Елена Басманова - Автомобиль Иоанна Крестителя
Спиридон Куприянов, верный дружок Манефы, призванный поддерживать порядок на вверенном ему участке, вполне мог находиться в сговоре с подружкой.
Кроме того, из агентурных источников сообщили, что Сайкин умел подстерегать трудные минуты жизни русских писателей и музыкантов и за незначительную плату покупать их сочинения. А сколько таких писателей печаталось у Сайкина? Не меньше сотни.
Все допрошенные утверждают, что химией господин Сайкин не баловался, но если каменный котелок с сельдереем и безвредными примесями имел какое-то осмысленное объяснение, то для чего в гостиной покойного находился флакон с кислотой?
Все допрошенные утверждают, что никаких книг в тайном притоне господина Сайкина не было, и тем не менее факт остается фактом: его тело покрывали обрывки книжонки Конан Дойла «Автомобиль Иоанна Крестителя». Кто и зачем разорвал ее?
Зачем он брал в руки пузырек с чернилами перед смертью? Экспертиза не обнаружила никакой тайнописи на клочках разорванных страниц.
Есть еще одна ниточка – записка от безымянного, адресованная Сайкину с обещанием зайти. Ее нашел Тернов под проклятым котелком. Кто и когда ее писал – неизвестно. Возможно, записка там лежит неделю, а то и больше. И что с того, что сохраняет прекрасный тонкий аромат? Это мог быть и дорогой мужской одеколон, это могли быть и женские духи – в парфюмерии Вирхов не разбирался.
По дороге в Окружной суд, сидя в коляске, заваленной папками с арестованными рукописями, которые удалось изъять, с трудом преодолев сопротивление Варвары и Суходела, Тернов, распластавшись поверх сокровищ, успел пояснить Вирхову, что он желает сличить почерк записки и почерки рукописей – а вдруг что-то совпадет? Тогда можно будет искать убийцу и среди служащих издательства, и среди авторов…
Вирхов, сжав тонкие губы, молчал. Во-первых, он уже наговорился во время дознания. Во-вторых, он обдумывал принципиальную проблему: может ли интеллигентный, тонкий человек, каким несомненно является писатель, пусть и обнищавший, быть преступником? Вовсе не тонкость и рафинированность лежат в основе преступлений, это Вирхов знал по собственному опыту. А в-третьих, он скептически относился к идее своего помощника – на раскопки и сравнения уйдет не меньше недели! Но разочаровывать Тернова не стал. Что ж! Инициатива похвальна. А что не в ту сторону идет кандидат на судебные должности, не беда – и он, Вирхов, неоднократно ступал на неверные дорожки. В этом тоже есть своя польза – только отбросив ложные версии, можно наткнуться на истинную.
От безысходных размышлений Вирхова оторвали приятные посетители, доктор Коровкин и Мария Николаевна Муромцева.
– Прошу вас, дорогие друзья, проходите. – Вирхов направился навстречу молодым людям и заодно захлопнул дверь в смежную комнату, где кандидат Тернов увлеченно копался в сайкинских рукописях.
– Добрый день, уважаемый Карл Иваныч, – сказал доктор, – у вас очень усталый вид.
Вирхов вяло махнул рукой и только потом протянул ее к Муре, дожидаясь маленькой ладошки в перчатке.
– Нас едва не смело по дороге к вам, – пожаловалась Мария Николаевна, после того как они отчитались Вирхову о здоровье своих близких, – вместе с коляской и лошадью. Ветер ураганный.
– Уже есть сломанные деревья, скоро начнет крыши срывать. – Клим Кириллович проводил свою спутницу до кожаного дивана для гостей. – Мы зашли морально поддержать вас, дорогой Карл Иваныч. И вчера, и сегодня газеты публикуют на самых видных местах историйки о смерти господина Сайкина.
– Да уж, послал Господь Бог дознаньице, – проворчал Вирхов, – вторые сутки веду допросы. Результатов – ноль.
– А что за таинственный котелок, о котором пишут газеты? – равнодушно спросила Мура.
– Чепуха какая-то, – ответил Вирхов, мигнув письмоводителю, чтобы тот принес ему и посетителям чаю, – в котелке мелко нарубленный сельдерей с солью.
– Я сегодня утром видел подобный каменный котелок, но с кактусом, – добавил доктор. – Посещал морского волка в отставке. Тоже издавался у Сайкина: накропал книжонку «Как вырастить кактус».
– Куда ни плюнь, всюду писатели, – с досадой произнес Вирхов. – И как вам он, этот волк? Не сумасшедший ли?
– Пьяница, – ответил доктор, – но безобидный. Его опекает старшая сестра, но в отсутствии ее догляда пьет и холит своих иглокожих толстяков. Он мне еще утром предсказывал наводнение – его барометр действует точно. Кстати, он говорил, что дочь Сайкина могла убить отца. То есть он сам слышал угрозы.
