Анатолий Галкин - Полоса прибоя
Босые ноги приятно утопали в ворсе ковра. Вера прошла мимо лифта и стала подниматься наверх по лестнице. В правой руке она сжимала ключи от номера Зуйко, а в левой – бумажник убиенного Артема Комара.
А где-то под потолком неслышно поворачивалась маленькая телекамера, которая проследила весь путь медсестры Хохловой – от стенда с ключами. И проход мимо лифта, и первые шаги по ступенькам лестницы.
* * *Почти двое суток Ванда не видела мужа. Она ждала его, как декабристка, готовая сесть с ним в одну камеру.
Его отпустили так же внезапно, как и посадили. Он позвонил ей по мобильному и буднично сообщил, что едет на такси, что будет в номере через десять минут, что, прежде всего, хочет смыть тюремную грязь.
Ванда мыла его сама. Не просто спинку потерла, а мыла всего от пяток до макушки. Так, как купают малышей в детской ванночке.
И потом весь вечер она никому его не отдавала.
Это было приятно. До сих пор ей нравилось, когда мужчины любили ее. Но оказалось, что гораздо приятней любить самой… Ванда говорила ему всякие ласковые слова. И при этом не надо было ничего выдумывать – она смотрела на мужа, а губы сами шептали простые всем известные фразы про солнышко, про лапушку, про милого и ненаглядного.
Никогда Ванда Горбовска не думала, что со слезами на глазах будет любоваться мужем, который только что вышел из тюряги.
Они долго не могли заснуть. Даже в полночь, когда погасили свет, им не спалось. И только потому удалось услышать, как в соседней комнате, в гостиной их огромного номера во входной двери тихонько лязгнули пружинки замка… Потом чуть пахнуло коридорным воздухом.
Шагов слышно не было, но и Ванда, и Слава поняли, что в их номер кто-то зашел.
Зуйко в темноте стал искать трусы. Ванда тоже потянулась за халатом.
Они еще не знали, что будут делать, но встречать гостя в положении лежа не хотелось… Не стоило и зажигать свет в спальне – это спугнуло бы пришельца. Убежал бы и ломай потом голову. Нет! Врага надо брать тепленьким.
Славик опустился на колени перед своей сумкой и попытался найти тот кармашек, где лежал перочинный ножик огромного размера. Просто складной кинжал… Нащупал его, открыл, встал и направился к двери.
В этот момент в гостиной послышался визг, вскрики и ряд глухих ударов. В темноте это было страшно, и Ванда отскочила в угол спальни и присела у тумбочки… Слава на десять секунд замер и, вслушиваясь в тишину, двинулся вперед.
Вдоль стеночки он проскользнул к выключателю. Яркая хрустальная люстра вспыхнула, но от этого стало еще страшнее… В центре огромной гостиной на ковре лежала босая женщина в нелепом спортивном костюме. Она скорчилась, как младенец в утробе, и тихо стонала. Но под головой уже начало расходиться кровавое пятно.
Славик бросился к пострадавшей… Он положил нож на ковер, но очень неудачно – лезвие задело кровавую лужу… Зуйко сел рядом и попытался приподнять еще живую голову – в их номере умирала постоялица их гостиницы, соседка со второго этажа, медсестра по имени Вера.
Ванда выплыла из спальни и первым делом, заорала. Это был страшный истерический крик после полуночи. Без сомнения его слышала вся гостиница и еще треть Ливадии.
Потом много раз Горбовска ругала себя за этот крик, но сдержаться она не могла. Вид в гостиной очень напоминал страшную картину Репина из Третьяковки, где царь Грозный убивает своего сына… Сидящий на полу Славик был весь в крови, а рядом лежал не царский посох, а знакомый нож, купленный на рынке в Теплом Стане.
Босая женщина, чья голова лежала у Славика на коленях, была еще жива. Она ловила ртом воздух и дико вращала глазами.
Крик Ванды длился не более пяти секунд, а потом она начала действовать вполне осознанно. Первым делом – звонок в скорую помощь. Вот только набирать ли «03», или здесь все к чертовой бабушке переиначили – Украина все-таки?
Ванда и действительно разбудила всех в гостинице. Но первым в номер вбежал старший следователь Чуб Виктор Петрович. Он, занявший номер погибшего Комара, еще и не ложился. Его интуиция прямо говорила о возможности очередного трупа. И из-за этого сыщику не спалось. Он ждал и дождался!
За Чубом в номер вбежали Ольга с Денисом… Потом депутат Кулябко с женой… Потом хозяева Стручера и остальные постояльцы.
Все молчали и слушали, как Ванда ведет переговоры со скорой помощью. Последний вопрос медиков пришлось адресовать мужу:
– Слава, они спрашивают, какой у нее пульс.
– Нет у нее пульса, она умерла.
Сразу после этих слов Чуб вытащил пистолет и направил в сторону Зуйко. И возразить следователю было трудно. Ведь именно Славик держал на коленях труп, а его окровавленный нож лежал рядом…
Многие заметили странную усмешку на лице следователя, но только он знал причину. Чуб со злорадством вспомнил, что в Постановлении об освобождении гражданина Зуйко он ввернул фразу: «С учетом ходатайства мэра г. Ялты Палий Ф.Ф.»
Уже вскоре в номере работала сонная бригада ялтинских ментов… Все было как всегда, но Виктор Петрович запомнил фразу медика: «Рана нанесена тяжелым тупым предметом. Чем-то вроде молотка…»
Если так, то где этот молоток?.. И при чем здесь основная улика – окровавленный нож Вячеслава Зуйко?.. Или этот москвич опять не виноват?
Глава 5
Всех постояльцев следователь Чуб отправил по своим номерам и запретил выходить в коридор. Убийство, это дело серьезное! Это вам не зоопарк и не музей – нечего зря глядеть. Кроме того – каждый из жителей этой маленькой гостиницы мог быть и свидетелем преступления, и его участником или, в крайнем случае, соучастником… В качестве понятых пришлось использовать молодую пару из соседнего санатория.
Последнее, что увидели Ольга с Денисом, было трагической сценой – Ванда тихо рыдала, прислонясь к дверному косяку, а на Славика в очередной раз надевали наручники. Всем своим видом несчастный молодожен Зуйко очень смахивал на пойманного маньяка – всклокоченный, с потухшим взглядом и кровавыми руками…
Оленька Крутова со школьных лет слышала о заманчивом периоде с названием – медовый месяц. Она ожидала сказочного бала с феями и бабочками. А что получилось? Гора трупов!.. Двое убитых всего за два дня.
Денис в этот момент думал обо всем сразу. И о провальном начале этого самого медового месяца, и о том, что во второй раз Славика из тюрьмы не вытащить, и о хитром убийце, который как кукушка подбрасывает трупы то в машину Зуйко, то в его номер.
– Странно, Оленька. Уже второй час ночи, а совсем спать не хочется. Надо действовать, но совсем непонятно, что делать.
– Надо Ванду дождаться. Ее не могут арестовать? Не должны. Допросят и отпустят.
– Да, без нее и обсуждать нечего. Ясно, что Слава не мог убить, а как все произошло – темный лес… Ты говоришь, что Ванду допрашивать будут. А я слышал про запрещение ночных допросов. Не при Берии живем!
– Тут, Денис – неотложные следственные действия. Да и не станут они проводить допрос по всей форме. Поговорят и отпустят… Будем ждать.
Больше они ни о чем не говорили потому, что говорить было не о чем. Они сидели рядышком на диване и мечтали о лучших временах, о морских прогулках, о пикниках в горах…
Ванда вошла неожиданно. Сначала начала тихо поворачиваться дверная ручка, потом долго распахивалась входная дверь и наконец на пороге возникла она – несчастная женщина с затуманенным взглядом… И правда, что от такого свихнуться можно. Очередной горячо любимый муж во второй раз обвиняется в убийстве. Еще недели не прошло после свадьбы, а Славу опять задержали рядом с трупом… Два дня – два ареста. Перед людьми стыдно!
После трех рюмок коньяка Горбовска ожила настолько, что смогла внятно рассказать простую историю. О том, как она с мужем лежала в постели, как в гостиную кто-то вошел, как потом кто-то вскрикнул, а Слава рванулся вперед и наткнулся на лежащее тело.
– Она еще была жива, и что-то хотела сказать. Славик приподнял ей голову, и поэтому он весь в крови… Он помочь хотел и поэтому влип. Так всегда бывает… Скажи, Денис, ты его спасешь? Обещай, что спасешь!
– Я постараюсь. А какой нож лежал около убитой?
– Это его нож! Он его еще в Москве купил. Складной ножичек.
– Понятно, Ванда. А почему этот складной тесак лежал рядом с трупом и в луже крови?
– Я же говорила про шаги в гостиной. Слава подумал про бандитов, взял нож и пошел меня защищать… Все нормально! И ты бы, Денис, так сделал. И каждый бы на его месте…
– Ты права, Ванда. Твой Славик молодец, но его нож в крови. А это мощная улика… Ты, Горбовска, юрист или кто?
При слове «улика» Ванда вспомнила что-то важное и зарыдала. После долгих уговоров она чуть успокоилась и сообщила про еще одну находку. Глазастый следователь Чуб заметил под столом бумажник. Поднял, просмотрел и сразу же подозвал понятых – судя по содержимому это была вещь покойного Комара. И это круто меняло ход следствия. Новая улика подтягивала Вячеслава Зуйко к первому убийству, а второе – вот оно здесь! И свидетели почти все видели.
