Светлана Алешина - Разгар брачного сезона (сборник)
– Знаешь, в этот суп надо было бы добавить брокколи!
Виктор состроил удивленное лицо, но потом опомнился:
– Ах да, ведь я совсем забыл – ты у нас знатный кулинар!
– Жаль, что я сейчас не могу тебе это продемонстрировать.
– Ничего страшного, мне достаточно того, что ты рядом со мной.
И, посмотрев на заходящее за окном солнце, Виктор внезапно вскочил с места:
– Я сейчас. Буду максимум через двадцать минут.
Лариса удивленно на него посмотрела, но препятствовать его уходу не стала. Более того, она решила использовать его отсутствие с пользой. Достав из сумочки бумажку, которую она взяла на столике в квартире Ники, она набрала номер телефона.
Протестированный определителем, посланный ею сигнал пробился к адресату. Трубку взяли довольно быстро, и мужской голос произнес:
– Вас слушают.
– Извините, пожалуйста, – елейным тоном начала Лариса, – мне дали ваш номер телефона и сказали, что через вас можно найти Валерия Викентьева.
– Здесь таких нет, – ответил мужчина после небольшой паузы.
– Нет, мне просто сказали, что вы можете знать, где он.
– Я знать такого не знаю, – категорично ответил голос, перебив Ларису.
– Может быть, ваша жена знает? – не сдавалась Лариса.
– У меня нет никакой жены. И никакого Викентьева я не знаю. Извините.
В трубке раздались длинные гудки. Лариса задумчиво посмотрела на кнопки телефонного аппарата, словно в написанных на них цифрах скрывалась тайна жития Валерия Викентьева, жениха ее подруги.
Странно, что мужчина на том конце провода так бурно реагировал и рьяно отрицал всякую связь с ним. Лариса решила еще раз набрать номер. Однако после того как определитель сделал свою работу, в трубке раздались короткие гудки. И это было еще более странно. Неизвестный мужчина поспешил занести ее гостиничный номер в «черный список».
Думы Ларисы прервал появившийся Виктор. Она посмотрела на часы и отметила, что тот явился ровно через двадцать минут, как и было им обещано. Он вошел в номер с большим подсвечником, с тремя свечами.
Виктор погасил свет и зажег своим «Ронсоном» свечи, которые со времен изобретения электричества в цивилизованном мире стали символом романтического вечера для двоих.
За окном совсем стемнело, и разноцветные огни витрин напротив придавали пейзажу загадочный и даже несколько сказочный колорит. Лариса, глядя в окно, с грустью подумала, что наконец поняла, чего ей не хватало в жизни в последнее время. Ей нужна была сказка, красивая и добрая, как вот этот неожиданный вечер в люксе московской гостиницы.
– Ты мне обещала рассказать, что же все-таки у тебя случилось, – напомнил Виктор, отрывая Ларису от ее грез.
– Хорошо, только сначала закажи что-нибудь выпить.
– А это было предусмотрено заранее, – Виктор вынул из пакета, который он тоже принес с собой, бутылку шампанского.
В следующие полчаса Виктор узнал почти все. Лариса подробно рассказала ему о том, как куролесил в столице ее муж и как он за это поплатился. А чем закончилась эта история, он и сам знал, так как принимал в ней непосредственное участие.
– И что же ты думаешь делать? – спросил он.
– Разведусь, – игриво глядя ему в глаза, ответила она.
– Но, я слышал, у вас ребенок.
– Да. – Лариса при упоминании о Насте помрачнела.
Дочь любила отца, и, когда они встречались, Ларисе даже казалось, что она отходила на второй план в глазах Насти. Девочка ловила каждую его фразу, делилась с ним всеми своими последними детскими новостями. Настя многое не рассказывала Ларисе, предпочитая, чтобы об этом узнал только папа. Этому, конечно, было свое объяснение. Лариса непосредственно занималась воспитанием Насти и всегда была у нее перед глазами. Более того, она вынуждена была поступать с дочерью более строго, просто потому что жила с ней постоянно. А Евгений был словно Санта-Клаус, появляющийся раз в месяц и осыпающий дочь подарками, и поэтому был желанным и любимым.
Но тем не менее Лариса не могла отрицать того, что Насте очень непросто будет смириться. Мама и папа, которых она привыкла воспринимать как единое целое, больше не будут вместе.
– Но я не могу его простить, – скорее оправдываясь перед дочерью, нежели перед Виктором, сказала Лариса. – Не знаю почему – не могу, и все! Ты бы простил такое своей жене?
– Я, как ты знаешь, никогда женат не был. Предпочитал более свободные отношения. Поэтому и прощать было легче. Но вообще я ощущаю в последнее время ущербность внебрачных связей. Мне пора определяться, все-таки возраст уже, – Виктор кокетливо улыбнулся.
