Марина Серова - Египетские вечера
— Но я ничего не знаю. У меня все спокойно, кажется. А если дело в выставке? Кстати, а вам так не кажется? Быть может, убийства связаны именно с ней?
— Мне приходится думать обо всех вариантах, — успокоила я его. — И все же, Александр Андреевич, попробуйте вспомнить про Никиту. Как он вел себя в последний день, что говорил? Может, странное в его поведении что-то было? Не торопитесь отвечать, подумайте.
Тимохин быстро выпил еще, и мне почему-то стало неудобно — я тоже чуть пригубила. Потом закурила.
— Я видел его только мельком в коридоре. Правда, после смерти Сашкова мы с ним говорили, но он сам ничего не мог понять. На него, честно сказать, я и не смотрел. Мне надо было про работу услышать. Про Глеба. А когда встретились в коридоре, это было за день до похорон, Никита какой-то задумчивый был. Мы с ним поздоровались, я спросил, как дела. Он ответил, что пока нормально все. Торопился я, сразу разошлись.
— А что значит его «пока»? Селезнев так и сказал: «дела пока нормально»? Вы точно помните? И вам не показалась такая формулировка странной? — прицепилась я к фразе.
— Ничего мне не показалось. Если бы я знал, что случится! Я бы пригласил его к себе и все выпытал. Но ведь… Да что ж такое-то?!
— Я слышала, что завтра выставка открыта последний день?
— Да. Быстрее бы все это кончилось. Но я все равно ничего не могу понять…
Тимохин на самом деле выглядел неважно. Он сразу постарел как-то. Осунулся. Мне оставалось его только пожалеть.
— Мне пора идти. — Я встала. — Но очень вас прошу, Александр Андреевич, если вдруг что-то случится или разговоры какие пойдут интересные, сразу мне звоните. Я вам номер своего сотового оставлю.
— Да вы мне давали.
— Ничего. Еще раз запишите.
Я попрощалась и вышла из кабинета.
«Нет, эта девушка мне определенно знакома, — подумала я, еще раз взглянув на секретаря. — Или просто видела ее где? Надо будет обязательно вспомнить. И с косточками я что-то давно не советовалась».
Я поймала машину и поехала домой. Вроде бы ничего особенного сегодня не делала, но устала прямо страшно.
Первым делом, войдя в квартиру, я сняла с себя обувь и включила в ванной воду. Надо срочно освежиться. Но этой моей мечте сбыться не удалось — меня отвлек телефонный звонок.
— Татьяна, это Олег. Мастера из автосервиса показали просто чудеса профессионализма и быстроты. Машина ваша уже готова. Они ею в первую очередь занялись. Так что, если вам угодно, можете прямо сейчас забрать ее. Или завтра с утра. Как вам лучше?
— Наверное, сейчас. — Я подумала, что лучше уж сегодня ее забрать, чтобы завтра не пришлось тратить время еще и на поездку в автосервис.
— Вот и отлично. Я сейчас тоже туда подъеду, так что встретимся еще раз.
— Хорошо.
Я положила трубку. А Быстрякову зачем там быть? Снова хочет увидеться? Может, послать его откровенно? А то надоедать вздумает… Мне сейчас совершенно не до амурных дел.
Я твердо решила раз и навсегда отшить Олега, собралась и поехала на частнике в автосервис.
Машина моя стояла уже на дороге. Работников мастерской видно не было, зато у «девятки» с букетом цветов красовался Олег.
— Все готово в лучшем виде, — встретил меня он.
— Не стоило так беспокоиться, — я пожала плечами. — Спасибо, конечно.
— Для меня это совсем не трудно. Ну а теперь извините, мне пора откланяться. Дело есть важное.
— На ночь глядя?
— Ну, еще не ночь, а только вечер. А потом, вы и сами, наверное, не смотрите на часы, когда заняты интересным делом? Разве я не прав?
— В принципе, да. — Я взяла протянутые мне цветы. — Все-таки не очень хорошо получилось. Вы заплатили за ремонт, и я чувствую себя в долгу. А я очень не люблю подобные ситуации.
— Думаю, у вас будет возможность вернуть мне должок.
— Только, Олег, не надейтесь, что я поддамся на ваши чары. Вы мне нравитесь, конечно, но не более того. Я женщина, вообще, самостоятельная. И не собираюсь меняться.
— Не торопитесь со скоропалительными решениями. К примеру, я никогда так не делаю. И вам не советую. Не зарекайтесь.
Быстряков улыбнулся, помахал мне рукой и быстро пошел в сторону остановки.
«Неужели он поедет на общественном транспорте?» — не могла такого представить я.
