Владимир Безымянный - Тени в лабиринте
Не спится. Выхожу в тамбур и занимаю место у окна. Пачка "Беломора" как-то незаметно успела растаять. Несколько секунд уходит на несложный подсчет: если до утра не удастся уснуть, в моем распоряжении 0,8 папиросины в час. Вагон-ресторан давным-давно закрыт, пассажиры отдыхают, а у нашей очаровательной проводницы, похоже, зимой снега не разживешься. А вот и она, легка на помине. Прихватив веник, идет в мою сторону. Сейчас определенно услышу что-нибудь нелицеприятное. На всякий случай прячу папиросу в кулак и начинаю демонстративно изучать проносящийся мимо ночной ландшафт. Нет, к счастью, на сей раз интуиция мне изменяет. Что-то бормоча под нос, проводница протискивается в туалет, откуда тотчас раздается хлюпанье воды и ленивое шарканье веника по полу...
Вчера возвратились наши командированные. Громову не удалось выявить перспективных контактов Моисеева. Волошин жаловался на скверное питание, сквозняки в гостинице и, как следствие, прострел в пояснице. Совсем расклеился мужик.
И все же кое-что старший лейтенант из Темрюка привез. На родине Моисеева положительно характеризовали по месту прежней работы. Наезд на девочку, которая, кстати, осталась жива, все расценивали как несчастный случай. А дальше - интересный момент. Идея о смене места жительства пришла в голову Моисеева не сама по себе. Оказывается, возвратившись домой после отбытия наказания, Петр Сергеевич познакомился с каким-то приезжим, который, узнав историю Моисеева, посоветовал ему переменить обстановку, пообещав оказать содействие. Об этом Моисеев говорил кое-кому из бывших сослуживцев и соседей.
Приезжего в глаза никто не видел, тем не менее один достоверный вывод можно сделать: существовал человек, обещавший Моисееву помочь в Верхнеозерске с жильем, трудоустройством и, не исключено, с новыми документами. Между прочим, хорошо согласуется с нашими предположениями.
Теперь прикинем: кто может быть этим человеком? На сегодняшний день основных кандидатур две - Баринов и Кормилин.
Баринов признает причастность к выдаче нового паспорта Моисееву, но отрицает факт знакомства с ним, кивая на Кормилина. Тот, в свою очередь, отрицает сразу все - и факт знакомства, и саму просьбу, особо апеллируя к своей незапятнанной репутации. "Пятнами" уже занялись наши ребята из ОБХСС, которым дано распоряжение исподволь прозондировать почву на фабрике. Парадоксально, но, наверно, придется в дальнейшем акцентировать внимание на побочных сторонах следствия.
На последнем допросе Баринов изменил часть предыдущих показаний. Он, дескать, не уверен, оставил ли машину запертой и захватил ли с собою ключи в тот злосчастный вечер. Что ж, теоретически возможный вариант. Тогда вполне допустимо, что некто нам неизвестный воспользовался машиной Баринова, а затем незаметно поставил ее на место, всыпав на память в бак с килограмм сахара. За точный вес не поручусь, но то, что наличие сахара явилось причиной неисправности "Жигулей", доказали эксперты. Странно только, что Николай Михайлович с запозданием поделился своими сомнениями по поводу ключей. Что это - очередная попытка запутать следствие? А если нет? В таком случае можно довольно четко разграничить две категории людей, имевших возможность оказаться за рулем "Жигулей": лица посторонние, так сказать, с улицы, и карточные партнеры Баринова. Момент! Так ведь не получается, Николай Михайлович, дорогой вы мой, пробой по двум мастям: если угонщик случайный, какого черта возвращать машину на место (и это после совершенного преступления!); преферансисты, согласно вашим же показаниям, от ломберного стола не отлучались...
Ума не приложу, из-за чего убили Моисеева. А вот Наташа Северинцева знала человека, просившего закрыть четырехлетний пробел в трудовой книжке шофера. При всем при этом судмедэкспертиза показала, что она была на третьем месяце беременности. Владимир Петрович незамедлительно выдвинул одну за другой версии: убийца - человек семейный, имеющий определенное положение в обществе, побоявшийся скомпрометировать себя. Далее - маньяк, совершивший убийство, скажем, на сексуальной почве.
В пользу первой версии следующие соображения: Северинцева явно кого-то ждала. По-видимому, отца будущего ребенка. Тогда почему же этот папаша, если совесть его чиста, не объявился до сих пор? Подруга покойной матери Северинцевой, 75-летняя Вера Львовна Бутовская, живущая этажом ниже, утверждает, что у Наташеньки был ухажер. Солидный мужчина, серьезный, всем этим соплякам не чета. Не то Григорий, не то Георгий. К сожалению, большего выудить из симпатичной старушки не удалось. Дойдя до имени Георгий, она тут же ударилась в воспоминания о муже, полном георгиевском кавалере, писаном красавце, предмете тайной зависти всех городских дам.
