Геннадий Прашкевич - Подножье тьмы
В Кировском районе всю ночь разбойничали трое, причем лихой тройкой руководила дама. Сперва они подсели в «восьмерку» и, грозя ножом, отняли у водителя аж двадцать тысяч рублей, потом, рассерженные бедностью водителей, ограбили таксиста. Этот погорел на сто двадцать тысяч…
Некая дама пришла в Сибирский торговый банк и удачно купила две с половиной тысячи долларов. Правда, из некоторых соображений купила она их не в банке, а у частного лица, с рук. К сожалению, покупка оказалась не совсем удачной – даме подсунули ксерокопии…
На Октябрьском рынке за дерзкое хулиганство задержан тринадцатилетний подросток. На вопрос, почему он кинулся с ножом на пожилую женщину? – подросток рассерженно ответил: старуха сама приставала! На вопрос, в чем, собственно, заключались приставания «старухи», подросток ответил так. Стою, значит, балдею. Прицениваюсь, чего спереть. А старуха пристала и пристала. Прочти, пристала, афишку. Афишка там на стене висит. На афишке крупно написано: ОЧКИ – ЗА ЧАС! Зачем такой очки, если она и такие крупные буквы разобрать не может. Ну я и сказал ей, чтобы больше не приставала: ПО ОЧКАМ – ЗА МИНУТУ! А старуха взбесилась, пришлось отверткой ее кольнуть…
На улице классика максизма-ленинизма обнаружен небольшой, но серьезный арсенал: две сотни патронов калибра 5.45, столько же – калибра 5.6, четырнадцать гранат РГД-5, столько же запалов к ним, три противопехотные мины, стволы «Ягуар-2-РТ» и «Вальтер-Р-6800». Заведовала арсеналом некто Яфасова, жительница Ташкента, наезжающая в город к родственникам. А откуда я знаю, чего это? – объяснила Яфасова. На пустыре нашла. Чего пропадать? Перетаскала в хозяйственной сумке…
А на площади перед зданием администрации прошли пикеты под лозунгом «Разрешили воровать – отвечайте!» На шумном митинге особенно выделялись ветераны войны. Особых бесчинств, правда, не наблюдалось, однако принятая резолюция состояла из трех пунктов и отличалась не малой строгостью. Первый пункт гласил: немедленно добиваться выдвижения в депутаты настоящих честных людей, то есть, прежде всего ветеранов четырех последних войн, или таких серьезных людей, как независимый кандидат А.Я.Неелов; пункт второй: немедленно и всерьез разобраться с руководством тех коммерческих банков, которые не выполняют своих обязательств перед вкладчиками; наконец, третий: потребовать у властей немедленного разрешения на патрулирование улиц и площадей города ребятами из специальных спортивных команд, курируемых независимым кандидатом А.Я. Нееловым. В случае явного непонимания властей, вывести указанные команды на улицы города своим собственным общим волевым решением, ибо всем давно надоело дрожать перед убийцами, грабителями и ворами…
Звучало привлекательно, но Шурик не обманывался. Он уже не раз видел требующую толпу. Зрелище не приятных… Но ведь и горожан можно понять – воры, грабители, наркоманы, проститутки, убийцы… Да сколько ж можно?!
В одном из новых домов на Шлюзе неизвестные позвонили в дверь. Оказавшаяся дома девушка девятнадцати лет дверь открыла. В квартиру ворвались три человека, оглушили девушку электрошоком и, поставив ей два укола наркотика, ушли, ничего не взяв. Мотивы поведения нападавших выясняются…
На крутом повороте улицы Портовой перевернулся частный «запорожец». Из перевернувшейся машины выскочил перепуганный водитель и немедленно скрылся. Перевернутая машина валялась на обочине пока ее не забрала ГАИ. Владелец «запорожца» до сих пор не объявился, что по отношению к нему вызывает у городской милиции вполне оправданные нехорошие подозрения и все возрастающий интерес…
Странный, жуткий, призрачный мир, наполненный раскачивающимися тенями…
Ага, снова дети!
«В прошлом номере мы писали о терявшемся, но счастливо найденном мальчике Мише У. Наш корреспондент побывал у родителей мальчика и поговорил с самим Мишей. Мальчик выглядит нормально, с удовольствием берет жевательную резинку и без стеснения отвечает на вопросы…»
Интересно, подумал Шурик, что Мишка ответил корреспонденту?
"На вопрос корреспондента, сколько времени отсутствовал мальчик, родители ответили – почти сутки. На вопрос, где он находился все это время, сам трехлетний Миша ответил просто – гулял. – Один гулял? – С тетей. – Точно с тетей? – Конечно, с тетей, у нее голос добрый. – Ну и что – голос? С чего ты взял, что она добрая? – Так она мне мороженное купила. Самое дорогое. Я сказал, что можно другое купить, а она купила самое дорогое. Тогда я ей больше ничего не стал говорить. Она даже заплакала. – Почему заплакала? – Так я же я урод. – Как урод? Кто тебе такое сказал? – Мамка. (Дурак ты, а не урод, Мишка, – вмешался в беседу отец ребенка).
