Марина Крамер - Роскошная хищница, или Сожженные мосты
– Ну, собирай машинки, купаться пора.
Пока Егорка вместе с Геной ликвидировали завалы в детской, Марина прошла к себе в спальню, сбросила вещи прямо на пол и вошла в душевую кабину. С ожесточением намыливая тело мочалкой, она хотела поскорее избавиться от воспоминаний о сегодняшних визитах.
«Ну почему, почему люди никак не хотят по-хорошему? Разве это так сложно? Просишь об услуге – значит, заведомо понимаешь, что она должна быть оплачена в срок! Значит, принимаешь условия этого негласного соглашения! Так к чему потом вот эти сложности? Ведь явно сидит сейчас этот ресторатор и пьет водку, чтобы снять стресс от близкого знакомства с моими ребятами! А заодно и убытки подсчитывает от разгрома бара. Ну, и что стоило ему сделать все правильно и избавить себя от подобного времяпрепровождения?»
Не найдя, как всегда, ответов на свои многочисленные вопросы, Коваль выключила воду и потянулась за полотенцем.
В спальне был Женька, держал в руках ее халат. Марина чуть улыбнулась, сунула руки в рукава. Хохол ни о чем не спросил, вообще не произнес ни слова – знал, что сейчас ее лучше не трогать, она где-то не здесь, а глубоко в себе, переживает то, что произошло сегодня. В таком состоянии обращаться к ней с разговорами было бесполезно, а порой и вредно: могла заорать или отвесить пощечину.
Он лег на кровать и принялся наблюдать, как Марина ходит по комнате, как отбрасывает назад черные пряди, как закрепляет заново собранный тяжелый узел длинными шпильками со стразами на концах. Для него не существовало ничего прекраснее этих мгновений – Коваль, спокойная, домашняя, без обычного блеска в прищуренных глазах, без зловещих ноток в голосе. Почти жена. Его женщина.
– Знаешь, о чем я думаю? – спросил он, не сводя с Марины влажно заблестевших глаз.
Она повернулась, опираясь спиной о комод, улыбнулась какой-то странной, несвойственной ей мягкой улыбкой:
– Знаю, родной. Ты всегда об этом думаешь. Но я никуда не собираюсь, сейчас выкупаю Егора и буду с тобой весь вечер.
Хохол только улыбнулся чуть грустно – разве можно загадывать при их жизни даже на час?
Так и случилось: Марина возилась с сыном в ванной, когда приехал Ворон. Ввалился в дом, решительно отодвинув с дороги Гену, сверкнул глазами в сторону развалившегося в кресле перед камином Хохла:
– Где Наковальня?
– Дома, – неспешно протянул Женька, щурясь недовольно: вот и рухнули мечты о тихом вечере.
– Чего сидишь?! Зови! – приказал незваный гость, сбрасывая на руки подоспевшего следом Кунгура пальто. Тот на лету поймал хозяйскую одежку и замер у стены, придав лицу непроницаемое выражение.
Хохол поднялся, оглядел усевшегося в кресло Ворона сверху вниз и пошел на второй этаж, в ванную, где весело хохотали над чем-то Марина и Егорка.
– Мариш... там Ворон приехал...
– Что ему надо? – удивленно спросила Коваль, садясь на край джакузи и вытирая тыльной стороной ладони лицо, покрытое каплями. – Егор, погоди... – Сын снова шлепнул по воде кулачками, взметнув фонтанчики брызг.
– Он не сказал, но морда недовольная. Ты иди, я сам тут... – Хохол подал полотенце, и Марина, на ходу вытирая руки, вышла из ванной.
Халат совершенно промок, нужно было сменить его на что-то более приличествующее моменту, и Коваль наскоро переоделась в джинсы и водолазку. Ворон недовольно скривился, когда она вошла в каминную:
– Что долго так?
– А ты торопишься куда-то? – Марина вздернула брови. – Тогда зачем ехал так поздно?
– А дела мои не терпят отлагательств. – Ворон подался вперед и зашипел: – Ты что творишь?! Что ты делаешь, а?! На меня поперла?
– Рехнулся?! – удивилась Марина, не понимая, о чем вообще разговор.
– Заткнись и послушай! – перебил гость. – Сколько раз мы обсуждали тему передела территории? Десять, двадцать? И ты все равно полезла на мои точки?
– Ты точно спятил! – Коваль выдернула сигарету из пачки и закурила, стараясь справиться с волнением. – Я тебе чем хочешь могу поклясться, что вообще не понимаю, о чем сейчас речь!
– Ну-ну, гони дальше! – оскалился Ворон. – А чьи люди вчера взгрели таксистов у рынка?
– Кого?!
– Того! Хлопнули почти всю выручку и велели каждый день с каждой тачки отдавать пятьсот рублей! Не разорвет тебя, девочка?
– И с какой балды ты решил, что это мои парни?
