Татьяна Полякова - Один неверный шаг
Двадцатилетняя девушка, сбежавшая из дома, с возможными угрызениями совести и чувством вины, что мать погибла не без ее участия… Мучила ее совесть или нет – наверняка не скажешь. Если верить Земцову, девица катится по наклонной плоскости без всякого желания притормозить. Вопрос: стоит ли ему верить? Подобными обвинениями не разбрасываются, особенно в отношении собственной дочери. Были у него реальные доказательства ее причастности, или это не более чем эмоции? Дочь-наркоманка, постоянно нуждающаяся в деньгах и лишенная отцовской материальной поддержки, и вдруг ограбление… Грабители неплохо ориентируются в доме, и повод подозревать ее вроде бы есть. Она не знает, как отреагирует отец: решит скрыть ее возможную причастность от полиции или прямиком отправится к следователю. Праведное возмущение и боль от потери жены отцовские чувства могли перевесить. С другой стороны, есть еще друзья-приятели, совершившие убийство. Даже если мозги наркотой вконец изъедены, мать – это все-таки мать. Следовательно, между ней и дружками наметился конфликт. Она для них – опасный свидетель. Может, бежала она не столько от отца, сколько от них?
После смерти матери девчонка должна получить наследство, и Земцов как будто вполне допускает мысль, что убийство вовсе не было случайным… Я бы в этом случае на папе сосредоточилась. И наследство не в пример больше, и с мамой договориться легче. Хотя мама могла быть под стать папе. Денег у Лики при себе немного, с другой стороны, как знать… если она наркоманка, в деньгах точно нуждается. И о наследстве подумывает. Могла она обратиться к Рахманову? Сидела здесь, таращилась на вывеску, и эта идея возникла сама собой? Если так, все очень скверно. Для меня. Ладно, будем исходить из того, что тут Лика проводила свободное время. Где она могла остановиться? Устинов проверил все гостиницы, опять же, на гостиницу деньги нужны. Друзей нет… хотя ничто не мешало ими обзавестись. Молодые люди сходятся легко, особенно если есть общие интересы.
Пока я ломала голову, на аллее появился мужчина в камуфляже с вымазанным бронзовой краской лицом, в одной руке игрушечный автомат, выглядевший, впрочем, как настоящий, в другой табурет. Дойдя до середины аллеи, мужчина взгромоздился на табурет, включил плеер и замер по стойке «смирно». «Статус Кво» исполнял «Армию». Мужчина перехватил автомат, точно готовясь стрелять в невидимого противника, и вновь замер. Стайка мальчишек мгновенно окружила «бронзового», с любопытством наблюдая за его действиями. Впрочем, то, что он вдруг замирал и подолгу стоял, не шевелясь, нравилось им еще больше. Проходившая мимо парочка оказалась единственными благодарными зрителями: девушка бросила мелочь в каску, лежавшую возле табурета. Прочие прохожие, которых было в избытке, мало обращали на него внимание. Мальчишки вскоре ушли, а я направилась к «бронзовому».
Увидев мою заинтересованность, он вновь проделал свои штуки с автоматом, а я положила в каску тысячу. Он покосился на нее, спрыгнул с табурета, взял купюру и сунул в карман.
– Чего надо? – спросил насмешливо. А я с некоторым удивлением поняла: ему лет сорок, не меньше. С моей точки зрения, подобный способ добывания денег куда больше подходит студентам. Я достала фотографию Лики и протянула мужчине.
– Видели ее?
Руки у него тоже были вымазаны краской, фотографию он не взял, взглянул мельком.
– Вы не первая интересуетесь.
– Кто еще?
– Мужик. На вид лет пятьдесят, морда на редкость сволочная.
– Этот? – достала я фотографию Устинова.
– Ага. С чего вдруг такой интерес к девушке?
– А он что на это сказал?
– Не моего ума дело, вот что.
– В общем-то, правильно. Так вы ее видели?
– Я не хочу, чтобы у девчонки были неприятности.
– И не будут, – заверила я. – Она сбежала из дома. Родители считают, связалась с дурной компанией.
– А вы ей кто?
– Сестра.
– Вы не похожи, – покачал он головой.
– Такое сплошь и рядом. Вы с ней знакомы?
– Нет. Здесь моя «точка», а она сидела на скамейке. Ходила сюда, как на работу. Кстати, он дал мне две тысячи.
– Пока не за что. Она была одна?
– Тут да. Если хотите мое мнение, она кого-то поджидала. Или с этим местом у нее что-то связано. Знаете, как бывает… несчастная любовь и все такое… Девчонка красавица, но всегда хмурилась. Однажды она пришла, а скамейка была занята, так она болталась по аллее минут двадцать, пока эта скамейка не освободилась. И села на свое место. Что-то вроде моей точки. Понимаете?
– Когда она была здесь в последний раз?
– Дня три назад.
