Анна Михалева - Одна минута славы
Столь безысходного результата от пробы Николай, видимо, не ожидал: его брови собрались в гармошку на переносице, а потом в косом взгляде мелькнуло удивление. Пауза затянулась. Она глубоко вздохнула и робко улыбнулась.
— Ну? — потерял терпение режиссер.
Тут она почему-то вспомнила, как в компании друзей отмечала Новый год, кажется, позапрошлый. Тогда кто-то притащил с собой видеокамеру и принялся всех снимать, причем требуя, чтобы каждый сказал какое-нибудь новогоднее пожелание. Когда дошла очередь до Алены, она ощутила острый приступ потерянности в пространстве, что бывало с ней крайне редко, разве что на экзаменах по истории на втором курсе, который принимал девяностолетний, глубоко маразматичный профессор, поэтому лишь сконфуженно махнула рукой и скорее конвульсивно подмигнула объективу. Тогда это вызвало восхищение в кругу друзей.
Теперешнее свое состояние она измеряла куда большей сконфуженностью. Не помня себя, она помахала Севе рукой и идиотски подмигнула. Оператор отпрянул от глазка как ошпаренный. С режиссером произошло нечто невообразимое — шея его побагровела, а взгляд, доселе собранный в кучку, вдруг выровнялся, косоглазие само собой прошло. Неприятная пауза навязчиво затянулась.
— Что это? — наконец разомкнул губы Николай и тряхнул головой. После этой нехитрой процедуры оба его глаза опять съехали к переносице. Теперь он почувствовал себя увереннее и повысил голос: — Я просил текст!
Алена смущенно улыбнулась, не находя слов для оправдания.
— Ты текст знаешь? — настаивал на своем режиссер.
Она снова улыбнулась, на сей раз опустив взгляд на носки своих ботинок.
— За-ме-ча-тель-но! — произнес он по слогам. В воздухе запахло порохом.
Алена, потеряв гордость, икнула и покраснела.
— Хорошо, — неожиданно смирился Николай, — пошли обедать. — С этими словами он поднялся и бросил через плечо: — Через час чтобы от зубов отскакивало.
С этим и ушел. Сева с явным сожалением посмотрел на нее и тоже удалился. Оставаться одной ей не хотелось, поэтому она выскользнула за дверь и медленно побрела вдоль по коридору. Очень хотелось наплевать на все и пуститься бегом домой, забиться там в укромном уголке и не отсвечивать. И пусть Терещенко продолжает считать ее сумасбродной журналисткой, пусть сам ловит преступников, какое ей дело! Черт с ним, со следователем, в конце концов! Он ведь даже не подозревает, в какое соревнование она его втянула. Он работает себе, расследует — словом, занимается своим делом. А вот она дурака валяет.
Впрочем, все эти здравые мысли пока не оформились в окончательную уверенность и не привели к одной — «сматывайся сейчас же!». Поэтому она и медлила, по ходу подбадривая себя: «Да нет… Куда ему! Он ведь и не догадывается, что убийца здесь, где-то совсем близко. Может быть, я с ним сегодня уже общалась». От этого предположения ее даже чуток протрясло. «Не упущу я своего!» — в конце концов сказала себе Алена и огляделась.
Чуть впереди находилось студийное кафе «Тон». Поравнявшись с его распахнутыми дверями, Алена решила, что не хуже остальных — раз все обедают, может же она себе хотя бы чашечку кофе позволить. «Интересно, неужели Коля и в самом деле надеется, что я сижу в комнате и зубрю этот дурацкий текст?»
Она зашла в кафе, взяла кофе с пирожным и остановилась у стойки, раздумывая, за какой столик присесть. Выбор был огромный: народу в кафе обедало немного — почти все столики пустовали. За дальним сидела Марина. Алена подумала, что будет как-то неудобно, если она оставит ее в одиночестве, поэтому подошла и села рядом. Та восприняла ее благие намерения не слишком восторженно — молча покосилась на нее и снова углубилась в свои раздумья. Выглядела она еще более неприветливо, чем обычно. «Интересно, она когда-нибудь улыбается?»
— Прямо не знаю, что со мной случилось, — робко начала Алена, — какой-то ступор нашел…
— То-то Колька как ошпаренный вылетел, — жуя, заметила та.
— Не понимаю! И текст ведь выучила, сто раз перед зеркалом репетировала, — не моргнув, соврала она.
— А, ерунда! — с несвойственной ей легкостью отмахнулась Марина. — Это волнение должно пройти.
— Что-то не проходит.
— Пройдет. Пока снимаем эти ролики, такого навидались. — Она вдруг оживилась, что, несомненно, сделало ее куда привлекательнее. — Одна девица разрыдалась перед камерой, вторая хохотала как припадочная, третья так вообще в обморок шлепнулась — два часа валерьянкой отпаивали…
— И помогло?
— Ну, он какой-никакой, а мужик все-таки.
— Я думала, девушку отпаивали…
— Валерьанкой-то? — усмехнулась Марина. — Нет, Кольку отпаивали. Он разнервничался, за сердце схватился. Девушка, та быстро в себя пришла. Женщины они вообще сильнее.
