Елена Михалкова - Охота на крылатого льва
Девушка послушно встала, глядя в сторону. Просеменила к лестнице. И напоследок, обернувшись, пробубнила, скользнув по Вике своими прекрасными глазами:
– Бона сэра!
– Сейчас не ночь, – поправила Вика.
Бенито выплюнул прилипшую к губе сигарету:
– У нее всегда ночь.
Он пошел за сестрой, а Вика осталась внизу одна. Она бесцельно побродила по зале, расправляя складки необъятного ковра, и не заметила, как оказалась возле стены, под которой сидел Бенито.
Вика наклонилась к фреске, рассматривая, кто же здесь изображен. Что это за люди, на которых так похож ее новый странный приятель?
И отшатнулась.
На стене были нарисованы демоны.
Глава 8
– Я сомневаюсь, что могу вам помочь, – без обиняков сообщил Макар Илюшин.
– Я тоже, – бесстрастно ответил гость. – Но попытаться обязан.
Сергей Бабкин заинтересованно взглянул на него.
Высокий голубоглазый мужчина, светловолосый, с породистым лицом, которое не портили даже набрякшие веки. Пожалуй, он был по-настоящему красив. И производил бы сильный эффект, если бы не макаронина, прилипшая к воротнику рубашки. Бабкин случайно зацепился за нее взглядом и с трудом подавил ухмылку. Визитер из красавца начальственного типа сразу превратился в замученного мужика, в которого кто-то швырялся едой.
«В юности наверняка был любимец девиц», – подумал Бабкин. Он покосился в дело. Олег Маткевич, тридцать восемь лет, глава инженерного отдела в фирме «Металл-пласт». Жена – Виктория Маткевич, тридцать три года. Пропала… где?!
– Поймите меня правильно. – Илюшин доверительно подался к визитеру. – Официальные органы в вашем случае куда эффективнее частников, то есть нас. Вам нужно обратиться в консульство и…
– Я обратился, – сухо сказал Маткевич. – Я обращался во все инстанции. За два дня я поднял на уши всех, включая местную полицию. Они не хотят искать ее. Им наплевать.
– Почему вы так решили? – включился Бабкин в разговор. Сам бывший оперативник, он не любил, когда оскорбляют коллег. Пусть даже итальянских.
– Потому что я разговаривал с консулом. Он прямо сказал, что на местную полицию надежды мало. В основном они нужны там для того, чтобы туристы чувствовали себя спокойно. Это дословная цитата.
– М-да… – Илюшин коротко глянул на Бабкина. – И что он вам предложил?
Маткевич улыбнулся бескровными губами.
– Отправляться в Венецию и искать ее самому. С учетом обстоятельств мне выдадут визу по ускоренной процедуре. Консул явно был убежден, – кривая улыбка стала шире, – что жена от меня сбежала.
– А как на самом деле обстоят дела?
Олег Ильич некоторое время пристально рассматривал свои пальцы. Бабкин только сейчас заметил, что ногти у него изгрызены, как у мальчишки.
– Жена от меня сбежала, – сказал он наконец.
2Олегу казалось, все потешаются над ним. Осел, оставшийся с рогами в лучших традициях дешевых мелодрам! Конечно, он нелеп. В глазах помощника консула, молодого круглоголового мальчишки, плясали искорки смеха. Мальчишка изо всех сил старался складывать губы в сочувственную гримаску, и в какой-то момент Олег понял, что сейчас он вышвырнет этого дебила в окно, где желтеют тополя. Он скомканно попрощался, вышел, свернул на лестницу и долго стоял, тяжело дыша, сжимая и разжимая одеревеневшие пальцы.
«Сделаем все, что от нас зависит», – пообещал ему консул. Олег не хотел, чтобы они делали все, что от них зависит. Он хотел, чтобы нашли его жену. С любовником или нет, плевать! С ней что-то случилось, она не могла просто так отключить телефон, не могла уехать из отеля, не оставив никаких следов.
Он пытался заставить их почувствовать его страх, но не преуспел. Почему-то все, с кем он разговаривал, видели перед собой оскорбленного мужа, от которого сбежала супруга. Не нужно было рассказывать, что они поссорились перед ее отъездом. Он сделал ошибку. Слишком перепугался, когда дозвонился до отеля и понял, что все всерьез.
До этого момента Олег по-прежнему продолжал винить Вику в произошедшем. Да, он пересмотрел свое мнение насчет дома и детей, он решил, что проявит справедливость и признает ее заслуги. Но во всем, что касалось поездки, он твердо стоял на своем: она не смела так поступать.
И только когда на плохом английском служащая отеля объяснила ему, что синьора выписалась и уехала, нет, они не знают куда, это случилось четыре дня назад, попробуйте позвонить в другие гостиницы – именно в тот момент его вдруг кольнуло в сердце чувство, что он совершил непоправимую ошибку.