Лариса вдруг помрачнела еще больше. Она задумалась о своем возрасте… Господи, кому она отдала свою молодость?!
Подумав так, она, однако, тут же сама себе ответила: «Да, отдала когда-то любимому мужчине».
Но сейчас все рушилось, и требовалось найти новые ответы, принять новые решения и ради будущего, возможно, пожертвовать прошлым. Все, что потеряло актуальность, нужно отбросить и, как ни трудно, пойти вперед. Хотя пока что не видать дороги. Кажется, это было у Тарковского: «Нет дороги, но надо идти вперед».
Она неожиданно произнесла эту фразу вслух. Виктор спустя мгновение взял ее руку в свою и тихо сказал:
– Дорогу осилит идущий.
– Мне действительно не хватает сказки. Я не могу в нее поверить, понимаешь? – Лариса с какой-то мольбой посмотрела в карие глаза Виктора, которые при неверном свете свечей выглядели черными.
– Для того чтобы поверить, нужно всего лишь, чтобы она стала реальностью, – спокойно ответил Виктор. – Поехали сейчас в Питер. Этот город хоть и не воспет Андерсеном и братьями Гримм, но может иногда поднять настроение.
– Что? – не поняла Лариса.
– Я предлагаю тебе совершить маленький вояж на мою историческую родину. Завтра вечером уедем в Москву.
Он посмотрел на часы.
– Прекрасно. До «Комсомольской» отсюда максимум полчаса, сразу берем билет, а еще через полчаса садимся в экспресс. В Питер прибудем рано утром. Отдохнешь, а потом пойдем делать сказку былью.
До Ларисы наконец дошел смысл всего сказанного Виктором, и она, машинально поглаживая его руку, как она всегда делала, сидя рядом с Евгением, согласилась:
– Поехали. Разлей шампанское на посошок – и вперед!
– За тебя, Волжская Чайка! – неожиданно воскликнул Виктор.
Лариса, удивленная его эрудицией – ее имя по-гречески означало именно «чайка», – в тон ему ответила:
– И за тебя, Невский Победитель!
Они осушили бокалы с шампанским и начали собираться. Сборы, правда, заключались лишь в том, что была вызвана горничная. Ей было приказано все убрать в номере и сдать ключ администратору.
Через несколько минут такси – свою машину Виктор оставил на платной стоянке – уже мчало их по ночной Москве к Ленинградскому вокзалу. А еще через час они, уставшие после напряженного дня, упали на полки спального вагона экспресса Москва – Санкт-Петербург.
«Вторая ночь в поезде подряд! Как романтично!» – подумала Лариса и заснула мертвым сном.
Утро на Московском вокзале в Питере было туманным и пасмурным. Прямо как настроение у Евгения накануне вечером, когда Лариса заехала к нему сообщить результаты своего импровизированного расследования.
Лариса была удивлена, что муж лишь чуть-чуть приложился к бутылке и был, можно сказать, почти трезв. Котов сказал, что открытие, сделанное его женой, с одной стороны, упрощает дело, так как известно теперь, кто же является главным пакостником, а с другой стороны – осложняет, поскольку присутствие в команде Завалишина человека, работающего на противоположный лагерь, означает, что этот лагерь в курсе всего, что замышляли Завалишин с Котовым.
Лариса покинула мужа, когда он был обуреваем мрачными предчувствиями и мыслями. И настроение самой Ларисы было двойственно: было ясно, что ничем хорошим для Котова эта история не закончится и наверняка отразится на ее благополучии. И можно было бы попытаться помочь вывести мужа из кризиса, но альтернатива в виде романтической истории с Виктором выглядела столь привлекательно, что Лариса не устояла.
В конце концов она и так сделала немало. Пускай теперь люди, которые в ситуации разбираются больше, чем она, занимаются собственным спасением. Она имела в виду Людмилу и Евгения.
Ее мучили сомнения вплоть до того, как Виктор решил устроить в гостинице вечер при свечах. Потом они как-то сами собой отпали, и она почувствовала сладость легкого греха. Где-то в глубине души оставалась еще маленькая червоточинка, напоминавшая ей о том, что нельзя так бросаться в омут неизведанных страстей. Но это шло из той, прежней ее жизни, когда она не знала об измене Евгения, когда еще не встретила Виктора, когда, в конце концов, не задумывалась о том, что годы уходят, а женщиной, увы, можно себя почувствовать в полной мере не всегда, и надо спешить.
А рядом с Виктором она чувствовала себя женщиной. Она ощущала это внутренне, не умом, потому что слишком мало еще они общались. Может быть, права ее подруга Эвелина, и спасение после тридцати заключается в разнообразии и качественном совершенствовании своих отношений с противоположным полом?
