Александр Звягинцев - Швейцарские горки. Испанский сапог (сборник)
Первое время он валялся на кровати в какой-то полудреме, напряженно ожидая худшего. Но ничего не происходило. Никто не появлялся. Только вдруг открывалось окошко в двери, и падал на пол нехитрый набор из Макдональдса. По прикидкам Ледникова выходило, что в камере он пребывает дня три. Спать он уже не мог, до того, чтобы психовать и биться головой в дверь, еще не дошел, поэтому оставалось размышлять, кто его сюда законопатил, с какой целью и что с ним теперь будет.
Разумеется, прежде всего хотелось найти ответ на простенький вопрос: кто? Однако тут как раз логика особых плодов не приносила. Из всех, с кем он сталкивался в Берне, больше всего на людей, склонным к радикальным методам – таким, как похищение, – походили вымогатели с восточным акцентом, шантажировавшие Женю. Однако такие вряд ли поместили бы его в специально оборудованную камеру – они просто бы затащили его в какую-нибудь квартиру, приковали наручниками к батарее и заклеили рот, чтобы не орал.
А тут специально приспособленное помещение – небольшое – три метра на три. Судя по отсутствию окон и явственно ощущаемой сырости, находилось оно где-то в подвале. Деревянная кровать, застеленная пледом, в углу пластмассовая тумба биотуалета. Плафон на потолке, глазок телекамеры, выключатель на стене. И все. Из-за массивной двери с окошком не долетало ни звука. Абсолютная тишина все время, днем и ночью, свидетельствовавшая о том, что над звукоизоляцией трудились профи.
Все это говорило о том, что подвал был специально оборудован именно для содержания в нем заключенных. И сделали это люди, у которых были средства, которым такое помещение требовалось постоянно.
Пожалуй, так могли выглядеть камеры тайных тюрем ЦРУ, против которых ведет борьбу сенатор Фрай. Теперь уже ни для кого не секрет, что существует целая сеть подобных заведений в Европе, где сотрудники ЦРУ допрашивают заключенных, причастных, по их мнению, к террористической деятельности. Допросы проводятся так называемым «агрессивным методом», то есть попросту говоря с помощью пыток, которые позволяли развязать язык кому угодно. Как признавались сами церэушники, «агрессивные методы были применены лишь к горстке самых ярых террористов планеты», но поди установи, насколько велика эта самая горстка. Скорее всего, настолько, что всунуть в нее еще одного подозреваемого ничего не стоит… Тем более, что применение пыток было одобрено в США на высшем уровне. Потому и пытали от души, с фантазией, ничего не опасаясь. Не давали спать, изводили невыносимым шумом, заставляли стоять неподвижно до изнеможения, погружали на долгое время голову в воду, банально избивали, заставляли передвигаться на четвереньках, надев на шею ошейник, как собаку, оставляли на долгое время совершенно голыми, нагревали камеры до изнурительной жары, а потом тут же охлаждали… Ну и еще много чего.
В общем, ребята не стеснялись. Тем более, что чувствовали себя прикрытыми на самом верху – вице-президент выступил в защиту «нестандартных методов», потому как они доказали свою результативность и позволили получить важную для безопасности страны информацию. Правда, на Ледникове пока «нестандартных методов» не отрабатывали. Пока?
Но на кой черт он сдался ЦРУ? Он, конечно, встречался с сенатором Фраем, но что с того? Сенатор нападает на эту контору открыто, он входит в специальную комиссию Совета Европы, ее доклад публиковался… Подумаешь, он что-то там сказал на сей счет Ледникову! Из-за этого устраивать похищение?
И все-таки ради чего-то его сюда упекли! То ли он чего-то накопал, сам точно не зная, чего именно, то ли просто мешает кому-то одним своим присутствием в Берне… Значит ли это, что он мешает тому же, кому мешала Разумовская?
Тут он ясно почувствовал, что пора остановиться в своих бесчисленных вопросах и предположениях. «Валя, тормози, а то я забуду, как зовут мою маму!» – говорил ему в таких случаях опер Серега Прядко, с которым они раскрутили не один десяток дел, когда Ледников был следователем по особо важным делам. Прядко не выносил, когда Ледников начинал грузить его версиями и сомнениями. «Ты мне ставь задачу, – объяснял он. – И я ее выполню. Ты меня знаешь. А от этих твоих версий с психологией у меня голова кружится. Я нюх от них теряю».
Свое последнее дело в качестве следователя Ледников тоже расследовал вместе с Прядко…
Глава 16
Me mortuo terra miscetur igni
А после моей смерти пусть земля смешается с огнем
При допросе лиц, знавших убитого, прежде всего, устанавливаются его образ жизни, связи, знакомства, особенности поведения.