И все же сомнительно, чтобы солидный семейный человек так вот пришел, задушил хозяйку квартиры и ушел, затоптав пол в прихожей ботинками сорок первого размера. Знакомый размер обуви!
Разумеется, против второй версии возразить нечего. Чего уж проще списывай все на маньяков и баста! Один маньяк стреляет в Моисеева, другой - душит Северинцеву, третий - бросается со скал в пенящийся прибой. Еще трое избивают Нефедова. Хотя нет. С этими тремя я уже малость передергиваю. Двое из них встретили ноябрьские праздники в КПЗ, еще один, надо полагать, вот-вот присоединится к приунывшим подельникам.
Обыденная история: рабочий овощной базы Юрий Муратов собрался вечером в гости к своей последней пассии Рите Беловой. После напряженного трудового дня он зашел в пивбар "Ветерок" освежиться парой кружек пива, где встретил приятеля Василия Калмыкова, временно не работающего. Вскоре к друзьям за столик подсел парень двадцати-двадцати двух лет, отрекомендовавшийся Костей. У Кости был большой кусок вяленого леща. Выпив пива, молодые люди перекочевали домой к Калмыкову. Там новоиспеченное знакомство было закреплено литром самогона. Вспомнив, что пора идти к Беловой, Муратов предложил собутыльникам составить ему компанию. Прихватив с собой несколько бутылок вина, святая троица направилась в гости к Княжне Мэри.
В доме Беловой горел свет. Прильнув к окну, Муратов различил развалившегося в кресле мужчину, которого Рита, улыбаясь, потчевала чаем. Поделившись с приятелями неприятно поразившим его открытием, Юрий вынес решение вопроса на общее обсуждение. Костя предложил "дождаться прохвоста и предметно проучить, дабы впредь неповадно было по чужим девкам шастать". На том и порешили.
Остальное стало известно от Нефедова. Придя в себя, Валентин ухитрился доставить Муратова и Калмыкова в ближайший подрайон, где всем троим оказали первую медицинскую помощь. Единственный не пострадавший участник "сражения" - Костя - своевременно ретировался с поля боя. Имеется его подробный словесный портрет и довольно достоверный фоторобот. Как-никак главным свидетелем и потерпевшим в одном лице оказался сотрудник угрозыска. Дожили!
Так вот, о совпадениях, в которые я не верю. Случай с Нефедовым я склонен расценивать как исключение, подтверждающее правило.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В Южноморске - дождь. Из чемоданов и дорожных сумок как по команде извлекаются зонты, плащи, дождевики. Несложно определить, кто из пассажиров выходит здесь, а кто следует дальше. Помнится, лет двенадцать назад я проводил в этих краях отпуск как раз в начале ноября. Тогда ярко светило солнце, на пляже яблоку негде было упасть от наплыва отдыхающих. Сколько воды утекло с тех пор! Да и сама вода, как уверяют старожилы, раньше была мокрее.
На перроне меня встречают, словно большого столичного начальника. Не хватает разве что духового оркестра и операторов кинохроники, дабы увековечить историческое событие. Тешу себя надеждой, что это обычная дань южному гостеприимству, а не попытка затушевать формально проведенное расследование обстоятельств гибели Тюкульмина.
В машине завязать серьезный разговор не удается. Капитан Тимур Машезов, встречавший меня на вокзале, на все вопросы отвечает односложно, приветливо улыбается и сетует на непогоду. Можно подумать, что я сюда отдыхать приехал.
По дороге прошу остановиться возле киоска и покупаю папиросы. В руках предупредительного капитана тут же появляется импортная зажигалка. Сервис по высшему разряду.
Через несклько минут мы подъезжаем к управлению. В вестибюле оживленно, на стене укреплен поздравительный плакат. Совсем из головы выскочило - ведь сегодня наш праздник.
Тимур провожает меня к начальнику управления подполковнику Ерфилову. В кабинете кроме него находится атлетического сложения мужчина лет двадцати восьми-тридцати. При нашем появлении разговор умолкает. Подполковник закрывает какую-то папку и приподнимается из-за стола.
- Модест Романович. А вы, если не ошибаюсь, Александр Яковлевич Голиков?
- Да.
- С приездом! Вот познакомьтесь, - кивок в сторону атлета, следователь Тихоньков. Он занимается интересующим вас делом.
