Данил Корецкий - По следу Черта
— Где они?
— Да вон сидят…
Дятлов повернулся и увидел в углу на стульях двух простецких женщин с похожими, измученными от беспросветной жизни лицами. Мать и дочь. Сразу видно: они не ездят на машинах, не пользуются такси, не ходят в салоны красоты, они покупают дешевые вещи и продукты, экономят на отдыхе и вообще еле сводят концы с концами. На их плечи в первую очередь ложится инфляция, их гнет к земле рост «коммуналки», им дает обманчивую надежду копеечный рост зарплат.
Капитан смягчился. Может, оттого, что знал: у него точно такое же лицо и сходная судьба.
— Пойдемте со мной, дамы, — как можно любезнее сказал он.
Заявительницы послушно поднялись и безропотно пошли следом. Они не привыкли возражать, особенно власти и начальству. И, скорей всего, не скажут ничего путевого…
Дятлов завел их в свой кабинет.
— Слушаю вас со вниманием, — сказал оперативник, усаживаясь на свой жесткий стул за обшарпанным, видавшим виды столом. — Что случилось?
— Вчера возле метро, — испуганно сказала младшая, — подошел такой… страшный, вроде грязный, оборванный…
— На самом деле он был в нормальной одежде, — уточнила старшая. — Это впечатление такое… И вроде воняет от него — то ли псиной, то ли козлом… А может, тоже показалось… Но тип омерзительный!
— Говорит: видели где-нибудь здесь эту бабу? — продолжила дочь. — И сует под нос кусок человеческой кожи с татуировкой — я подумала: убил кого и вырезал… Аж вскрикнула, душа в пятки ушла!
— Побледнела вся, затряслась, — снова вступила мать. — Но это никакая не татуировка и не на коже: обычный рисунок, на бумаге — грязной, мятой, но выглядел точно, как татуировка, Люда правильно говорит.
— А вы что, в татуировках разбираетесь? — спросил Дятлов. Он уже понял, что ничего интересного не услышит, но решил быть любезным до конца.
— Немного. Я-то по образованию художник, Строгановку закончила…
«Интеллигенция первая под каток реформ попадает», — подумал Дятлов, но тут же отогнал крамольные мысли.
— …В новые времена пыталась свое дело открыть: тату-салон, — ничего не вышло, но специальной литературы начиталась и татуировок много пересмотрела, — продолжала женщина. — Так вот, этот рисунок действительно — как шаблон для татуировки…
— А что за рисунок? — спросил оперативник. — Изображено-то что на нем?
Художница едва заметно улыбнулась.
— Женщина. Стройная, красивая. И нарисована мастерски: точные штрихи, самая суть ухвачена, получилась как живая!
— А мне показалось, будто ребенок нарисовал, — вмешалась Люда. — Но так, что если эту женщину встретишь, то сразу узнаешь. Странное впечатление! И испугалась я очень…
— Как он выглядел? Сколько лет? Как одет? — терпеливо задавал обязательные вопросы оперативник.
Женщины переглянулись и пожали плечами.
— Неопределенно как-то, — сказала Люда. — Ни возраста, ни каких-то особенностей… Просто вонючий, страшный и мерзкий тип! В замызганном красном спортивном костюме…
— Что?! — Дятлов подпрыгнул на месте. — В каком костюме?!
— Да никакой он не замызганный, — снова вмешалась мать. — Наоборот — новенький, дорогой, написано «Монтана»… Может, правда, поддельный… Откуда у такого бомжа фирменный костюм?
— Минуточку, минуточку, — Дятлов вскочил, как гончая, почуявшая дичь. — Вот вам бумага, вот ручки, подробненько напишите то, что мне рассказали… Очень подробно! Хорошо?
— Хорошо, — послушно кивнула Люда.
— А вы, мама, сможете нарисовать этого… гм, бомжа? И воспроизвести рисунок, который он вам показывал?
— Я попробую, — сказала женщина. И поспешно добавила: — Я постараюсь. Очень постараюсь.
Через два часа капитан Дятлов, напоив женщин чаем и угостив черствым печеньем, с почетом и благодарностями проводил их до дверей РУВД. Не привыкшие к такому вниманию, обласканные властью, мать и дочь были очень довольны. Если бы все заявители встречали столь душевный прием, в российские отделы милиции стояли бы огромные очереди.
Дятлов тоже был очень доволен. Художница-свидетель довольно точно нарисовала неизвестного: вогнутый профиль, клювообразный нос, выступающий подбородок… А вот анфас: редкие волосы, покатый лоб, торчащие скулы, запавшие глаза, узкий острый нос, щетина на щеках, подбородке, шее… Это не безликий розыскной фоторобот — это настоящий индивидуальный портрет!
