурсовод. Я что-то рассказывал Полу о школе живописи Гудзон, когда какая-то леди из группы вдруг цыкнула на нас.
- Вы нам мешаете, - проворчала она.
- Вообще-то это вы нам мешаете, - ответил я. - Но я слишком хорошо воспитан, чтобы вступать с вами в пререкания.
Экскурсовод растерянно замолчала. Я снова повернулся к Полу:
- Эти картины похожи на романы Купера. Дикая природа приятна и чиста. Романтика, понимаешь?
Вся группа дружно обернулась на меня.
Пол шепнул:
- Я никогда не читал ни одного романа этого Купера.
- Прочитаешь, - заверил я. - И когда будешь читать, обязательно вспомнишь эти картины.
Пол снова взглянул на полотно.
- Пойдем, - сказал я. - Мне не хочется слушать здесь свои собственные мысли.
В пять часов мы заглянули в магазин и забрали готовые брюки. Элегантный продавец узнал нас и дружески кивнул. Мы поехали ко мне на квартиру, чтобы Пол мог переодеться.
- Иди в ванную, - распорядился я. - А когда оденешься, захвати сюда это тряпье.
- Мои старые шмотки?
- Да.
- А что одевать?
- Что хочешь.
- Но я не знаю, что с чем идет.
- Ты что? Мы же в магазине все примеряли.
- Я забыл.
- Иди и одевайся, - проворчал я. - Уж здесь-то ты как-нибудь управишься сам. Я не собираюсь постоянно за тобой бегать.
Пол удалился в ванную и пробыл там минут двадцать. Когда он наконец вышел, на нем был серый костюм и белая рубашка. В руках он держал красно-серый галстук.
- Я не умею его завязывать, - пожаловался он.
- Повернись спиной, - приказал я. - Я завяжу.
Он встал перед зеркалом в ванной, я подошел сзади и завязал галстук.
- Ну вот, хорошо, - вздохнул я, подтянув узел и застегнув воротничок рубашки. - Теперь ты выглядишь вполне прилично. Не стрижен, правда, но для балета сойдет.
Пол осмотрел себя в зеркало. Загорелое и обветренное лицо казалось еще более темным на фоне белой рубашки.
- Пошли, - сказал я. - В шесть часов возле театра нас будет ждать Сюзан.
- Она тоже пойдет?
- Да.
- А зачем ей нужно идти с нами?
- Потому что я люблю ее и мы не виделись целых две недели.
Пол понимающе кивнул.
Сюзан ждала на углу Глоусестер и Ньюбери. На ней была бледно-серая юбка, синий блейзер с медными пуговицами, строгая белая блузка с открытым воротом и черные туфли на высоких шпильках. Я заметил ее раньше, чем она увидела нас. Ее чудесные волосы искрились на солнце. Глаза скрывали огромные темные очки. Я остановился. Она ожидала, что мы появимся с Ньюбери, а мы подошли по Глоусестер.
- Чего мы остановились? - спросил Пол.
- Мне нравится смотреть на нее, - ответил я. - Иногда я люблю смотреть на нее так, как будто мы не знакомы, и наблюдать за ней, когда она не видит меня.
- Зачем?
- Мои предки были ирландцами.
Пол только покачал головой.
Я тихонько свистнул и позвал:
- Эй, милашка. Не хочешь немного поразвлечься?
Сюзан повернулась в нашу сторону.
- Мне больше по душе морячки, - улыбнулась она.
Когда мы шли по небольшой аллее к входу в театр, я тихонько шлепнул Сюзан по попке. Она улыбнулась. Но только чуть-чуть.
Было еще рано. В ресторане сидело всего несколько человек. Я придвинул Сюзан стул, и она села напротив меня и Пола.
Мы заказали рис, бобы, "моле" из цыпленка, "кабрито" и мучные лепешки. Пол съел на удивление много, хотя вначале долго ковырял каждое блюдо вилкой, словно проверял, не сможет ли цыпленок выскочить из тарелки и улететь, а потом отрезал и ел крошечными кусочками, как будто опасаясь, что еда отравлена. Сюзан попросила принести "Маргариту", а я - пару бутылочек пива. Говорили мало. Пол ел, уткнувшись в тарелку. Сюзан отвечала на мои вопросы коротко, и хотя у нее на лице не было ни злости, ни раздражения, я не видел в ее глазах и особой радости.
- Сюз, - сказал я, когда мы допивали кофе. - Поскольку остаток вечера я проведу на балете, я надеялся, что хотя бы здесь мы поболтаем.
- Да что ты, - иронично ответила Сюзан. - Значит, надо полагать, я тебя разочаровала?
Пол, не поднимая головы, ел ананасовое мороженое. Я посмотрел на него и перевел взгляд на Сюзан.
- Нет, просто ты сегодня такая тихая.
- Неужели?
- Ну хорошо, думаю, мы обсудим это в другой раз, - я попытался улыбнуться.
- Прекрасно, - кивнула Сюзан.
- Ты пойдешь с нами на балет?
- Наверное, нет. Мне не очень-то нравится балет.
Официант принес чек. Я заплатил.
- Может, тебя куда-нибудь подвезти? - спросил я.
- Нет, спасибо. Моя машина на Ньюбери-стрит.
Я посмотрел на часы.
- Ну ладно, нам нужно еще успеть к началу. Приятно было повидаться.
Сюзан кивнула и сделала глоток кофе. Я встал. Пол поднялся следом, и мы ушли.
Глава 20
Я был на балете впервые и, не надеясь, что когда-нибудь попаду снова, с интересом следил, какие чудеса проделывают артисты со своими телами. Пол сидел рядом и, замерев, с головой ушел в спектакль.
По дороге домой я спросил его:
- Ты когда-нибудь раньше был на балете?
- Нет. Папаша все время говорил, что это больше для девчонок.
- И снова был наполовину прав, - улыбнулся я. - Так же, как и насчет приготовления пищи.
Пол задумчиво молчал.
- А ты бы хотел выступать в балете?
- Танцевать?
- Да.
- Они бы все равно не разрешили. Они считают, что это... нет, они бы мне не разрешили.
- Ну хорошо, а если бы разрешили, хотел бы?
- Брать уроки и все такое?
- Да.
Он кивнул. Слегка, так что, сидя за рулем и стараясь следить за дорогой, я скорее почувствовал, чем увидел. Это было первое конкретное заявление, которое он сделал, и каким бы робким не был этот кивок, он все же кивнул. Кивнул, а не пожал плечами.
