Джон Гришэм - Серая гора
— Вы должны мне помочь, — твердила Фиби, — иначе он меня убьет.
— Нет, не убьет, — уверенно заявила Аннет. Видя слезы Фиби, страх в ее глазах, читая язык ее тела, Саманта склонялась к мысли, что несчастная права: Рэнди в любую минуту может заявиться домой и начать буйствовать. Но Аннет, похоже, ничуть не волновала такая возможность. Она видела нечто подобное тысячу раз, Догадалась Саманта.
— Саманта, — сказала Аннет, — посмотри в Интернете список дел, заявленных к слушанию. — Она продиктовала электронный адрес сайта, на котором размещались данные 0 структурах власти округа Ноланд. Интерн быстро открыла ноутбук, начала поиск и какое-то время не обращала внимания на слезы и возгласы Фиби.
— Я должна получить развод, — говорила Фиби. — Я туда ни за что и никогда не вернусь.
— Хорошо. Тогда прямо завтра мы подадим заявление о разводе и добьемся судебного запрета на общение с вами.
— Это как понимать?
— Да очень просто. Из суда поступит предписание, и если он его нарушит, то судья рассердится и снова упечет его за решетку. На лице Фиби промелькнула улыбка — всего на секунду.
— Я должна уехать из города, — сказала она. — Здесь мне никак нельзя оставаться. Он опять накачается дурью и забудет про всякие там судебные предписания. И придет за мной. Надо, чтобы его подержали там подольше. Можно это как-нибудь устроить?
— В чем он обвиняется, Саманта? — спросила Аннет.
— «Умышленное нанесение телесных повреждений при помощи оружия», — прочла с экрана Саманта. — Дело будет рассматриваться в суде сегодня, в час дня. Никакого залога внесено не было.
— Умышленное нанесение повреждений оружием? Чем же он вас избивал, Фиби? Тут слезы снова хлынули потоком, и Фиби принялась вытирать щеки тыльной стороной ладони.
— У него есть пушка, ну, пистолет. И мы держим его в ящике на кухне, разряженным, из-за детишек, на всякий случай. А патроны на холодильнике. Мы дрались и кричали, он достал пистолет и вроде бы собирался его зарядить. И я подумала, что он сейчас меня прикончит. Пыталась выхватить пистолет у него из рук, ну тут он и ударил меня по голове рукояткой. Пистолет упал на пол, и тогда Рэнди принялся избивать меня уже руками. Я выскочила из дома, забежала к соседям и вызвала полицию. Аннет подняла руку, чтобы остановить ее.
— Вот это и есть нанесение телесных повреждений с применением оружия. — И она окинула Саманту и Фиби многозначительным взглядом. — В штате Виргиния за это дают от пяти до двадцати лет, в зависимости от обстоятельств — вида оружия, тяжести ранения и прочее. Саманта вновь принялась лихорадочно строчить в блокноте. Она слышала об этом, но много лет назад, когда училась в юридическом колледже. Аннет меж тем продолжала:
— Вот что, Фиби. Ваш муж наверняка будет говорить, что вы первой схватили оружие, ударили его и все такое прочее. Мало того, он даже может выдвинуть против вас обвинения. И что вы тогда на это ответите?
— Да этот гад на десять дюймов выше и весит фунтов на сто больше. Никто в здравом уме не поверит, что я затеяла с ним драку. А копы, если их спросят, подтвердят, что он был пьян и под кайфом. Да он и с ними тоже подрался, и они усмирили эту жирную задницу только электрошокером. На губах Аннет заиграла довольная улыбка. Она взглянула на часы, открыла папку, достала из нее несколько листков.
— Мне надо позвонить, вернусь через пять минут. А ты, Саманта, возьми пока этот вопросник по разводам. Тут все очень просто. Заполните его вместе с Фиби, постарайтесь собрать наиболее полную информацию. Буду через полчаса. Саманта взяла вопросник с самым невозмутимым видом, точно успела заполнить дюжины таких бумаг. Час спустя она вошла в свой маленький офис, закрыла глаза и с облегчением выдохнула. Прежде в этом помещении была кладовая, совсем крошечная. Из обстановки — Два расшатанных стула и круглый столик, застеленный клеенкой. Мэтги и Аннет извинились за убогую обстановку и пообещали в ближайшем будущем обновить ее. Зато тут было большое окно с видом на автостоянку. И Саманта радовалась, что в комнате у нее светло. Надо сказать, ее рабочий «кабинет» в Нью-Йорке был не намного просторнее. Вопреки желанию, мысленно она то и дело возвращалась в Нью-Йорк, думала о своей огромной фирме, о связанных с ней надеждах и разочарованиях. Она заулыбалась, осознав, что теперь времени у нее хватает, что никто не давит, не заставляет трудиться сверхурочно, чтобы зарабатывать еще больше денег для хозяев, не без умысла когда-нибудь стать такой же, как они. Она взглянула на часы: ровно 11 утра, и пока она не потратила зря ни одной минуты. И не потратит. Тут вдруг задребезжал старенький телефон, и ей ничего не оставалось, как снять трубку.
