Валерий Гусев - Фейерверк в пробирке
В Сбербанк мы, в самом деле, опоздали. Он и правда закрылся на обед.
– Ладно, Дим, - махнул рукой решительный и сообразительный. - Завтра сходим, не обеднеют они без наших денежек.
– А мама?
– Врать не будем. Спросит - скажем. Не спросит - промолчим. Как Чук и Гек.
Мама не спросила, потому что Алешка с порога завопил:
– Мам! Мы убегаем! В школу! На подтягивание козла десять раз!
Алешка реализовал свои планы. Он внедрился в лабораторию и с азартом стал заниматься изготовлением петард и ракет. Мне даже показалось, что он забыл о том, зачем он вообще в эту химию влез. Но я в нем ошибался, как выяснилось позже.
А химией он увлекся здорово, даже стал «домашнее задание» делать - не иначе что-то еще задумал. Но, как я ни бился, секрета он мне не открыл. А объяснил так:
– Тут все очень сложно, Дим. Мы хотим такую ракету сделать, чтобы она взлетела и распустилась в небе буквами. Понял? Таким лозунгом.
Он или нарочно объяснял так, чтобы я ничего не понял, или я в самом деле такой… простодушный. Но кое-что до меня все-таки дошло. Волчков придумал закладывать в ракету что-то вроде кассетки - такая горючая веревочка в комочке и с узелочками. Каждый узелочек - это буква. И вот там, в небе над Москвой, этот комочек распрямляется и каждый узелочек вспыхивает буквой, а буквы складываются в слова.
Странно только, что такую ответственную работу поручили Алешке, да еще дали ее на дом…
Глава X
В гости к бабушке
Школьный праздник прошел как обычно - весело и непринужденно. Приглашенные родители - не только, конечно, гордость школы, но и нормальные люди, - были растроганы. Иные даже прослезились. Все наши сценки, в которых обыгрывались прозвища учителей, имели оглушительный успех. А сценки, которые в ответ показали наши учителя, критикуя в них наши недостатки, педсовет школы счел очень поучительными.
Но самый большой восторг вызвало представление на тему Дикого Запада, поставленное химиком Волчковым в виде пародии на американские вестерны. «Ограбление банка в штате Техас бандой Хромого Койота» - так это называлось.
Ну, это по смыслу. А по сути наши ребята показали, как они мастерски владеют всеми приемами восточных и западных единоборств. И сорвали бурные овации.
Только мы с Алешкой оваций не устраивали, а лишь хмуро переглядывались.
А Алешка мне даже шепнул с тревогой в голосе:
– Даст он им понюхать из флакончика, и превратятся они в настоящую банду. По ограблению банков.
После театрального шоу начались танцы. Плясали все - ученики, родители, учителя. И даже наш директор отличился. Когда вдруг Блин-картошка заиграл на своей флейте мазурку и наш школьный оркестр ее подхватил, полковник браво расправил усы, щелкнул каблуками и пригласил на танец нашу химическую Пробирку.
У них здорово получилось. Как в кино про старинную жизнь. Все были в восторге. А когда полковник сделал со своей партнершей заключительный пируэт и повел ее, пританцовывая, к стене, мы услышали, как она прошептала:
– Пожалуй, я оформлюсь в ваш коллектив на полную ставку. Хватит порхать по чужим школам.
Алешка, услышав это, усмехнулся и шепнул мне:
– Очень кстати. Кажется-Женя еще полечится, а Волчков… - Он не докончил фразу, но я его понял.
В общем, мы веселились до самого вечера. И даже стали немного уставать от веселья. А впереди был еще праздничный «фельверк», как говорит Алешка.
Ему, как самому юному и активному участнику химического кружка, выпала большая честь. Волчков поручил ему запустить в небо праздничный лозунг. Он так и сказал:
– Запустишь лозунг. По моей команде. Не подкачай.
– Не подкачаю. Уж я запущу! Мало не покажется.
Волчков сам заправил в ракету кассетку с лозунгом. А Лешка, когда начал проверять все остальные заряды, что-то в этой ракете подправил. Как потом стало известно, он туда свой лозунг вложил. Домашнее задание.
И вот настал торжественный вечер. Стало темнеть. Из парка, путаясь в ветвях, торопилась выбраться любопытная луна.
Вся школа вышла строем и под руководством командира полка выстроилась на стадионе в каре.
Торжественный момент. Зазвучали фанфары в виде флейты. Полковник отдал приказ Волчкову, тот передал его исполнителям.
Небо над Москвой озарилось ярким и разноцветным праздничным салютом. И едва он загас, Волчков скомандовал Алешке:
– Давай!
Алешка дал.
В небо взлетел красивый тугой огненный узел и развернулся над нами во всю свою алую ширь.