– Об угрозах знаю, – Вирхов насторожился, – с этого момента прошу поподробнее.
Он отхлебнул чай из стакана, позвякивающего в казенном подстаканнике, и замер.
– Поподробней? Хорошо, – доктор отметил опасный блеск синих глаз юной сыщицы. – Капитан в отставке Суржиков наведывался в издательство Сайкина, там видел дочь книгоиздателя. Суржиков уверяет, что дамочка весьма скандальная, грозилась при свидетелях убить отца. Потом они вместе фотографировались: на фотографии кроме Суржикова, самого Сайкина и его дочери – господин Суходел, госпожа Малаховская и господин Полянский. В общем, люди достойные.
– Полянский? – спросила быстро Мура. – А он не врач?
Вместо доктора ответил следователь:
– Господина Полянского знаю, он вольно практикующий врач. Вчера имел честь познакомиться в цирке.
– Вы вчера были в цирке? – удивился доктор.
– Увы, пришлось. – Вирхов поморщился. – Боялся, что мой юный помощник, господин Тернов, не устоит перед чарами синьорины Чимбалиони.
– Той самой? – поинтересовалась Мура, живо представив себе яркие афиши, расклеенные по городу.
– Той самой. – Вирхов улыбнулся. – Предвижу следующий вопрос и сразу отвечаю. Да, хороша. Действительно хороша. А связана она с Сайкиным, навещала его в тайной квартире. Не исключено, что книгоиздатель для нее-то и оборудовал логово. Увы, Мария Николаевна, вы уж извините, но в жизни такие некрасивые истории часто встречаются. Вам, как сыщику, такие вещи следует иметь в виду, хотя по возрасту и положению, может, и не положено.
– Вы подозреваете ее в чем-то? – Мура невольно понизила голос.
– Я всех подозреваю, – ответил Вирхов. – Такова моя профессия. Господин Полянский произвел на меня благоприятное впечатление. В гримерной он был в сопровождении еще одного воздыхателя канатоходки – «сахарного барона» Отто Копелевича. Но тогда я еще не знал, что господин Полянский вхож в издательство господина Сайкина.
Вирхов замолчал.
– Господин Полянский, – осторожно вклинился доктор, – написал какую-то книжонку по костоправству, которую и издал Сайкин. Мне лично не доводилось с ним встречаться, но и ничего дурного о нем я не слышал. Одно скажу точно: серьезные медики публикуются в издательстве Эттингера, в «Практической медицине». Конечно, – заспешил Клим Кириллович, боясь оклеветать незнакомых людей, – и у Сайкина есть серьезные авторы, например, госпожа Малаховская…
– С госпожой Малаховской я познакомился, – сказал Вирхов. – Беседовал с ней в редакции. Много и мутно думает о спасении души. Своей и чужой. Автор морализаторских брошюр. Писательница известная, говорят, начинала с кулинарии и рукоделия…
– А я слышала, что госпожа Малаховская начинала со стихов, которые издал обожавший ее муж… – разочарованно протянула Мура.
– Представляю, какой она была красавицей в молодости, – вздохнул Вирхов.
Поймав удивленные взгляды своих молодых друзей, Вирхов смутился и сменил тему:
– А вы, Мария Николаевна? Как продвигается ваша учеба на курсах? Лекции, наверное, сегодня отменили в связи с непогодой?
– Да, отменили, – не моргнув глазом, солгала Мура, – а мы сейчас изучаем медиевистику.
– Медиевистику? Слыхал о такой, да только мельком.
Мура и доктор переглянулись и тут же вскочили. Дверь распахнулась, и на пороге появился худощавый, высокий человек в черном прорезиненном макинтоше и шляпе. Сняв головной убор, гость обнажил лепную, крупную голову с английским, спускающимся на затылок пробором. Эти энергичные черты лица и твердый подбородок элегантного шатена присутствующим были хорошо знакомы.
– Прошу прощения, – резким металлическим голосом провозгласил господин Фрейберг, давно заслуживший у газетчиков прозвище «король петербургских сыщиков».
– Карл Альбертович! Рад вас лицезреть! Какими судьбами? – Вирхов устремился навстречу тезке с радушным и даже восхищенным видом.
– Думал, мин херц, заглянуть к тебе в связи с делом, которое ты расследуешь, но вижу, что не вовремя.
Фрейберг галантно раскланялся с барышней и пожал руку Вирхову и доктору.
– Примите уверения в моем почтении, – сказал он и добавил со значением, обращаясь к Марии Николаевне: – Не исключал, что встречу здесь вас. Поэтому захватил для вас презент – книжку о жизни императора Павла! Вам, будущему историку, пригодится.