— Вам звонят по второй линии, — сказала Барб.
— Кто? — нервно спросила Саманта. Сюда ей звонили в первый раз.
— Парень по имени Джо Дункан. Мне лично это имя ни о чем не говорит.
— А о чем он хочет поговорить?
— Он не сказал. Заявил, что ему срочно нужен юрист, а Мэтти и Аннет сейчас заняты. Так что он весь ваш.
— А по какому вопросу? — спросила Саманта и покосилась на шесть миниатюрных небоскребов, выстроившихся на шкафчике для картотеки.
— По соцобеспечению. Смотрите, тут надо аккуратнее. Вторая линия. Барб с неполным рабочим днем «стояла на передовой», отвечала на звонки в приемной. Саманта видела ее лишь несколько секунд утром, когда пришла на работу и их познакомили. Еще в центре трудилась Клодель, девушка с неоконченным юридическим образованием, но сегодня ее не было. Словом, настоящее бабье царство. Она нажала вторую кнопку и бросила в трубку:
— Саманта Кофер. Мистер Дункан поздоровался, затем долго допытывался, действительно ли она дипломированный юрист. Она заверила его, что именно так, но в последний момент сама засомневалась и подумала: он уловит сомнение в ее голосе и сразу же отстанет. Однако ничего подобного не произошло. Дункан заявил, что прошел через настоящий ад и хочет поговорить об этом. На него и его семью обрушилась целая волна несчастий, и, судя по первым десяти минутам повествования, проблем у него хватало, чтобы загрузить работой маленькую юридическую фирму на несколько месяцев. Он был безработным — его несправедливо уволили, но это совсем другая история, — главные проблемы были со здоровьем. У него диагностировали повреждение диска нижнего отдела позвоночника, а потому работать он теперь не может. Он хотел получить инвалидность, но в соцобеспечении ему отказали. И вот в итоге он может потерять все. Саманта не могла ничего ему предложить, а потому терпеливо выслушивала его исповедь. Однако через полчаса ей это надоело. Оборвать разговор с таким человеком было трудно — он впился в нее, как пиявка, — но она обещала немедленно связаться со специалистом из соцобеспечения, изложить его проблему, а затем непременно уведомить его о результате. К полудню Саманта устала и жутко проголодалась. Несколько часов она провела за чтением целого вороха разных бумаг и документов, старалась произвести на клиентов благоприятное впечатление, в глубине души боялась, что не соответствует новой должности, а значит, ее снова вышвырнут на улицу. Но эта усталость и напряжение отличались от тех, в которых она прожила последние три года. Она устала от ужаса, который испытывала при виде Реальных человеческих несчастий. При виде доведенных До крайности людей, у которых почти не осталось надежды и которые обращались к ней за помощью. Для остальных же сотрудников фирмы это был обычный понедельник. Они встретились за ленчем в зале для совещаний, принеся с собой еду в бумажных пакетиках. Быстро ели и обсуждали новые дела, клиентов, разные другие вопросы. Но в этот понедельник главной темой разговора стала, конечно, новый интерн. Всем не терпелось испытать ее, узнать поближе. И в конце концов Саманту все же удалось разговорить.
— Вообще-то мне нужна помощь, — созналась она. — Только что говорила по телефону с человеком, которому соцобеспечение отказало в статусе нетрудоспособного. Что бы это ни значило. Ее слова встретили дружным взрывом смеха. Очевидно, такую реакцию вызвал именно термин «нетрудоспособность».
— Мы больше не занимаемся делами, связанными с соцобеспечением, — сказала Барб.
— Как его имя? — спросила Клодель. Саманта помедлила с ответом, всмотрелась в лица новых коллег.
— Так, тогда проясним для начала. Я насчет конфиденциальности. Имеете ли вы — то есть мы — право открыто обсуждать друг с другом свои дела или здесь действует принцип конфиденциальности между юристом и его клиентом? Это вызвало еще более громкий взрыв смеха. И все четверо разом заговорили, засмеялись, захихикали, продолжая жевать свои сандвичи. И Саманте сразу же стало ясно — здесь, в стенах конторы, эти четыре женщины открыто обсуждают все и всех.
— Внутри фирмы игра ведется в открытую, — сказала Мэтти. — Но за порогом — ни гугу.
