Светлана Борминская - Москва в решете
— Нет, я всё-таки опоздаю!.. — когда Ирина вернулась, они с Виталиной сели на кухне у открытого окна. — Ты нормально себя чувствуешь?
— Я-то? Нормально, — Виталина быстро оглядела Ирину. — Я хочу тебе сказать…
— Что? — Ирина понимающе улыбнулась. — Не благодари, я же понимаю, ты из-за кого-то страдаешь, но не хочешь говорить из-за кого! Я бы могла тебе дать совет, если бы ты мне рассказала мне, Лина…
— Я не о том совсем хочу с тобой поговорить, — перебила её Виталина. — Я прошу тебя, уезжай, как можно быстрее из Москвы и порви все отношения с Архидьяконовым!
— Конечно, я уеду, как только заработаю на квартиру в Томске. Ещё две-три поездки и я скажу ему: «Пока-пока, Архидьяконов!» — Ирина засмеялась. — Не беспокойся обо мне, хорошо?..
— Ира, забирай деньги, что успела заработать, и уезжай в свой Томск завтра же, — Виталина сказала это тихо, но Ирина вдруг разозлилась.
— Ты же сама познакомила меня с ним и знала, что за работу он предлагает! Не понимаю, объясни, может быть, мне просто съехать от тебя?
— Ира, понимаешь, ты не первая, кто работает на Архидьяконова, — Виталина отвела глаза.
— И что дальше? — поторопила Ирина. — Я устала слушать твоё молчание, ты хотела поговорить, так говори.
— Понимаешь, Ир, те, кто работал на него до тебя, они просто не вернулись однажды, — Виталина достала сигареты, пытаясь закурить, руки её тряслись. — Одна девушка пропала в ноябре, а другая на пару недель раньше. Обе жили у меня, именно потому я не хочу говорить в комнатах, возможно, там стоит прослушка. Я понимаю, что всё это звучит бредом, но…
— Подожди, а они не могли просто съехать, не предупредив тебя? — Ирина прислушалась, ей вдруг показалось, что по квартире кто-то ходит.
— Нет, кстати, они пропали с деньгами, которые заработали, я не нашла в их вещах ни рубля, а потом и вещи исчезли из квартиры, хотя при мне их никто не забирал.
— А если они сами забрали свои вещи, когда тебя не было дома?
— Если бы! Знаешь, я полгода находилась в эйфории, попав под обаяние Архидьяконова.
— Под обаяние Архидьяконова? — тихо переспросила Ирина. — Но он же отталкивающий тип. Вита, ты серьёзно?
— У нас были очень близкие отношения, а когда они закончились, он попросил, могут ли те двое пожить у меня? — Виталина вздохнула. — Ир, я сама не своя, что дала тебе совет попросить у него работу. Но ты же помнишь, я предлагала тебе на выбор ещё и Кима Хазарова.
Ирина кивнула.
— Ну, почему ты выбрала Архидьяконова?.. Я просто очень за тебя боюсь, — Виталина отвела взгляд. — Те две были обычные охотницы до приключений, хотя, в общем-то, неплохие по сути девки, но у них не было детей! Ты ж совсем другая. Знаешь что, уезжай в свой Томск, а? От греха, Ир…
— Я же могу просто отказаться работать у него! — Ирина пожала плечами и встала. — Лин, скажи, а у тех двух тоже были какие-то отношения с Архидьяконовым?
Виталина отмахнулась.
— Ты что? Катька встречалась с соседом сверху, а Динка, похоже, испытывала патологическое равнодушие ко всем мужикам, её кто-то сильно обидел в юности, и всё, что ей было нужно, это заработать и вернуться в Запорожье, где у неё мама и маленький братик.
— А кто они были?
— Журналистки, как и ты, — хмыкнула Виталина.
— Но ты спрашивала Архидьяконова о них? — Ирина задала вопрос, но ответа не дождалась. Виталина, бросив сигарету в раковину, похлопала её по плечу и отошла.
— Я тебе сказала всё, что меня мучает! Больше я ничего не знаю, можешь мне поверить, — Виталина вздохнула. — Теперь ты сама в ответе за себя, а я умываю руки. Прости меня, Ир, хорошо?..
Ирина кивнула и обе пошли на работу.
БЕЗ КОММЕНТАРИЕВСкорый поезд «Москва-Томск» должен был отправляться по расписанию через двадцать минут. Пашка на удивление быстро освоился в купе и по-голливудски улыбался белыми, как сахар, резцами. Билет Ирина приобрела мгновенно, благодаря журналистскому удостоверению, и даже Пятницкий по телефону на удивление благосклонно разрешил уехать.
— На неделю, не больше, — строго предупредил он.
Ирина поблагодарила и, отключив мобильный, отдала его Пашке — тот его укусил.
— Пашка, я не представляю за что меня можно вот так просто взять и убить! — вслух подумала она. Пашка кивнул и, подняв голову, произнёс:
— Вава! Ва-ва! Ва-ва!..