«Да здравствует наша мама!» - зажглось и долго не гасло, постепенно расползаясь в вечерней синеве, прекрасное зарево, похожее на гигантскую рекламную перетяжку. Эту рекламу прочитала, наверное, вся столица.
Сначала на стадионе было тихо, а потом все захохотали. Взбешенный Волчков кинулся к Алешке, а тот предусмотрительно шмыгнул за спину полковника.
– А в чем дело? - спросил полковник. - По-моему, верно. И по существу - правильно. Мои, например, рядовые и младший сержантский состав справедливо считали родным отцом свой полк, а армию родной матерью. Ну и для наших огольцов, я считаю, школа - это мама родная.
Главное, подумал я, чтобы сейчас Алешка из-за надежной спины полковника не показал язык Волчкову. Не показал, хватило ума.
Однако продолжение последовало.
В вестибюле, когда Алешка помогал мне проводить послепраздничную уборку, Волчков грозно подошел к нему и сказал:
– Все, Оболенский, на занятия больше не приходить!
– Это еще почему? - прозвенел на всю школу возмущенный Лешкин голосок. - Я у вас самый лучший! И способный!
– Ты - непредсказуемый! Кто тебя знает! Может, в следующий раз ты «Хайль Гитлер!» запустишь!
– Дурак! - вырвалось у Алешки. - С чем сравнил!
– Что?! - Волчков грозно шагнул к нему.
Я на всякий случай взял швабру наперевес.
– Попробуй только, - смело сказал Алешка Волчкову. Маленький такой, но отважный. Как оловянный солдатик.
– А что ты сделаешь? - ехидно поинтересовался тот, расправляя плечи. - Папочке пожалуешься?
– Нет. Бабушке. Она вам все зубы без наркоза выдерет.
Волчков вдруг дернулся. Лицо его сначала застыло. А потом злобная маска постепенно с него сползла и сменилась доброй.
И тут до меня дошло! Значит, Алешка задумал все это для того, чтобы вызвать огонь на себя. Точнее - на бабушку.
Ну, с нашей бабушкой не больно-то повоюешь!
А чудеса между тем продолжались.
– Извини, Оболенский, - дружески произнес Волчков и положил ему на плечо свою тяжелую руку. - Я погорячился. Я был не прав. Ты способный парень. Ты гордость нашего химического кружка.
Но Алешке этого было мало.
– И всей школы, - поставил он условие.
– И всей школы, - послушно кивнул Волчков. - Я сам твою фотку сделаю и на стенд повешу.
Что-то это его «повешу» несколько зловеще прозвучало.
Но Алешку это не смутило.
Волчков после праздника здорово изменил свое отношение к Алешке. Он хвалил его, ставил в пример. И даже иногда доверял ключ от лаборатории.
– Подлизывается, - сухо шепнул мне как-то Алешка. - Скоро подкатываться начнет.
И он, как всегда, оказался прав.
Как-то Волчков остановил Алешку в коридоре:
– Лех, ты как к зубным врачам относишься? Боишься?
– Не-а! У меня бабушка.
– Счастливый ты человек. А я так их боюсь, что даже стесняюсь.
– На вас не похоже, - вежливо сказал Алешка.
Научился он намеки делать. Что - не похоже? Что боится или что стесняться может?
– Нет, правда. Конечно, если б как у тебя, личный врач… Я бы не так дрожал… А что твоя бабушка делает?
– Ну… разное. Огород копает, воду приносит, борщ варит, телевизор смотрит…
– Постой! Я не про это. Что она в полости рта делает?
– Все! Может лечить, может дергать, может вставлять. Она может, например, выдернуть вам хорошие зубы и вместо них вставить железные, еще лучше.
Я хоть и стоял в сторонке, но все-таки увидел, как коленки у крутого Волчкова дрогнули.
– А… зачем здоровые дергать?
– Она плохо видит. - Небрежно так было сказано. - Иногда ошибается. Потом извиняется, конечно.
– А… Ну, если так… Слушай, Лех, может, порекомендуешь меня своей бабушке как пациента, а? Мне очень надо.
Я хоть и стоял в сторонке, но все-таки увидел, как на Алешкином лице отразилось: «А то я не знаю, как тебе надо! И зачем!»
– Да она за городом живет, - неохотно так отговорился Алешка. - Туда ехать нужно.
– Ну и что? Я с машиной. Едем?
Алешка задумался, загрустил:
– Понимаете, Александр Павлович, наша бабушка, она очень гостеприимная…
– Ну и хорошо!
– Кому - хорошо, кому - плохо, - философски заметил Алешка. - Как к ней приедешь, она сразу угощать начинает. Все, что у нее есть, на стол ставит…
– Хорошая у тебя бабушка! - искренне похвалил Волчков. - И зубы лечит, и на стол ставит…
– В том-то и дело, - вздохнул Алешка. - А она сама потом три дня голодная сидит. Она у нас гордая. А пенсия у нее… маленькая.
