Марина Серова - Бог велел делиться
— Сейчас поднимаем связи, — отозвался Коротков.
Я прошла и села рядом с Арсентьевым.
— Вот, кстати сказать, — улыбнулся Мельников. — Таня! Ты же знаешь, у нас с ФСБ напряженные отношения, исторически, так сказать, сложившиеся… Этот деятель, Батищев. Никак не можем его найти! Может быть, подсобишь? У тебя там вроде бы знакомый какой-то работает. Через него пробьешь данные?
— А почему найти не можете? — спросила я.
— Ты вот у них спроси, почему найти не могут, — кивнул подполковник в сторону Короткова с Арсентьевым.
— Дома не живет, данных о том, где работает, нет, — объяснил Коротков. — Надо ФСБ подключать для быстроты.
— Понятно. Хорошо, позвоню сегодня, — отозвалась я, вспомнив об одном из своих знакомых еще со времен работы в прокуратуре, который сейчас трудился в ФСБ. — Могу прямо сейчас. А из Самары есть кое-какие интересные сведения, — я взглянула на Мельникова.
Андрей кивнул и приготовился слушать. Я коротко изложила суть своих разговоров со всеми самарскими фигурантами дела.
Когда я умолкла, Мельников застучал пальцами по столу.
— Это все надо обдумать. Но сейчас все равно давай по Батищеву проедемся…
— Катком, товарищ подполковник, — осмелился пошутить капитан Коротков.
— Можно и катком, — согласился Мельников. — Только по решению суда.
Я тем временем набрала номер майора ФСБ Олега Лаврова. Он не захотел разговаривать по телефону о том, о чем я его просила, и назначил встречу через час. Об этом я, естественно, тут же проинформировала Мельникова. Тот кивнул и попросил меня заехать к нему сразу же после встречи с Лавровым.
* * *Майор ФСБ Олег Лавров был молодцеватым красавцем-мужчиной, с щегольскими черными усиками и атлетическим телосложением. В последнее время, правда, телосложение чуть испортилось за счет сидячей работы и пристрастия Лаврова к социальному злу, именуемому пьянством. Ранее это за ним не наблюдалось, но, видимо, годы, кризис среднего возраста и бог знает еще что. Все это промелькнуло в моей голове, когда я зашла в кабинет Лаврова и увидела его расплывшуюся фигуру. Лицо майора, всегда бывшее смугловатым, сейчас приобрело неуловимый красноватый оттенок. Пижонские усики теперь погустели и превратились в пышные усы, к тому же в них появилась седина… Все это не пошло на пользу бывшему покорителю женских сердец, однако надо заметить, что некую молодцеватость и личные шарм и привлекательность он все же сохранил.
— Заходи, садись, подруга, — пробасил с улыбкой, плохо просматривавшейся из-за густых усов, Лавров. — Коньячку налить?
— Моя машина меня бережет от этого, — ответила я, усаживаясь за стол. — Как поживаешь, Олег?
— Спасибо, неплохо, — кивнул тот. — Правда, вот сейчас тебя увидел — и засомневался в этом.
— Почему? — удивилась я.
— Потому что ты точно такая же, как после института, а я о себе, увы, такого сказать не могу, — и он со вздохом погладил выпирающий животик. — Даже девушки уже не так смотрят, как раньше…
— А ты завяжи с коньячком, — посоветовала я. — В тренажерный зал ходи почаще. А то ведь вы, как на руководящую должность переходите, сразу расслабляетесь, — мысленно я вспомнила Мельникова, который хоть коньяком особо не злоупотреблял, но тренажерный зал явно не входил в число часто посещаемых им мест. — А то на тебя не только девушки — жена смотреть перестанет.
— Ох, ей бы самой подкачаться не мешало! — тут же вставил Лавров. — А то десятый год дома сидит, типа с детьми, скоро на стуле умещаться перестанет. А я на работе сутками пропадаю, сутками!
У Лаврова было трое детей с разницей примерно в два-три года, так что в том, что его жена сидела с ними десятый год дома, не было ничего удивительного. Я бы таких матерей-героинь вообще от работы освобождала и памятники при жизни ставила.
— Поменяйся с ней местами, — спокойно предложила я. — Сиди со своими спиногрызами сам — корми, стирай, носы подтирай и уроки учи. А она на работу. Уверяю тебя, она очень скоро начнет там задерживаться. И даже с удовольствием сутками пропадать.
— Ну ладно, ладно! — быстро сменил тему Лавров. — У меня вообще-то дел невпроворот, так что давай по сути, что у тебя там?
— Есть такой деятель в нашем городе. По некоторым данным, бизнесмен. Зовут его Батищев Алексей Аркадьевич.