Он.
И никто другой.
3Олег отвез детей к матери. На отца, пытавшегося возмутиться тем, что ему предстоит жить в компании двух шумных спиногрызов неопределенное время, зыркнул так, что Илья Сергеевич, никогда не встречавший отпора, вдруг замолчал, откинулся на подушки и жалобно, по-бабьи всхлипнул:
– Да я что же, Олежек… Я ничего. Пусть погостят ребятишки, раз такое дело.
Какое дело, он толком не знал. Олег посвятил в происходящее только мать, и по тревоге, вспыхнувшей в ее глазах, понял, что все плохо. Она тоже не поверила, что Вика могла сбежать с пылким смуглым любовником, выкинув телефон и заметя следы.
Олег позвонил начальству и вкратце обрисовал, что произошло.
– Мне нужно будет поехать в Италию, – закончил он. – Документы на визу я уже подал. Завтра будут готовы.
– Повиси-ка минуту на трубочке, – помолчав, сказало начальство.
Прошла не минута, а добрых десять. До Олега доносились только отголоски разговора, который начальство вело по другой линии. Наконец бас в трубке снова прорезался.
– Запиши номер. Вдруг решишь, что пригодится.
– Кто это?
– Частные сыщики. Специализируются на розыске пропавших людей.
4Частный сыщик встретил его один и не произвел на Олега никакого впечатления. Парень как парень, на студента-практиканта похож. Загорелый, тощий, все время улыбается. На щеке свежий шрам. Несерьезный тип, если в двух словах.
Он принялся расспрашивать Олега, а минут пять спустя после начала беседы подошел второй сыщик.
Вот этот впечатлял! Во-первых, здоровенный, как шкаф. Во-вторых, мрачный и молчаливый. В-третьих, глаза умные, злые, и зыркает исподлобья редко, но метко: Олегу, человеку не самой тонкой душевной организации, становилось не по себе под этим взглядом. Грамотные начальники веселыми болтунами не бывают, это он знал наверняка. Так что ему сразу было ясно, кто тут главный, а кто так, на побегушках.
Студентик расспрашивал, здоровяк в основном слушал. В отличие от помощника, ни разу не улыбнулся. Его молчаливое присутствие успокаивало, внушало надежду, что он сможет разобраться и помочь.
«Жена от меня сбежала», – сказал Олег, хотя не собирался этого говорить. И сам себя мысленно ругнул: тебе насмешек не хватило, придурок? Жалости захотелось, мужского сочувствия? А анекдоты про рогоносцев не хочешь? Понимающих ухмылочек за спиной не наелся еще?
– Неправда.
Олег не сразу понял, что обращаются к нему.
Парень-студент, непринужденно развалившись в кресле, смотрел на него с прежней веселой улыбкой. Кресло было синее, плюшевое, на редкость странной конфигурации, и ухитрялось выглядеть невероятно модным и страшно древним одновременно. От него можно было ожидать, что оно либо рассыплется в прах, либо взлетит и разовьет сверхзвуковую скорость.
– Что – неправда? – мрачно спросил Олег. «Распустил ты, чувак, своего пацана», – мысленно укорил он здоровяка.
– Что жена от вас сбежала.
– Тебе-то откуда знать! – вспылил Олег.
В руках студентика появилась фотография Вики. Олег принес ее с собой на всякий случай. Жену снимали на загранпаспорт полгода назад, часть снимков получилась неудачная, и один он забрал себе. На этой карточке Вика сидела с крайне серьезным и деловитым лицом, а из макушки у нее вертикально торчало зеленое перо (поганец Колька прокрался мимо фотографа и в последний момент испортил фото).
– Конечно, вас поразило не то, что она уехала, – сказал Илюшин, будто продолжая какой-то другой, ранее начатый разговор, – а то, как она это сделала. Вы что-то просмотрели, здесь я с вами согласен.
Олег думал о ситуации с Викиным отъездом именно этими словами: «я что-то просмотрел». Вот только он ни слова не говорил об этом Макару Илюшину.
Ему вдруг стал мал ворот рубашки. Он с силой оттянул его и растерянно взглянул на упавшую сверху, как ему показалось, макаронину. Илюшин одной фразой ошеломил его до такой степени, что даже летящая с потолка лапша не вызвала у Маткевича никаких чувств.
– Разумеется, это не любовник, – задумчиво продолжал Макар. – Ваша жена уехала в таком состоянии, в котором меньше всего думают о любви. И в Италии она не заводила никакой интрижки. Она не из тех, кто кидается в омут с головой. К людям привыкает долго, сразу довериться кому-то ей трудно. А уж броситься в объятия… Нет, сомнительно. Вы разговаривали с ней после ее отъезда?