– А чьи отморозки еще могли такое устроить? Когда водилы сопротивляться начали, они стекла в трех тачках разбили, а одного особо громогласного на крышу его же «волгаря» привязали и вокруг рынка прокатили. С ветерком! – Ворон кипел от негодования, раздувал ноздри и дышал тяжело.
– Ну, положим, мои отморозки на этом бы не остановились, – улыбнулась Марина, немного расслабившись, – поняла, чья работа. – А вот у абреков фантазия далеко не зашла, да и согласись, Мишка – вряд ли мои парни подставили бы меня!
Ворон перевел дух и попросил виски. Коваль крикнула в открытую дверь, чтобы Даша накрыла на стол, сама же затушила сигарету и снова повернулась к собеседнику:
– Ну, что ты замолчал? Ведь твои «бомбилы» прибежали к тебе сразу и рассказали, как все было? Поделись!
– И поделюсь! – кивнул тот. – Налетела бригада человек двенадцать, в масках. Забрали все бабки и предупредили, что теперь они платят за «крышу» Наковальне.
Марина захохотала: сценария глупее не смог бы придумать никто. А уж поверить в то, что это провернула она... Ашот перегнул палку настолько, что она, разогнувшись, врежет по его же горбатому носу. Покручивая в тонких пальцах стаканчик с текилой, Марина смотрела на Ворона и продолжала улыбаться.
– Тебе смешно? – мрачно поинтересовался тот. – А мне вот ни хрена!
– Миш, ты же понимаешь, к чему весь этот цирк. Ашоту нужно в отсутствие Беса стравить нас с тобой, чтобы к возвращению Гришки после медового месяца мы уже перегрызли друг другу глотки или развернули военные действия. Неужели мы позволим зарвавшемуся «апельсину» влиять на нас?
Повисла пауза. Марина больше ничего не говорила – нужды не было. Она хорошо знала своего собеседника и компаньона, помнила, что давить на него опасно – может повернуть и против нее. Ворон думал о чем-то, прищурив глаза. Молчание затягивалось, Коваль в душе уже начала нервничать и искать в своих словах то, что заставило Мишку напрячься, но ничего не находила.
– Почему у меня такое чувство, что ты меня дуришь? – Ворон залпом влил в себя содержимое стакана и поморщился. – Вкуса терпеть не могу, а вот ощущение нравится, – сообщил он, дотягиваясь до тарелки с лимоном. – Так что?
Марина не собиралась доказывать свою невиновность с пеной у рта, и так видела, что Ворон все понял, а кобенится просто по инерции.
– Я сегодня к Ивану ездила, – сообщила она, переводя разговор в другое русло. – Ты представляешь, это его Кадет надоумил на меня попереть. Запугал немного и подсказал, как именно действовать.
Упоминание о Кадете заставило Ворона чуть оживиться и сменить тему:
– Он странно погиб, тебе не показалось? И Бес промолчал по этому поводу.
Марина вовсе не собиралась делиться своей точкой зрения на смерть Кадета с кем бы то ни было – подставлять Хохла, сделавшего всю грязную работу, она не могла и не хотела. Да и никто особо не копался в причинах гибели залетного авторитета, милиция списала все как очередной заказной «глухарь», а Бес, втравивший Марину в разборки, предпочел отмолчаться, даже если и догадался.
Поэтому и сейчас она только пожала плечами и снова завела разговор о стройке, которая теперь должна была двигаться ударным темпом – кому охота связываться с непредсказуемой и богатой на выдумки хозяйкой! А уж Ивану-то и вовсе вряд ли нужна была новая встреча с ней и разговор вроде того, что состоялся сегодня.
Ворон убрался только к полуночи, Марина с облегчением вздохнула и побрела наверх, в детскую, где уже давно спал в кроватке сын. Потрогав осторожно его румяную щечку, Коваль поправила сбившееся одеяло, убрала из-под бока Егорки медведя и направилась к себе.
Хохол уже задремал, что было странно: он никогда не ложился без нее, и уж тем более – не засыпал, пока ее не было рядом. Осторожно, чтобы не потревожить его сон, Марина скользнула под одеяло и затихла, но чуткий Женька моментально открыл глаза и потянулся к ней:
– Что так долго?
– Да ну его! – Марина прижалась к его боку, обняла. – Представь, Ашот наехал на вороновских «бомбил» и обставился так, как будто это я!
– Способный какой мальчик! – закатился Женька. – А Ворон опять попал, как недоделок. Я когда еще предлагал – давайте, я его грохну, Ашота этого!
– Женя!
– А что? – удивился Хохол, для которого такая мелочь, как жизнь врага, никогда не была затруднением. – Аккуратно, без пыли...
– Прекрати!
– Нет, ты только подумай! – оживленно заговорил он, садясь в постели. – Абреки считают меня мертвым, так? Ведь они уверены, что именно я сидел тогда в «навигаторе». Значит, я вообще вне подозрений – нет меня!