— Ну, не знаю, — не совсем уверенно согласилась Алена.
— Точно! Вот у тебя что по сценарию?
— Бассейн. Я по сценарию плавать люблю.
— Ага, — со знанием дела кивнула Марина, — пока снимут, часа четыре тебя в воде продержат. Ну скажи, хоть один мужик способен проторчать четыре часа в бассейне? Черта с два! А ты проторчишь.
— Не уверена, — снова усомнилась Алена.
— А куда ты на фиг денешься?! В бассейне, в купальнике, четыре часа, — прозвучало как приговор, — а может быть, и больше. Там же подводные съемки запланированы. Колька наш — гений и от своих гениальных идей никогда не отказывается. Придумал снимать одну девицу на лошадях. Приехали в Битцевский парк, она кричит: «Лошадей боюсь!», лошадь, как и положено, брыкается, а он орет: «В седло! В седло!» Так весь день и бегали от девицы к лошади. Но все равно потом сняли… к вечеру уже.
— А вы, наверное, давно с ним работаете?
— Полгода. Раньше реквизитором на картине «Пыльная дорога» работала.
— Стыдно, но я ее не видела, — призналась Алена, выражая всем видом сожаление по этому поводу.
— Ее никто не видел, картину закрыли. Денег не хватило. Ну, я считаю, что мне повезло — платят тут намного круче, группа меньше, реквизита почти никакого, ну и вообще, реклама — золотая жила. Да и спокойнее.
— А девушки? Ну, которые приходят потом, плачут, чтобы ролик с эфира сняли.
— Дурочки, — быстро ответила администраторша, — я считаю, раз идешь на такое дело, как съемки в рекламе прокладок, должна понимать, что может тебя ждать. Не учла — твои проблемы.
— Ну, не все же могут знать… — предположила Алена.
— Мы предупреждаем — возможны последствия, — отчеканила собеседница и почему-то закончила уже совсем ожесточенно: — А то теперь еще и милиция ходит.
— Милиция? — Алене стоило немалых усилий сдержать эмоции. Оказывается, Терещенко не такой уж лопух! Они с ним ноздря в ноздрю идут!
— Ну да, стали выяснять, кто у нас снимался да когда…
— А зачем им это? — Она застыла, стараясь не выдать волнения.
— Да почем я знаю! Требуют бумаги, накладные в общем, я их к руководителям студии отправила, пусть они с ними разбираются. — Похоже, она действительно мало что знала об убийствах или по крайней мере хорошо скрывала свои знания. — Нас ведь это не должно волновать. Тебя — уж точно. Ты вообще как к нам попала?
— Говорю же, мимо шла… — До чего же ей надоели непредвиденные повороты разговоров, к которым она совершенно не готова. Надо бы дома сесть и разработать хорошую легенду. А то, если все время сочинять на ходу, когда-нибудь обязательно проколешься!
— Эти сказки можешь дедушке своему рассказывать. Со мной такие номера не проходят, — презрительно фыркнула Марина. — Через мои руки знаешь сколько таких, как ты, проходит?
Алена даже некоторую обиду по этому поводу почувствовала. Она-то считала себя яркой индивидуальностью.
— Ладно, — нехотя согласилась она, собираясь рассказать относительную правду. В том, что Марина видала на своем веку сотни похожих на нее, она все-таки сильно сомневалась. — Соседка мне посоветовала. Она уже снялась в одном из ваших роликов.
— Да… — подтвердила Марина, словно знала наперед ее историю и спросила разве что из приличия. — Это кто же?
— Ольга Харитонова.
— Харитонова… Эта такая черненькая, в очках?
— Нет, она совсем наоборот — блондинка и без очков.
— Ох, господи. Не помню, — призналась администраторша.
Алена пришла на помощь:
— Она рассказывала про то, что любит гулять с мужем в парке…
— А! Теперь вспомнила! Самая скромная, тихая такая, у нее косы и челка. — Она провела ребром ладони по лбу, показывая, какая у Ляльки была челка.
Алена кивнула в знак согласия.
— У нас с ней история вышла, — задумчиво продолжила администраторша. — Колька отобрал шесть претенденток, а нужно было только пять. Встал вопрос, от кого отказаться. И как раз думали, Харитонову брать или другую. Колька пока решал, я пошла кофе попить. Захожу вот в этот самый бар и вижу — сидит твоя соседка за столиком, грустная такая, ложечкой в чае болтает. Она вообще-то никогда веселой не была, но тогда прямо как в воду опущенная. Я к ней подсаживаюсь, в чем дело, спрашиваю. Ну, она мне и рассказала, что собиралась денег заработать, чтобы мужу машину купить. С мужем у нее там проблемы, он вроде бы на сторону пошел. Я еще подумала: вот же дурочка, с мужем, который налево ходит, нужно по-другому разбираться: сковородкой по башке — и все дела. А еще лучше той же сковородкой пониже живота, так даже надежнее, враз решается, зачем ему вообще куда-то ходить. А купишь ему машину, так он на этой самой машине…