– Вторую тысячу ты пока не заработал, – заметила я, а он усмехнулся.
– Пару раз я видел ее с парнем. Не тут, на той стороне улицы возле газетного киоска.
– Как он выглядел?
– Рыжий, как подсолнух. Весь в веснушках. Волосы торчат в разные стороны. И вырядился, точно попугай, зеленая рубашка с желтым галстуком. Он примерно ровесник девчонки. Может, это и дурная компания, но, по-моему, он безобидный. Просто чудик. Как насчет второй тысячи? – спросил он.
– Есть за что?
– Парень в переходе на гитаре играет и диски продает. Переход за вашей спиной.
Я протянула ему еще тысячу.
– Что ты рассказал мужику за его деньги?
– То же, что и вам, – пожал «бронзовый» плечами. – Он ушел, и я больше не видел ни его, ни девушки, ни рыжего. Хотя раньше в переходе он торчал каждый день.
– Спасибо, – кивнула я.
Он взгромоздился на свой табурет, а я отправилась к переходу. Надо полагать, Устинов, разжившись сведениями, поступил так же. Успел сообщить хозяину, что Лику видели в парке, а потом исчез. И Лика здесь больше не появлялась. Так же как Рыжий в переходе. Устинов смог найти девушку? А что случилось потом?
Спускаясь в подземный переход, я услышала звуки саксофона. Саксофонист стоял возле вентиляционной решетки и, закрыв глаза, вдохновенно исполнял «Бесаме мучо». В футляре саксофона лежали мелочь и три смятые купюры. Дождавшись, когда он закончит играть, я спросила:
– Здесь парень диски продавал, рыжий такой…
Саксофонисту было лет двадцать, темные волосы, лицо в угревой сыпи. На меня взглянул недовольно. Я раздумывала, дать ему денег или нет, и решила, что обойдется.
– Клоун, что ли? – переспросил он.
– Почему клоун? – не поняла я.
– Ты ж его видела.
– А, это из-за цвета волос?
– Не только. Редкий придурок. Считает себя гением. Песни пишет. Полное дерьмо. Набрал целый альбом. Записал диск и втюхивает всяким идиотам.
– Вот как. Он мне очень нужен. Не знаешь, где его найти?
Парень пожал плечами.
– Он живет где-то недалеко.
– А имя у него есть?
– Витька. Фамилии не знаю. Клоун и Клоун. Спросите в клубе, дальше, на углу, называется «СССР», все придурки, вроде него, там тусуются.
– Девушку с ним видел? – Я показала фотографию.
– Болталась тут какая-то… вроде похожа.
Я кивнула и пошла себе дальше, но вдруг вернулась.
– А что вы не поделили? – спросила я.
– Ничего, – отрезал парень. – Терпеть не могу придурков.
Рыжий – отличная примета. Имя мне теперь известно, и живет где-то рядом. Я была уверена, что найти его будет нетрудно. Было бы нетрудно, если бы не исчезновение Устинова. После этого ребятишки в облюбованных ими местах не появлялись. И тому должна быть причина.
Вывеску «СССР» я увидела издалека, ниже буквы поменьше «Рок-клуб». Располагался он в цокольном этаже, железная дверь заляпана объявлениями о предстоящих концертах. Названия групп самые разнообразные, от «Батончика баунти» до «Любви вперемежку». Последняя особенно заинтересовала.
Я вошла в прокуренное помещение с низким потолком, окна с решетками, после солнечного дня казалось, что здесь царит полумрак. В просторной комнате несколько рядов стульев, слева бар с вереницей бутылок, стены оклеены афишами известных рок-групп, некоторые с автографами.
На импровизированной сцене репетировали трое мужчин. Похоже, во всем клубе были только они. На мое появление поначалу внимания не обратили. Я устроилась на одном из стульев и немного послушала музыкантов. Когда музыка смолкла, благодарно похлопала.
– Вообще-то у нас репетиция, – заявил мужчина с длинными иссиня-черными волосами. – Концерт в двадцать один ноль-ноль.
– Непременно приду послушать.
– Будем очень рады, – ответил длинноволосый, хотя тон его говорил о том, что если я не явлюсь, никто тут не расстроится.
Музыка зазвучала вновь, а из боковой двери показалась молодая женщина. Волосы стягивала красная повязка, джинсы едва держались на худых бедрах, короткая майка, поверх которой расстегнутая клетчатая рубашка. Неприкрытый пупок украшал пирсинг: крест с большим камнем посередине. Лицо круглое, курносое, в целом выглядела она, скорее, забавно. На меня посмотрела сурово. А я подумала: душевные беседы с женщинами не мой конек, с мужчинами мне было куда проще. Надо полагать, меня выставят за дверь. Однако отступать не хотелось. Взгляд упал на бесплатную газету, которая существовала в городе еще до моего отъезда. Номер был свежий, газета лежала на низком столике в нескольких шагах от меня.