Ехали на место преступления вместе, и Сережа загружал Ледникова имеющейся информацией.
В отделе вневедомственной охраны районного отдела милиции два офицера учинили перестрелку. Один убит на месте, другой в тяжелейшем состоянии в больнице. И вообще это была самая настоящая дуэль из-за женщины. Причем женщина служит там же в звании капитана…
У Прядко блестели глаза в предчувствии интересного дела, а Ледников, уже серьезно размышлявший об уходе в отставку, только вздохнул. Дуэль в райотделе милиции! Из-за женщины в погонах капитана. Господи, помилуй!
На месте уже работали медэксперты и криминалисты. «Дуэлянт» в наличии был только один, убитый. Он лежал в офицерской курилке на полу ногами к выходу, лицом вниз. Рядом валялся пистолет, а чуть дальше мобильник.
Ледников принялся опрашивать свидетелей, а Прядко, тихо шепнув ему: «Я с людьми пообщаюсь, у меня тут знакомые есть», – пропал в коридорах райотдела. В плане «общения с людьми» Сергей был совершенный гений, ему почему-то рассказывали то, что скрывали от других.
Первой обнаружила «дуэлянтов» молодая женщина по фамилии Мотылева, служившая в отделе инспектором. Она уже отошла от испуга и рассказывала с удовольствием, чувствуя себя героиней. В райотделе шел ремонт, рабочие очищали от старой краски стены в коридоре и вдруг услышали три выстрела в офицерской курилке, куда рядовой состав обычно не ходит. Перед этим в курилку зашли капитан Живилло и лейтенант Бушманов. Рабочие растерянно глядели друг на друга, когда из своего кабинета вылетела Мотылева. Она была назначена наблюдать за ремонтом и почему-то решила, что рабочие замкнули проводку. Когда Мотылева вбежала в курилку, Бушманов уже лежал на полу, а рядом сидел Живилло. Он стонал и зажимал рукой окровавленное плечо.
– Значит, рана была не смертельной? – уточнил Ледников.
– Крови было много, а так он даже начальнику, когда тот прибежал, показал свой мобильный, – успокоила его Мотылева.
– Это еще зачем?
– А там эсэмэска была.
– Как интересно! И какого же содержания?
– Сейчас точно скажу, слово в слово. «Последний наш разговор сегодня. Виктор».
– Виктор, я так понимаю, это лейтенант Бушманов?
– А вы откуда знаете?
– Догадался.
– А он еще и сказал что-то, – уже в открытую кокетничая, сообщила Мотылева.
– И такая внимательная женщина, как вы, разумеется, запомнила, что именно, – продолжал разыгрывать из себя галантного кавалера Ледников.
– Разумеется. «Он свое обещание выполнил». Вот, слово в слово.
– Побольше бы таких свидетелей, у нас бы все дела были раскрыты, – по возможности обольстительно улыбнулся Ледников.
Инспектор Мотылева многозначительно хихикнула.
Вечером они подводили предварительные итоги расследования. Как выяснил расторопный Прядко, капитан и лейтенант любили Вику Пешкову, королеву красоты райотдела.
– Ты ее видел? Что, действительно королева?
– Для здешних мужиков – да. Но не для тебя. Для тебя, Валентин, она из другой оперы, – туманно проинформировал Прядко.
– Больно много ты обо мне знаешь.
– А чего тут знать. Я что Анну Юрьевну Разумовскую не видел? – пожал плечами Прядко. – Вика рядом с ней – продавщица. Анна Юрьевна – покупательница с платиновой карточкой, а Пешкова, повторяю, продавщица. Вот так.
Ледников только головой помотал от столь смелого сравнения.
– Но мужиков рядом с ней, с Викой, всегда много было. Только мужей официально было трое, а баба-то она не старая. От последнего мужа, которого она от живой жены увела, у нее сын. Женщина она – пробивная, сильная. С мужем знаешь, где познакомилась? В тюрьме…
– Сидела что ли?
– Нет, работала там. Она, когда в Москву приехала за счастьем, устроилась надзирательницей, рядовой надзирательницей, хотя у нее диплом учительницы физкультуры. Но уже скоро Вика стала лейтенантом и получила офицерскую должность. Ну, поработала, познакомилась с мужем будущим. Он опером был и потому в тюрьму к своим подопечным часто захаживал. А потом она перевелась во вневедомственную охрану. Да как – стала командиром «группы захвата»
– Это которая выезжает на место, если сработала сигнализация?
– Ну да. Вот там она с Живилло и сошлась. Причем у него тоже семья, дочки… И началась между ними любовь. И какая! Несколько лет длилась. Их даже называли потом – два влюбленных капитана.