На вопрос корреспондента: узнал бы ты сейчас эту тетю, Миша? – мальчик ответил: – Не знаю. – Ты что, совсем ее не запомнил? – Запомнил. – А если запомнил, значит, мог бы узнать? – Не знаю. – Ну, какая-то особая примета у нее есть. Вот что ты лучше всего запомнил? – Она плачет часто. – Плачет? – Ага. – А почему? – Не знаю. Может, из-за меня. Посмотрит и плачет. Я же урод. Подошла, спрашивает: – Хочешь домой? – а сама плачет. Я говорю: не хочу домой, хочу мороженного. А она все равно плачет. Говорит, ешь, Олежка. Я говорю, я – Мишка. А она все равно говорит: ешь, Олежка. Я и ел. – Почему она тебя назвала Олежкой? – Не знаю. – А как ее звать, эту тетю? – Не знаю. – А она старая? – Не знаю. – Может, она молодая, как твоя мама? – Мама у меня старая, я знаю сколько ей лет. – Сколько? – Много. – Ну ладно, будь здоров, не теряйся больше!.."
Ничего особо нового из беседы корреспондента с малолетним Мишей У. Шурик не извлек, однако интервью с Мишкиным отцом его развеселило.
«Идем, значитца, вчера с Мишкой, рассказал нам отец мальчика. Я, значитца, с пивом, Мишка налегке. Стеклянную банку прижал к груди, держу крепко. И Мишку держу – за руку, еще крепче. Сын ведь! Родной. Его потерять – баба меня убьет! А Мишка дергается, как волчонок, и вдруг прямо обмирает: „Те-е-етя!“ Я сначала-то не понял, Мишка-то аж растаял весь: „Те-е-етя!“ Я, значитца, крепче его за плечо, банку с пивом к груди, кричу Мишке – чего, значитца, какая тетя? А у него глаза по семь копеек, будто стакашек завалил, а за угол баба заворачивает. Вся в красно-белом, как знамя, ну еще ноги голые. Так нынче у всех ноги голые. Ору Мишке: „Что за тетя такая, змей?!“ А он, знаете, так вот плечиком повел: „Да так. Дура одна!“ Во, парень! Я его от души выдрал! Пиво поставил на травку, ремень стянул и, значитца, при всем честном народе и врезал Мишке. Бабы, понятно, дуры, только детям их не пристало так называть. Вырастет, возьмет свое, а пока – рано!»
2
Вырезки были разных лет, из разных газет, но в основном все же отвечали текущему году. Самая давняя датировалась летом 1991 года. Она же была самая лаконичная. По узкому полю рукой Ежова было помечено: «Омский рабочий. 9.VIII.91».
Ну да, Ежов недавно уезжал в Омск.
Не справившись с управлением, разбился в «жигуленке» некий Абалаков Георгий Иванович, 1959 года рождения, водитель ПАТП-5, мастер спорта по лыжам. С Абалаковым погибла семья – жена и, по всей вероятности, сын. Есть подозрение, что погибший находился под воздействием алкоголя. Есть и другое подозрение – погибший, возможно, имел какое-то отношение к подпольным криминальным структурам…
Ага, опять дети!
В начале мая на остановке «Универмаг» нашлись сразу два светловолосых мальчика. Один называл себя Сережей, утверждая, что ему четыре годика, другой – Андреем. Андрею стукнуло три. У Сережи под левым глазом темнел синяк. Где живут – не помнят. На вопрос – как попали на остановку, ответили: незнакомый дядя привел. Такой худой, с длинными волосами. Говорит, я до остановки вас доведу. Они думали, что он тетя, у него длинные волосы, а он обиделся и Сереже синяк наставил…
На вырезке рукой Роальда было помечено: «Возвращены родителям».
На взгляд Шурика, кое-какие вырезки можно было просто выбросить – к делу о похитителях детей они никакого отношения не имели. С другой стороны, Шурик не нашел в газетных сообщениях никаких упоминания о мальчике, в свое время нелепо погибшем под колесами автомобиля, и о другом, поиски которого ничего не дали…
Почему?
Шурик все еще чего-то не понимал, чего-то не улавливал, но чувствовал – в бумагах, собранных Роальдом, что-то такое есть, что-то такое прячется, какая-то тревожащая деталь, какая-то важная деталь, которой прежде он не придавал значения. Надо лишь выделить ее, понять, ухватить! Причем, кажется, он, Шурик, и раньше натыкался на эту деталь. И не только в газетах. Кто-то что-то произносил такое… Ну же!.. – мучительно вспоминал он… Ну!..
Но вспомнит не мог. Ничего не получалось… Крутился вокруг да около.
Ладно, наконец плюнул он. Отложим до утра.
Но и проснулся Шурик со странным, ничуть не ослабевшим чувством того, что ходит где-то рядом с важной деталью. Рядом с деталью неожиданной, смущающей даже его, и рядом! рядом!.. Ухватить бы кончик… Ведь он уже точно натыкался на эту деталь, с кем-то ее если не обсуждал, то хотя бы обговаривал… Правда, с кем?… С Роальдом?… С Симой?… Со Скоковым?… С тем же маленьким соседом Мишкой?…