Однако долго мучиться вопросом о выбранном Быстряковым способе передвижения по городу я не стала. Села в «девятку» и поехала домой. Как все-таки приятно сидеть в салоне своего родного автомобиля! И как люди вообще без машины обходятся? Непонятно. Я на такие подвиги не способна.
Я расслабилась. Так приятно было ехать. Ласковый ветерок задувал в окошко. Жара спала. Все мои мысли в данный момент были только о кусочке хлеба. Даже в желудке заурчало.
А перед поворотом желудок у меня и вовсе свело — машина никак не хотела тормозить. Я подумала сначала, что сама что-то не то делаю, но «девятка» все равно неслась вперед как угорелая и не слушалась меня. Ногой я что есть мочи давила на педаль, заодно всем корпусом подавшись вперед. Результат тот же.
Все произошло очень быстро. Это только мыслей много. На невесть откуда взявшейся кочке машину подкинуло, руль увернулся в сторону, и я на скорости съехала в кювет. Резкая боль и темнота.
* * *Я еще глаза открыть не успела, как услышала противную сигнализацию. Затем она смолкла. Я разлепила веки и увидела прямо перед собой перевернутое все. Ну, кроме того, что находилось в машине. По перевернутой земле ко мне бежали перевернутые люди. Деревья и трава росли не как положено. Я, кажется, даже улыбнулась такому вот смешному случаю. Хотя это могло мне показаться.
В следующий раз я открыла глаза уже в больнице. Сначала никак не могла понять, где нахожусь. Но такие потолки и стены ни с чем не спутаешь. Да и запах соответственный. Тут же в палате возникла милая немолодая женщина в белом халате и колпаке.
— Я же говорила всем, что на вас пахать можно, — улыбнулась она мне и подмигнула. — Вот вы и в себя уже пришли.
— Что со мной? — наверное, этот идиотский вопрос задают все, кто после аварии оказывается в таком учреждении.
— Вы съехали с дороги и несколько раз перевернулись. Но, к счастью, остались живы.
— Отлично, — каждое слово отдавалось в голове резкой, острой болью. — А машина?
— А что машина?
— С ней что? Она совсем разбилась?
— Странная вы особа. А как вы сами считаете?
— Скорее всего, да.
— Вот-вот… Впрочем, машинами мы не занимаемся, но, судя по тому, что рассказал человек, который вас привез, она пострадала гораздо больше, чем вы. Но ничего. Все будет хорошо. А сейчас вам надо поспать. Я сделаю вам укольчик. — Женщина набирала в шприц какое-то лекарство.
— Нет. Не надо уколов. — Я хотела сказать эти слова громко, но получилось еще тише, чем до сих пор.
— Вы боитесь? — Медсестра подняла брови.
— Мне надо кое с кем поговорить. Очень срочно.
— Ничего срочнее здоровья не бывает. Все потерпит до утра, по крайней мере. Так что даже не просите.
— Но…
Я не успела ничего больше сказать. Женщина ловко сделала укольчик, и все поплыло у меня перед глазами.
Голова болела невыносимо. Кроме того, слегка тошнило и жутко хотелось пить. В палате никого не было. Значит, я не в таком уж плохом состоянии, раз меня оставили здесь одну, причем даже приборов подключенных не наблюдалось. Повезло.
Впрочем, по-другому быть не могло. У меня просто в крови сидит уверенность, что со мной никогда ничего плохого не случится. Ведь говорят: кто чего боится, то с тем и случится. В силу специфики моей работы со мной может произойти что угодно. Опасности подстерегают, можно сказать, на каждом шагу. Но я знаю, что мне повезет. Иначе, наверное, и нельзя. Иначе я не смогла бы работать. Вот и сейчас эта уверенность помогла мне привстать на локте.
Я хорошенько осмотрелась. Приятного тем не менее все равно мало. У меня дел невпроворот, а тут авария.
Стоп. А почему отказали тормоза? Ведь ничего такого не должно было быть. Машина только что из ремонта, а на всех станциях обычно все проверяют, всегда ищут хоть какие-нибудь поломки, чтобы денег содрать побольше. Значит…
Противная мысль засвербила в голове. Неужели это Быстряков устроил мне такое? Нет, не может быть! Зачем ему? Может, все же тормоза сами по себе сломались? Надо Олегу позвонить, спросить, он лично забирал машину или там отирался кто еще…
— О, Татьяна уже бодрствует!
Я повернулась и увидела молодого мужчину. «Доктор, скорее всего», — решила я, осмотрев его статную фигуру в темно-зеленой пижаме.
— Скажите, меня скоро выпишут? — спросила я первым делом и, почему-то совершенно обессилев, плюхнулась на подушку.
— Как вы себя чувствуете? — проигнорировав мой вопрос, задал он свой.
— Вполне сносно. Что у меня? Ничего серьезного, правда, доктор?