А вот женский портрет: прическа каре, прямой аккуратный носик, глаза с широким разрезом… Типаж убитой на пустыре Гали Малиновской. И капитан был уверен, что это не случайное совпадение.
И хотя опер крайне не любил писанины, он тут же сел за составление важных документов.
На это ушло около получаса, еще столько же потребовалось, чтобы собрать подписи руководства. Потом Дятлов лично проследил, чтобы документы были немедленно отправлены во все подразделения столичной милиции. Они ориентировали личный состав на розыск по портрету подозреваемого в убийстве, который может быть одет в красный спортивный костюм из синтетики, предположительно фирмы «Монтана», сильно перепачканный цементной пылью и с вырванным кусочком ткани.
Розыскная машина завертелась и принялась медленно набирать обороты, хотя в данный момент никто не мог сказать, к чему это приведет.
* * *Князь «держал» Южный рынок уже четверть века и пользовался здесь непререкаемым авторитетом. Даже когда давным-давно приходилось «присаживаться», все равно его место не занимали и исправно отстегивали долю. А в новые времена он и в зоне не отрывался от непосредственного руководства, каждый день давая текущие указания по мобиле. Впрочем, в новые времена его и сажать перестали. Рынок стал приносить совсем другой доход, а с большими «бабками» в зону уже не брали. Потому что «брали» раньше: и патрульные, и участковый, и начальники угрозыска, и ОБЭП…
У Князя был хороший офис в здании администрации рынка: с приемной, секретаршей, комнатой отдыха, компьютером, факсом, принтером, ксероксом и всем, что должно иметься у крупного управленца. Но он умел пользоваться только комнатой отдыха и секретаршей, да и вообще не любил свой просторный, шикарно отделанный кабинет, проводя все время в шашлычной, расположенной справа от входа, недалеко от мясных рядов. Может, потому, что двадцать пять лет назад молодой кавказский рэкетир именно здесь собирал дань с торговцев и дирекции.
Сейчас Князь праздновал в любимой шашлычной юбилей своего княжения. За прошедшие годы он разжирел, обрюзг, но знаменитая татуировка — кавказский кинжал, по-прежнему красовалась на кисти правой руки, и горбатый нос по-прежнему нависал над тонкими губами. И привычки не изменились. Князь всегда любил пожрать, обожал острую кавказскую кухню, любил преклонение, любил женщин, преимущественно блондинок. И сейчас за обильным столом рядом с ним сидели две молодые девушки с вытравленными до белизны волосами, а вокруг крутились почтительные «шестерки». Князь, который еще с первой «ходки»[10] по малолетке рассказывал, что он потомок грузинских князей, развалившись в кресле, кутил, как, по его мнению, и подобало настоящему князю.
— Мы сюда первыми пришли и уже никого не пустили, хотя многие наезжали, — ударился в воспоминания он. — И ореховские, и долгопрудненские, и солнцевские… И на простые «махаловки» выходили, и со стволами на «стрелки»… Нас меньше было, да не в числе дело… Есть хорошая грузинская пословица: «Если сердце из железа — и деревянный кинжал хорош!» А мои ребята все железные, духовитые были… Ну, давайте, за те времена!
Князь выпил большую стопку водки, закусил горьким соленым перцем и маринованным чесноком, жадно вгрызся старыми золотыми коронками в большой кусок пахнущей угольями свинины. Девушки тоже выпили и закусили. Они в разговоре практически не участвовали — только хихикали, одобрительно кивали и позволяли себя лапать.
— Здорово, Князь! — вдруг раздался рядом резкий, скрипучий голос.
Кавказец поднял мутный взгляд. Рядом, обнажая в ухмылке мелкие и острые, как у хищной рыбы, зубы, стоял, будто выросший из-под земли, тип с уверенным блатным прищуром и холодными безжалостными глазами. Явно «бродяга»[11] старой закалки.
— Чего «рисуешь»?[12] Не признал? А помнишь, как ты фраеров заводил в подсобку и кинжал свой под нос им совал?
Незнакомец кивнул на выцветшую синюю татуировку.
— Да еще орал: «Платить не будешь — настоящий принесу»!
Кавказец перестал жевать. На заре далекой юности он действительно так делал. Но откуда незваный гость это знает?
— Вижу, что помнишь, — «бродяга» придвинул стул и по-хозяйски уселся напротив. — Кто гуляет, тот и угощает. Нальешь?
— Черт, ты, что ли? — наконец обрел дар речи Князь и хлопнул по коленям своих блондинок. — Ну-ка, бабочки, попорхайте, пока не позову мед собирать…
