Фридрих Незнанский - Отмороженный
Мы переглянулись. Говорить или не говорить? Хотя какой уж тут секрет…
– Дело в почерке, – сказал я, положив вовремя руку на плечо Грязнова, готового вновь пуститься в красноречие. – Точно так, как это описывалось в газетах, были убиты банкир и пресс-секретарь нашего вице-премьера…
– А вы, кстати, знаете, что этого вице-премьера уже сняли? – спросила Вера Петровна.
– И вы полагаете, будто здесь есть какая-то связь? – спросил я в свою очередь и снова посмотрел на Грязнова. Тот в ответ пожал плечами. Мол, ничего не знаю, впервые слышу. – Отдаю должное вашей осведомленности, – я склонил голову перед Верой Петровной. – Хорошо бы узнать – за что?
– Да-да! – что-то не понял ее коллега, чью фамилию я никак не мог вспомнить. – Он снят. Уже есть указ, опубликовано будет завтра.
Я опять взглянул на Славу. Тот оскорбленно молчал. Иностранцы знают, а он нет…
– Не будем отвлекаться, – сказал я.
Иностранец оживленно закивал.
– Да-да! Делу – время, потехе – час! – с удовольствием произнес он русскую поговорку.
– Так откуда, по-вашему, стреляли? – снова спросил я. – Что там? Лес, горы, соседние дома, высокие здания? Что?
Подумав, Вера Петровна ответила:
– Домов там, кажется, нет. А горы… Ну не горы в полном смысле, а так только – сопка, поросшая лесом.
– Самое то! – не удержался Слава. – А как это далеко от места, так сказать, события?
Вера Петровна уставилась на иностранца.
– Метров пятьсот, – неуверенно сказала она.
– Меньше, – показал головой представитель Юго-Восточной Азии. – Метров четыреста.
Я с сомнением посмотрел на обоих. Ну женщине вроде ни к чему такая точность. Но ведь и этот… представитель заверяет. Попасть за четыреста метров под затылок, в темноте…
– А что делали потом его кунаки? – спросил Слава. (Вот точный вопрос. С этого следовало начинать, Александр Борисович.)
– Побежали искать убийцу, – ответила Вера Петровна.
– Куда именно? Вы видели – куда?
– Куда… – Она снова обратила свой взгляд на коллегу. – Они стали кричать, осмотрев хозяина, и показывать пальцами не на сопку, а куда-то вбок. Там околица села, по-нашему.
Значит, осмотрели его рану, входное отверстие, вспомнили, где он стоял, перед тем как в него попала пуля. И поняли, откуда выстрел…
– Потом они сели в машины, – вспомнила она. – И тоже с криками, с матерной руганью, а некоторые со слезами, погнали в ту сторону, куда мог податься стрелявший.
– Значит, не с горы, – спросил я, – тогда откуда, по-вашему, произведен был выстрел?
– Немного сбоку, – сказала она. – Метров, думаю, сто, не больше… Потом, когда мы выбежали, вернее, нас выгнали во двор, я будто услыхала шум машины.
Картина стала более правдоподобной. Выстрел с расстояния около ста метров. Тоже очень трудно попасть, тем более в ту же точку. И ночной прицел должен быть отменным. Я видел наш прицел. Громоздкий, тяжелый, на большом расстоянии изображение цели довольно размыто, как в отечественном телевизоре с отечественной антенной. Слышал про французские и немецкие инфракрасные прицелы. Мол, небо и земля, если сравнивать с нашим. Но можно ли в них с такого расстояния различить того, кто вышел в сумерках по естественной нужде?
– Пулечку бы ту посмотреть… – вздохнул Слава.
Я его понимал. Пуля у чеченцев. Сначала бы еще какую-нибудь деталь, подробность, позволяющую понять, что стрелял тот же самый. Пока об этом говорит лишь необычайная меткость стрелявшего. И только. Единственная зацепка. Меркулов замашет руками: чур меня, чур… Очертя голову кидаться в пекло Чечни? И чего ради? Какие у вас для этого резоны, милейший Александр Борисович? Ваша хваленая интуиция, и только?
И будет прав. Единственное, что объединяло два первых трупа, кроме меткости снайпера, – их знакомство при жизни с Сергеем Горюновым.
Слава посмотрел мне в глаза. Еще одно нераскрытое убийство на территории России: Чечня пока официально входит в состав нашей Федерации.
– Вызываем Горюнова? – спросил он.
Я поморщился. Конечно, с точки зрения следствия его допрос необходим. Кажется, я уже говорил, что Горюнов мне неприятен. Понимаю – непрофессионально, но ничего не могу с этим поделать.
Слава считывал информацию с моего лба. И потому сказал, чуть помедлив:
– А ты представь на минуточку, что он тоже был каким-то образом знаком с убитым. Значит, он – ценный свидетель!
На другое утро после охоты с последующим застольем генерал Тягунов проснулся не в лучшем расположении духа. Головка бо-бо, во рту стройбат ночевал. По стене важно шествовал, почесываясь, длинный рыжий таракан. Черт знает что! Охота – дело хорошее, но после подведения итогов. Нельзя начинать с того, чем следует заканчивать. Попробуй теперь укажи на существующие недостатки. Не так поймут. Начнут интриговать. Чего доброго, отошлют в столицу рапорт об аморальном поведении инспекторов Генштаба. И что это за малый все время крутился под ногами и не знал, как угодить? Вернее, знал. И даже очень хорошо знал.
Генерал посмотрел на часы. Девять ноль-ноль. Уже должен прибыть полковник Романов и сопроводить комиссию в огневой городок на стрельбы. Мол, вчера было все снегом занесено, сегодня должны бы расчистить.
Ну– ну… Одевшись, Геннадий Матвеевич вышел в коридор гостиницы. Подчиненные уже стояли там. Он хмуро, ни на кого не глядя, поздоровался.
– Запаздывает, однако, полковник Романов, – сказал кто-то.
– Возраст! – откликнулся другой. – К тому же жена молодая. Любит утром понежиться. А сам у стенки спит… Пока перелезет, вот минут десять добавь.
Все натужно рассмеялись бессмертному солдатскому анекдоту. Надо же как-то убивать время…
Тем временем Сережа Горюнов убивал время по-другому. Он подъехал к КПП на командирском «газике» и потребовал, чтобы открыли ворота. Дневальный замешкался. Сережа выскочил из машины, свежий, подтянутый, хорошо выбритый, в неизменном полушубке, и вдруг встретился взглядом с небритым сухим брюнетом, стоящим без шапки по другую сторону ворот. Сережа почувствовал, как у него похолодело внутри, под ложечкой, – по усам он узнал своего «ангела-хранителя».
– Здорово, земляк! – приветствовал брюнет хриплым голосом. – Не узнаешь, дорогой?
– Что значит – не узнаешь! – растерянно воскликнул Сережа, оглянувшись на неопрятного дневального, прислушивающегося к их разговору. – Свистунов! Почему посторонние возле части?
– Да я им уже сказал… – лениво произнес дежурный по КПП. – А они отойдут, потом снова приходят.
Только сейчас Горюнов заметил еще одного, с непокрытой головой, прикуривающего у какого-то солдатика возле дверей КПП.
– Служишь теперь, да? – усмехнулся «ангел-хранитель». – Молодец! На самолет не сел, думал, не найдем тебя?
– Сейчас же убрать от ворот посторонних! – повысил голос Горюнов. – Вы слышали, что я сказал?
Дежурный прапорщик сумрачно посмотрел на всесильного писаря строевой части, с которым прежде служил в одной роте и которому вроде бы не должен подчиняться. Но лучше не связываться… Хотя интересно знать, что еще скажет этот чеченец, или кто он там… Никогда еще в полку не видели своего благодетеля столь растерянным.
Он неохотно вышел за ворота.
– Ну все, все… Вы же сказали, что знакомую ждете. Идите отсюда, нечего вам тут делать.
– Ай, некрасиво, а? – покачал головой «ангел-хранитель» и поцокал языком. – Такой красивый, такой важный, да? А друзей не хочешь узнавать. Все забыл? Тогда я тебе напомню.
И погрозил Сереже пальцем.
Теснимый дежурным, он отошел на несколько метров от ворот, что-то сказал своему напарнику по-своему, и оба, решив, что расстояние до ворот стало достаточно безопасным, присели на корточки, чего-то поджидая.
– Меня Руслан зовут! – крикнул «ангел-хранитель» издали. – Я говорил, под землей тебя сыщем? Или думал, искать не буду, раз самолет разбился?
– Поехали, – нервно сказал Горюнов водителю, заслушавшемуся столь диковинными речами. Никто еще так не разговаривал с Горюновым. Наоборот, все говорили с ним только ласково и просительно. Особенно начальник.
Что уж тут говорить о рядовом и сержантском составе…
– Ну что рот разинул, спрашиваю! – рявкнул Сережа. – Едем! Нас ждут!
И «газик» промчался мимо кавказцев, по-прежнему сидевших на корточках, обдав их снежной пылью.
«Почему они не в кепках? – думал Сережа. – Странно, тогда было тепло, а они носили кепки. А сейчас на морозе – без головного убора».
Это была неотвязная, тупая мысль, которая сначала заслонила все остальное.
Значит, попался? А что они могут? Что? В военную прокуратуру пойдут? Да никогда! Но теперь за пределы части хоть не высовывайся. Они теперь не отстанут. Но как нашли? И откуда знают, что он не разбился вместе с самолетом? Впрочем, они могли знать, что милиция его искала. И должна была найти там, в накопителе. Раз там не нашли, значит, его не было и в самолете. Улучил момент, посмотрел, что они ему дали, и решил с этим сбежать. А когда узнал о гибели воздушного лайнера, успокоился – теперь в полной безопасности.
