Галина Романова - Торговка счастьем
– Вас ищет полиция, Дмитрий Дмитриевич и люди Симонова. Это внушительная команда, Настя, – впервые назвал он ее по телефону по имени. – Вам надо скрыться.
– Но где, черт побери, где? – закричала она не своим голосом. – Вы… Вы обманули меня, Гена! Вы меня предали!
– Может, и так. Простите. Скажите спасибо, что позвонил и предупредил.
И он отключился. И сколько потом Настя его ни набирала, телефон был вне зоны.
Она не пошла обедать. Улеглась, свернувшись клубочком на скрипучей кровати и натянув одеяло до самых бровей. И пролежала так почти до вечера. Она думала, очень много думала. Перебирала в памяти все, что случилось за последние несколько недель. Что случилось незадолго до смерти Льва. Что было потом. Некоторые вещи находила странными. Некоторые ужасными. Вспоминала их со Львом телефонный разговор за несколько часов до его гибели.
– Ты где? – спросила она, позвонив ему ближе к вечеру. – Я звонила в офис, мне сказали, что ты давно уехал.
– Милая, у меня деловая встреча, – ответил он ей обычным, не на нервах, голосом.
– Ты скоро будешь? Мы приглашены, помнишь?
– Да, да, помню. Но не случится ничего страшного, если мы чуть опоздаем.
– Так все серьезно?
У нее в тот момент, она точно помнила, заныло сердце. Странно заныло, тревожно. И она выронила из рук жемчужное ожерелье, которое собиралась надеть к вечернему платью. Оно упало возле ее нарядных новых туфель, у Насти вовсю шла примерка.
– Ничего серьезного, не волнуйся.
И он тогда тихонько рассмеялся, и был ли тот смех настоящим, она теперь не помнила. А потом добавил искренне и с чувством:
– Я так тебя люблю, милая… Так тебя люблю…
Это были последние его слова. Вспомнив их, Настя разрыдалась. Лев был таким сильным, таким надежным, энергичным. Она ничего с ним рядом не боялась. И никого! Он так уверенно шагал по жизни, увлекая ее за собой. Умел найти такие правильные слова. У него любимыми фразами было:
– Это все решаемо!
А в ее ситуации теперь как? Решаемо или нет? Человек, назвавшийся ее спасителем, вывез ее из города, заставил заплатить, а теперь взял и бросил. И не факт, что он после звонка ей не позвонил в полицию, или Диме, или Симонову и в ее сторону уже не выдвинулся целый отряд желающих ее поймать.
Настя резко сбросила с себя одеяло. Вскочила с кровати и заметалась по тесной комнате, собирая вещи. Их было немного. Все так же улеглось в ее красную с белым дорожную сумку. Деньги, документы. Ее документы, не поддельные. Те она изрезала мелко, скомкала и выбросила в мусорный пакет, выставленный у двери. Все следы надо уничтожать. Все следы ее глупого, позорного бегства.
Она возвращается! Возвращается домой – и будь что будет…
Глава 10
– Кто это?
Алексеев глянул на черно-белый портрет угрюмого мужика с обширной лысиной, толстой шеей, тонкогубым ртом, мясистым носом и крупными, навыкате, глазами. Этот портрет ему положил на стол минуту назад Вадим.
– Это Зубов Андрей Иванович, товарищ капитан.
– Какой Зубов?
Он не сразу понял. Плохо спал, напившись в десять вечера крепкого кофе. Черный, как ночь, кофе нравился ему с каждым днем все сильнее. И он, без соображения вообще, взял и вечером его сварил. И ворочался полночи без сна, комкая простыни и молотя без конца подушку кулаками. Все думал и думал. И про Настю, следы которой затерялись. И про ее спасителя, непонятно откуда взявшегося. И про Сомова Александра Сергеевича, к которому в машину сел в день своей гибели Лев Дмитриевич Дворов. И уехал с ним куда-то, и уже не вернулся живым. И про брата Льва Дворова, чья машина в день гибели проехала с интервалом в несколько часов мимо камеры салона элитного женского белья.
Кто куда поехал? Кто куда доехал? Кто за кем следил? И с какой целью?
И даже Светке места хватило в его не желающих засыпать мыслях. Как она там живет, интересно? Нашла себе совершенного мужчину в совершенных одеждах, с безупречно выбритыми щеками? А то он бы ей лейтенанта Вадика порекомендовал. У того с женой какие-то нелады. Наутро, после визита в салон дамского белья, пришел на работу с поцарапанной щекой. Объяснил, что порезался, когда брился. Но Алексеев не мальчик, умеет различить бритвенную царапину от следа женского ногтя.
– Какой такой Зубов?! – по лопаткам стремительно прочесали мурашки. – Тот, о котором я думаю?!