— Конечно, их могли послать на что-то такое, — Ирина, дважды повторив это, немного успокоилась. — Но у меня были настолько нехитрые поручения, так что мне просто не о чем волноваться. Скажи, Паш?
Пашка кивнул и снова укусил мобильный.
— И я вернулась! Я не знаю абсолютно никаких тайн, и Архидьяконов мне заплатил за работу Значит, всё хорошо, Паш? Какое твоё мнение?..
Ирина, закрыв глаза, размышляла вслух:
— Виталина могла просто неадекватно воспринимать действительность, хотя бы потому что любить Архидьяконова способна только слепая!
Поезд уже давно стучал по рельсам и, уложив Пашку, Ирина прилегла рядом. Включив мобильный, она набрала знакомый номер.
— Мам, это я… Я еду домой!
— Возвращайся дочка, проживём! Я так боялась за тебя, — обрадовалась мама, ничуть не удивившись. — С того самого дня, как ты уехала…
— Но я заработала только половину!
— Ну и что? Проживём, нам тётя Валя комнату в своей квартире выделила! — засмеялась мама.
— Я приеду не одна, мам! — быстро выговорила Ирина.
— А с кем? — спросила мама очень тихо.
— Угадай! Нет, не надо! Увидишь.
Сонный Пашка глядел на Ирину и улыбался.
— Ты большой мальчик! — закончив разговор, сказала ему Ирина, но Пашка уже спал.
Томск встретил их порошей. На перроне вокзала стояла её мама в китайском пуховике и вязанной шали, с букетиком мимозы в руках.
— Как дела, мужичок? Ты откуда, а?.. Так вот с кем приехала, а я думала ты замуж вышла! — немного грустно сказала она.
— Ни за что, мам! — Ира оглянулась. — А Яшка где? Я думала, он будет с тобой. Он хоть знает, что я приеду?
— С дедом в деревне. Сегодня приедут оба, — мама вздохнула и взяла Пашку на руки. — Давай, я тебя понесу? — Пашка зевнул и стал ворчать, но потом затих.
— Мам, он сирота, — Ирина чуть не расплакалась. — И я не знаю, что делать!
— Сирота так сирота, — мама покачала головой, и они поехали к тёте Вале, маминой сестре.
Пашка визжал от азарта, устроив «поросячьи бега» вместе с Яшкой, которого к вечеру привёз дед.
— Весёлый нрав, — заулыбался Ирин отец, понаблюдав за новым членом семьи. — Ир, а он нам кто? Я, что-то не понял, дочка…
— Тебе точно внук, — Ирина с облегчением заметила, что отец за время её отсутствия повеселел и уже не повторяет фразы: «В нашем доме чужие люди…»
И только ночью, засыпая, Ирина осознала, что не сможет бросить на полпути начатое, ей обязательно нужно вернуться в Москву! И не за оставленными в квартире Виталины вещами, ей необходимо заработать оставшуюся половину денег во что бы то ни стало! Она с трудом заставила себя посмотреть полчаса томских новостей по-местному телевиденью.
— Ты отравилась Москвой, Ирочка, — сказал папа. — Очень жаль. Боюсь, мы потеряли не только старую квартиру, но и тебя!
Он совсем не обрадовался деньгам, вдруг поняла Ирина. Мама обрадовалась, а отец нет.
— Кто там сейчас живёт, не знаешь, мам? — спросила Ирина про старую квартиру.
— Мы не ходим туда, — шёпотом ответила мама. — И ты не спрашивай его ни о чём, хорошо? Он переживает, что не может заработать, а какой из него работник в семьдесят-то лет?..
Из часов высунулась кукушка и, быстро кукукнув, спряталась. Была очень тёмная весенняя ночь и обычная для Томска тишина.
СОННОЕ ОЦЕПЕНЕНИЕ СТАРОСТИБабушка Александрова (ударение на «о») в этот раз сидела у подъезда дома, в котором жила, сутки… Утром ближе к обеду она получила пенсию со всеми причитающимися ей надбавками и, как всегда, давно неработающий зять, отняв львиную долю её денег, выгнал бабушку на улицу. Ввиду этого, всю ночь с 13 по 14 апреля, а также половину ночи на 15-е апреля, бабушка провела на улице у подъезда, согреваясь короткими перебежками до булочной и обратно, игнорируя холодную лавочку и бурча под нос: «Молодая-молода, недогадливая…». Изредка она оглядывалась на раскрытую форточку родной квартиры № 8, и морщилась на блатную музыку радио «Русский шансон» — зятю было жарко и весело. Когда тот уснул, дочка позвала бабушку, и она поспала три с половиной часа, но под утро снова была выгнана проснувшимся зятем на улицу.
Никаких иллюзий старушка не питала уже очень много лет…
БУМЕРАНГ— Таун! Таун!.. — брякали капли об асфальт. Шёл самый первый московский дождь в ту весну. С крыши редакции «Московской сплетницы» вода текла ручьём. Вернувшаяся из Томска Ирина уже неделю работала в бригаде «Колонки расследований».