— Ар-ркадьевич, говоришь? — раскатисто отозвался Лавров. — Знаешь, мне он, кажется, знаком. Сейчас, надо посмотреть в документах. Но в чем, так сказать, провинился гражданин?
— Пока не знаю. Очередное убийство расследую.
— Как хорошо звучит — очередное убийство! — хохотнул Лавров. — А что за убийство?
— Не по вашей части. Похоже на какие-то бизнес-дела, хотя точно сказать пока не могу, — ответила я.
— Не по нашей, — согласился Лавров. — Иначе уже подключили бы нас по официальным каналам. А насчет Батищева… — Майор нажал на кнопку селекторной связи, и вскоре в кабинет вошла миловидная девушка. — Катя, нужны документы…
И Лавров назвал какие-то цифры, ничего не говорящие обычному обывателю, в роли которого и выступала сейчас я. Девушка кивнула, цифры эти ей, скорее всего, были хорошо знакомы, вышла и вскоре вернулась с папкой, которую положила прямо перед Лавровым.
— Та-ак, — протянул Лавров, открывая папку. — Ну что ж, вот, пожалуйста, Батищев Алексей Аркадьевич. Закончил исторический факультет нашего университета, работал в институте повышения квалификации, потом занялся общественной деятельностью и… Был замечен в организации двух предприятий, но они прекратили свое существование в середине девяностых. Потом, по некоторым данным, руководил из-за кулис, правда, одной конторой по отъему денег у населения. Называлась она «Бест». Ну, это обычное дело для девяносто четвертого года. Потом организовал газету.
— Какие масштабы! — невольно поразилась я.
— Газета закрылась через шесть месяцев из-за финансовых трудностей. Причем заметь, опять через подставных лиц все прошло. Мы-то знали, что возглавляет Батищев, вот здесь пишут в донесении… Но формально он был ни при чем. Теперь двухтысячный год — теперь уже юридическая контора, снова он ни при чем, возглавляла фирму некая Ядрина Ольга Валерьевна. Две тысячи третий год, — вздохнул Лавров, — приглашен для беседы к нам. Кто с ним беседовал? Так, мой подчиненный… Предупрежден о недопустимости призывов к насильственному свержению существующего строя.
— Вот как? — заинтересовалась я.
— Да. Клевета на губернатора, экстремизм и так далее.
— И что же?
— А ничего. После беседы с нами стал тише воды ниже травы. Где сейчас, чем занимается, мы не знаем. Наверняка какая-нибудь другая контора, где он в роли серого кардинала вершит дела. Формально во главе конторы какие-то другие люди. Ага, характеристика! — повысил голос Лавров, продолжая читать документы из папки. — Жаден, склонен к мошенничеству, любит кидать своих партнеров и подчиненных. Как правило, не выплачивались деньги ушедшим сотрудникам.
— И что, все это ему сходило с рук?
— Я же говорю — все через подставных лиц. Формально он чистенький.
— И где же его теперь искать? — растерянно спросила я.
Лавров посмотрел на меня в упор, выждал некоторое время, а потом с обезоруживающей простотой сказал:
— А хрен его знает… По нашему ведомству он уже два года не светится. Ни в каких организациях, представляющих угрозу стабильности, не замечен. Стало быть, занимается чем-то другим… Возможно, тоже не очень чистым, но… Для этого есть милиция, не все же нам разгребать.
— В милиции как бы тоже… — начала я.
— Вот-вот, что как бы… тоже, — передразнил Лавров. — Так твоя милиция и работает, понимаешь…
— Почему моя? — удивилась я.
— Да это я так, — рубанул рукой воздух майор. — Могу тебе дать координаты Ядриной Ольги Валерьевны, той самой, которая была связана с ним по последнему предприятию. Больше помочь ничем не могу.
— Давай, Олег, хоть координаты этой Ядриной, — вздохнув, согласилась я.
Координаты я получила через пару минут и, попрощавшись с Лавровым, вышла из здания регионального управления ФСБ.
Я решила не откладывать дело в долгий ящик и сразу же направилась по полученному от Лаврова адресу, не заезжая пока к Мельникову.
* * *На звонок мне открыла меланхоличного вида женщина в больших роговых очках и со светлыми, почти белыми волосами и вялым болезненным голосом осведомилась:
— Вы к кому?
— Ядрина Ольга Валерьевна — это вы?
— Да, — с придыханием ответила дама, сделав неопределенный жест, который, видимо, должен был означать удивление. Потом ее бесцветные брови слегка приподнялись, и она спросила:
— А собственно… Чем обязана?
— Я по поводу некоего господина Батищева Алексея Аркадьевича.
В глазах женщины явно промелькнуло внутреннее напряжение. Она как-то даже подобралась и уже достаточно твердо категоричным тоном, свойственным обычно строгим учительницам, спросила:
