Кэрри Гринберг - Темная Прага
— Я… Я очень сочувствую вам, пани, — тихим голосом сказала она.
Анна лишь кивнула.
Горничная ни капельки не притворялась: она действительно очень огорчилась из-за герцога. Она так любила, когда он приезжал в поместье пани Анны — дом словно наполнялся жизнью, ее вечно грустная и холодная хозяйка начинала улыбаться. Мартина была уверена, что из них получилась бы прекрасная пара — Фридрих был замечательным человеком с чистым и благородным сердцем — такие встречаются лишь в сентиментальных французских романах. А теперь все кончилось. Свадьба, к которой все уже готовились несколько недель, отменяется, а что будет с графиней — она даже не представляла. Когда Мартина, наконец, покинула гостиную, Анна позволила себе улыбнуться. И улыбку эту на всем свете мог понять только он один — он, граф Эдвард Варвик.
* * *Ночь очаровывает.
Темный полог медленно опускался на город, оставляя лишь очертания домов и бледные тени редких прохожих, стремящихся поскорее спрятаться в своих жилищах от мрачных мыслей и суеты прожитого дня.
Ночь непредсказуема.
Последние отблески заката мелькнули на небе, похоронив огромную алую звезду до следующего светлого, еще теплого дня. Где-то на окраинах города тоскливо завыла собака, наблюдая за молодым месяцем.
Мужчина запнулся на каменной мостовой и рухнул на землю, едва увернувшись, чтобы не сломать себе нос. Он был немного пьян, расстроен и близорук, а вместе с тем дома его ждала жена и четверо чудных детишек. Но разве об этом он мечтал? Его дед был сапожником, как и отец, и дядя, а ему просто досталось семейное дело, и никто не спрашивал его, хочет он этого или нет. Рутинная работа, глупая жена и четверо вечно грязных голодных и галдящих детей — вот что он получил. Черт бы все это побрал.
Мимо промчалась карета, едва не задавив несчастного. Мужчина вскочил на ноги. Подхватив камень, он размахнулся и кинул его в обидчика. Далеко. Не попал.
— Грязная собака, — выругался сапожник.
А еще ночь способна убивать.
— Добрый человек, какой сегодня день? — спросил Эдвард.
— Пятница, — ответил мужчина, вытерев нос рукавом.
— Гм… больше похоже на воскресенье, — сказал вампир, задумавшись.
Сапожник махнул рукой на странного незнакомца и зашагал дальше, но тот снова преградил ему путь.
— Ну что тебе еще? — грубо произнес сапожник, смачно выругавшись.
Эдвард причмокнул, предвкушая скорую трапезу.
— Хотите сыграть в игру, любезный? — вампир лукаво улыбнулся.
— Что ты мелешь?..
— Ты убегаешь, я догоняю, — перебив сапожника, сказал граф.
— Я не…
Страх, как ведро холодной воды, отрезвляюще подействовал на мужчину. Очень странные зубы были у этого господина. Клыки гораздо длиннее, чем у обычного человека, как в байках про вампиров. Вот только сейчас байка перестала быть глупой детской страшилкой, обретая реальную основу.
— Кто ты такой? — дрожащим голосом спросил сапожник.
— Твоя смерть, — усмехнулся Эдвард. — Я охотник, а ты моя жертва. Так что будь добр, доставь мне удовольствие и посопротивляйся чуток. Иначе мне будет неинтересно.
Мужчина, раскрыв рот, в ужасе глядел на Эдварда, не имея возможности пошевелиться.
— Ну, беги же. Может тебе еще удастся спасти себя, — улыбнулся вампир.
Сапожник бросился в сторону. Эдвард медленно двинулся за ним, устало вздохнув. И так каждый раз. Никакой фантазии у этих людей.
Вскоре граф нашел свою жертву, пытающеюся перелезть через забор чьего-то особняка.
Вампир с легкостью сдернул его вниз, и, схватив за грудки, поднял на ноги.
— Может, тебе станет легче — мне это тоже не приносит удовольствия, — ответил Эдвард. Соврал, конечно.
Вампир уже приметил подходящее место, где можно было расправиться со своей жертвой. Спустя несколько минут он прижал несчастного к стене.
— Ты ведь заботился о своем здоровье? — поинтересовался Эдвард. — Ладно. Можешь не отвечать. Я это и так пойму по твоей крови.
Сапожника трясло как от лихорадки.
Граф нащупал сонную артерию на шее мужчины и улыбнулся.
— Больно не будет. Только если со всем чуть-чуть…
Вампир жадно впился клыками в шею. Эдвард чувствовал, как мужчина слабеет в его руках, не пытаясь сопротивляться. Наконец граф остановился, выпустив свою жертву.
Сапожник упал на грязную кучу, едва дыша.
— Я могу продлить твое существование на несколько веков. Ты хочешь этого? — опустившись на корточки перед мужчиной, спросил Эдвард.
Сапожник, не моргая, смотрел на своего убийцу, проклиная все свои прошлые мысли и вспоминая все известные ему молитвы.
— Ты станешь вампиром. Весь мир будет у тебя на ладони, конечно, придется забыть о своих родственниках. Ну, так что?
— Занимаешься благотворительностью? — спросила Анна, возникнув рядом с Эдвардом.
— Мне всегда так жаль их, — печально произнес граф.
Анна возникла позади, неслышимая и почти невидимая — стояла, как тень, как фантом в ночи и с интересом наблюдала за Эдвардом. Точнее — за его жертвой. Мужчина в ужасе смотрел на вампира, не произнося не слова. «Дева Мария, защити», — молил он про себя. Взгляд Эдварда завораживал, гипнотизировал, поглощал — в этом взгляде словно отражалась вся боль и весь страх несчастного сапожника.
— Ну что, ты этого хочешь? — переспросил Эдвард.
Мужчина не знал, что следует ему говорить и что делать, точнее — понимал, что ничто его уже не спасет.
Анна сделала шаг назад и окончательно слилась с ночью. Ей не доставляло удовольствия наблюдать, как питаются вампиры — что, впрочем, никоим образом не отменяло ее потребности в пище. Кровь… Не только кровь, но и агония жертв — без этого нельзя было почувствовать всю сладость трапезы.
Она услышала сдавленный предсмертный крик мужчины — настолько короткий и тихий, что никто из людей не смог бы его услышать. Завтра здесь, на мостовой, найдут его труп и наверняка даже не обратят особого внимания… Конечно, это же не герцог Фридрих фон Валленштайн, а какой-то никому не нужный человечек — один из многих. Так она обычно и относилась к своим жертвам.
Анна уже не была голодна — она нашла свою жертву на пустых улицах ночной Праги. Теперь, когда Фридрих мертв, она не видела смысла голодать, ждать тех нестерпимых приступов, когда мысли сводятся лишь к одному — победить Голод! Анна ясно помнила, как ее одолевала только одна мысль: «Кровь, кровь, кровь…».
Сегодня все было куда проще. Она неспешно брела по тихой мостовой, оставаясь незаметной для людей. Даже если бы ее первостепенной целью не была охота, она все равно не ушла бы отсюда — настолько волшебными были эти часы. Здесь не было случайных людей — добропорядочные горожане сидели сейчас в тепле домашнего очага со своими семьями. В то время как по улицам разгуливали прелюбопытнейшие личности…
С Эдвардом они решили расстаться на подходе к Праге, что бы встретиться чуть позже, когда оба завершат свои дела.
Мимо Анны, едва ее не задев, прошла веселая группа молодых людей — студенты, возвращающиеся с очередной попойки, как решила про себя вампирша. Несколько девушек не самого тяжелого поведения стояли вдоль дороги, перекидываясь словами друг с другом и громко зазывая «любителей ночных приключений». «Не мой контингент», — с чувством легкой брезгливости подумала графиня.
Внимание ее привлек молодой человек, только что вышедший из двери ближайшего дома. Любовник, покидающий дом своей возлюбленной. И не нужно было обладать сверхчеловеческими способностями, что бы прочесть на его лице счастье и безграничную любовь к своей Дульсинее. Из окна выглянула молодая девушка — скорее миловидная, чем красивая — и послала ему на прощание воздушный поцелуй.
Анна уже выбрала себе жертву и теперь хотела поиграть с ней. Она знала, что это жестоко, и все оставшееся в ней человеческое противилось, но азарт хищника брал свое. Вампирша поставила себе условие: только если этот юнец скажет «да», только тогда она со спокойным сердцем убьет его.
Она шла за ним, незамеченная, тихая, стремительная. Вскоре они оказались одни в тихом переулке, где даже окна домов уже погасли. Вдруг юноша вздрогнул и остановился. Это Анна дала ему понять, что он не один, тихонечко коснувшись его сознания. Он обернулся — Анна предстала перед ним во всем своем великолепии, богиня в ночи, она вся была словно окутана лунным светом. Анна улыбнулась, и одного этого ей хватило, чтобы молодой человек совсем потерял голову. Вампирша была довольна — что скрывать, ей нравилось распространять свои чары на людей, завораживать и очаровывать их — в этом была ее сила. Она медленно приблизилась к своей жертве. Он не видел в ней угрозу, только чувствовал тягу к этой женщине и желание. Анна легко дотронулась рукой до его щеки — холодное прикосновение на секунду отрезвило юношу, но чары вампирши были сильнее. Она обняла его и привлекла к себе, тот с легкостью поддался.
