Мария Жукова-Гладкова - Сокровище призраков
Этажом выше открылась дверь, и вскоре на нашей площадке оказалась холеная дама лет пятидесяти. Может, ей было и больше. Но невооруженным глазом было заметно, что дама следит за собой и немало времени уделяет своей внешности. Одета она была в мягкий, домашний брючный костюм темно-бордового цвета. Я такие видела в глянцевых журналах мод, а когда однажды увидела в продаже, чуть не подавилась при виде цены. На ногах у дамы были сабо на пробковой платформе. Говорят, ношение такой обуви способствует хорошей осанке. На лице был легкий макияж, а руки… Я невольно бросила взгляд на свои. Если судить только по рукам, можно было бы сказать, что я лет на пятьдесят старше. Похоже, это была мать двоих взрослых детей, сына и дочери. Значит, ей точно больше пятидесяти – если судить по сыну. Или рано родила?
– Что здесь происходит? – спросила дама и посмотрела на тетку (вероятнее всего – свою ровесницу) взглядом строгой учительницы.
Я невольно сравнила этих двух женщин, как я уже сказала – примерно одного возраста. Да тетка вообще могла оказаться младше! Но одну можно было назвать только дамой (и никогда – теткой), вторую же язык не поворачивался назвать дамой…
– Я приехала к своей дочери, а меня не пускают в квартиру! – завопила тетка еще на два тона выше.
– Вы – наша новая соседка? – посмотрела на меня дама.
Я кивнула.
– Это ваша мать?
– Мама умерла больше десяти лет назад.
– Простите. А это кто? – Дама кивнула на тетку.
– Понятия не имею. Рвется в мою квартиру. Предыдущая жиличка – из детского дома.
– А я – из Каменск-Уральского! – рявкнула тетка.
– Откуда? – спросили мы втроем. Хором.
– Каменск-Уральский – город в Свердловской области. В ста километрах от Екатеринбурга.
– Там вроде металл какой-то… – задумчиво произнес Зиновий Степанович.
– Там предприятия яйцевого магната!
– Кого? – опять не поняли мы все.
– Знаете олигарха, который яйца Фаберже купил? В нашем регионе ему много кличек придумали, и все со словом «яйца». А потом он еще оплачивал приезд сборной Аргентины на товарищеский матч. Благо бы, в Екатеринбург, так в Москву! А у нас дикие сокращения, или официально сокращенный рабочий день, а на самом деле работать стали больше, а получать меньше. И все молчат, чтобы еще и этой работы не лишиться. Масса людей сидит без работы. Город маленький, вакансий не столько, сколько у вас. Меня на пенсию отправили. Вася мой – опытнейший инженер, а сейчас шофером в Екатеринбурге работает. Каждый день сто километров туда, там шоферит, а потом сто километров обратно. Сына вот-вот сократят…
«Где-то я совсем недавно про такое слышала».
– Про вашу семью мы все поняли, – сказала дама. – А вы-то что здесь орете?
– Я к дочери приехала! Может, здесь на работу устроюсь! Осмотрюсь, закреплюсь. Тогда своих перевезу. Я хочу, чтобы дочь пустила меня к себе жить! Нормальная дочь должна мать в старости содержать, но я даже на это не претендую! Она у меня с детства шальная была. Работала я много, и отец много работал. Недоглядели. Хотя сын работящий – в нашу породу. А эта в шестнадцать лет в Петербург укатила. Раньше хоть письма писала, а последний год и писем нет! Вот мы собрали мне на дорогу – и я приехала!
– А почему ко мне-то? – спросила я.
– Я не к вам, а к своей дочери!
– Но в квартиру Марины! – заметил Зиновий Степанович. – Почему вы приехали к своей дочери в чужую квартиру?
– Моя дочь жила здесь. У меня ее письма с собой, с обратным адресом! Я сама сюда письма писала!
– Покажите! – приказным тоном произнесла дама с пятого этажа и переглянулась со мной. Я пожала плечами.
И тетка показала. Адрес был мой. Только писала письма Григорьева Маргарита.
У меня в голове щелкнуло. Про Маргариту говорил Святослав, документы и вещи которого мы с Ларисой обнаружили в кладовке. Маргарита была его любовницей и гражданской женой Олега Галушко, одного из совладельцев сети «Колобок». Маргарита пропала вскоре после смерти Олега, возможно, с большими деньгами. Но стоит ли мне рассказывать все этот тетке? Посвящать во все эти детали даму с пятого этажа и Зиновия Степановича точно не стоило. Никому не надо знать, что я в курсе.
От принятия решения по поводу моих дальнейших действий меня спасло появление знакомого следователя, прибывшего в сопровождении двух милиционеров в форме. Следователь сообщил, что его вызвали мои дети.
– Молодцы у вас детки, Марина Владиславовна! Если бы все дети были такими же, как ваши!.. А это, значит, гражданка, нарушающая общественный порядок… – он повернулся к тетке.
Она опять заорала своим зычным голосом, стала тыкать следователю в нос письмами, но он явно привык общаться с недовольными, шумными, крикливыми и неадекватными гражданами обоих полов и всех возрастов и быстро вытянул из тетки все, что она могла сказать по поводу своей дочери.
– Где моя дочь?! – Тетка закончила рассказ очередным воплем.
– Это многие хотели бы знать. У многих граждан имеются вопросы к вашей дочери, у меня в частности.
– А я ее помню, – вдруг сказал Зиновий Степанович. – Фифа такая тут жила, в квартире Мариночки. Никогда не поздоровается. Никакого уважения к старшим!
У Зиновия Степановича явно были к Маргарите претензии, но он не стал их сейчас произносить вслух. Сотрудников органов они явно не интересовали. А я его потом расспрошу.
– Я тоже ее помню, – сказала дама с пятого этажа, когда выяснилось, к кому все-таки приехала тетка. – Мужиков она часто водила в квартиру мужа, когда тот деньги зарабатывал на ее же содержание. Не работала и никого не стеснялась!
– Но где она сейчас?! – опять заорала тетка.
– Вам есть где остановиться? – спросил следователь, явно что-то задумавший. Или ему предложили премию, с которой не потребуется платить налогов, если он отыщет Маргариту?
– Конечно, нет! Я собиралась жить у дочери. Пусть и непутевая, но дочь!
– Но как вы ехали в гости, не созвонившись? – поразился Зиновий Степанович. – Вы же, как я понял, год не имели о дочери никаких сведений?
– Больше года, – поправила тетка. – Вот и приехала проверить, как дела.
Да если бы от кого-то из моих детей две недели не поступало сведений, я бы понеслась проверять, не случилось ли чего. А то и через неделю. Я бы нашла с кем связаться в чужом городе. А тут больше года прошло! Или тетка приехала не из-за дочери, а из-за того, что в родном Каменск-Уральском нет работы?
Следователь опять задумался, потом достал из кармана записную книжку, полистал странички, нашел какой-то номер и посмотрел на меня.
– Марина Владиславовна, позвонить разрешите?
Я кивнула, и мы вдвоем удалились в мою квартиру. Остальных не приглашали. На площадке опять начался крик.
Детки ждали в коридоре. Следователь их похвалил, сказал, чтобы и дальше поступали точно таким же образом. Сам уселся на пуфик, привезенный из старой квартиры, и стал набирать номер из записной книжки. Визитка самого следователя лежала у меня рядом с аппаратом. Хорошо, что коты ее никуда не затащили и даже не сбросили.
Звонил он на работу некоему Юрию Александровичу и, как я поняла, общался с секретаршей. Его все-таки соединили, и я вскоре поняла, что следователь общается с моим соседом снизу, которого уведомляет о прибытии родственницы его усопшего партнера.
– Она хочет, чтобы ее куда-то поселили, – говорил следователь. – Может, вы ее временно поселите с вашими гастарбайтерами? Она ведь и поработать не прочь. Так пусть в одном из ваших магазинов поработает. Она – русская, никого из покупателей раздражать не будет.
Тут я чуть не поперхнулась. По-моему, как раз эта русская из маленького городка могла раздражать гораздо больше, чем молчаливые восточные женщины, ни к кому не лезущие с советами и комментариями.
– Так когда вы ее заберете? – тем временем спрашивал следователь. – Мне что делать? Пока оставить ее сидеть на лестнице? На ваш этаж спустить? Нет, я у Марины Владиславовны, вашей соседки сверху. Эту она не пустила. Конечно, правильно сделала. Хорошо, ждем вашего приезда.
Следователь повесил трубку и выдохнул.
– Ваш сосед снизу возьмет на себя решение вопроса, – сообщил он мне. – Чайком не напоите, пока ждем? Сейчас я ребят отправлю обратно и вернусь.
Я пошла ставить чайник. Я поняла, что с органами надо дружить, в особенности проживая в этой квартире и в этом доме. Раньше у меня такой потребности не возникало. С лестницы тем временем опять слышались крики. Я подумала, не налить ли мне все-таки тетке чаю? Ведь фактически целый день на лестнице сидит. Правда, в квартиру мне ее приглашать не хотелось.
Когда вернулся раскрасневшийся следователь и плюхнулся на табуретку в кухне, то первым делом спросил, не найдется ли у меня водки. Но остававшуюся водку допил Зиновий Степанович. Я могла только предложить развести спирт. Он мне иногда требуется в работе, поэтому держу кое-какие запасы.