– Так точно, товарищ капитан. – Вадик хмуро глянул на хмурый день за окном кабинета. – Зубов Андрей Иванович, больше года назад уехавший из дома на заработки в наш город и… и непонятным образом исчезнувший.
– Погоди, погоди, ничего не понимаю! – Алексеев замотал головой, мурашки заскочили и туда и отвратительно теперь там ворочались под черепом. – Тот, кого мы допрашивали, получается, не он? Тот водитель такси, которого мы…
– Так точно, товарищ капитан. – Вадик прошел к своему месту, привычно аккуратно сел на стул, чтобы не помять острых стрелок на брюках. – Этот Зубов, что на фото, больше года назад уехал из дома. И пропал.
– А семья заявляла, что он пропал?
– В том-то и дело, что нет. Он высылал им деньги каждый месяц, писал письма, что все нормально. Правда, не позвонил ни разу. Написал, что потерял телефон, а новый покупать – тратиться не хочет.
– Получается, что его больше года назад убили, что ли?! – Алексеев крепко стиснул нижнюю челюсть: не хватало еще, чтобы зубы начали при всех лязгать. – А этот, что под его именем?
– Самозванец.
Вадик незаметно от капитана поправил рукава джемпера. Руки под ним жгло от множественных царапин, оставленных разгневанной Жанной. Ох, что было, когда она узнала, с кем он виделся! Ох, что было! И узнала – что очень подло – не от него, а от Веры, которая сочла своим долгом сообщить его жене о его визите.
– Самозванец, ага… – Алексеев разглядывал портрет настоящего Зубова. – То есть тот самый самозванец, который больше года работал таксистом в престижном районе нашего города. Который последним видел Настю Дворову… И который…
– И который теперь пропал, товарищ капитан. Его нигде нет. Уж простите, что перебиваю.
– А почерк! Почерк как же? – встрепенулся Алексеев, неестественно вытягивая шею из воротника толстого свитера. – Ты сказал, что он писал домой письма регулярно. Они что же, по почерку его не могли опознать?
– Дело в том, что он писал им электронные письма из интернет-кафе якобы.
– Дела-аа… А с чего они вдруг встрепенулись? Ты, что ли, фото запросил?
И только капитан собрался похвалить своего подчиненного, как тот виновато покачал головой:
– Никак нет, товарищ капитан. Не послал запроса, не успел. Они сами.
– Что они сами? – скрипнул неприятным голосом Алексеев.
– Сын Зубова обнаружил в социальных сетях зарегистрированного человека с данными своего отца, с фотографией их семьи. И даже машина была настоящего Зубова на фотографиях, выложенных в сеть. Только вот сам Зубов кардинально отличался от настоящего. Сын рассказал матери. Она запаниковала. Вдруг поняла, что не слышала голос мужа больше года. И помчалась в полицию. Они вспомнили, что мы звонили насчет Зубова, позвонили сюда и…
– И прислали фотографию?
– Так точно.
– Получается что? А получается у нас полное дерьмо. Уж извини меня за непарламентское выражение, лейтенант!
Игорь нахохлился, согнул спину, спрятал подбородок в высоком воротнике теплого свитера. Его руки как заведенные теребили бумаги с данными на настоящего Зубова Андрея Ивановича.
– Семейка тоже интересная, да? – воскликнул он с упреком. – Больше года мужик не объявляется, а им и дела нет. Шлет деньги и ладно… Н-да… Получается что? Говори, а я послушаю, лейтенант!
Вадик говорил складно. И все будто правильно. Но не все Алексееву в его версии понравилось. Что-то не сходилось.
Ну да, приехал больше года назад настоящий Зубов в их город на заработки. Что-то с ним стряслось. Что? Неизвестно! Но его документы и машина попали в руки злоумышленника, который…
Который вдруг начал «бомбить» на его тачке? Пользуясь липовыми документами? Риск большой. А вдруг семья бы проявила активность и решила проведать своего мужа и отца? Приехала бы в город и…
– И не нашла бы его. Мы же до сих пор не знаем, где именно проживал Зубов-самозванец.
– Они бы объявили в розыск его. Машину опять же знают. Долго ее найти? Ее и не прятали. Она совершенно спокойно каталась по улицам больше года. Что-то не так.
– Может, тот, кто завладел его документами и машиной, – конченый человек! – фыркнул Вадик. – Мало мы таких знаем, товарищ капитан?
– Конченые, как ты говоришь, люди не могут быть добросовестными работниками. Ни разу не опоздать. Ни разу не получить взыскания. Писать письма семье убитого им человека? Слать им деньги?! Нет. Не верю. Не подходит под психологический типаж. Если только…
