Эрик Ластбадер - Цзянь
- Я думаю, пришла пора еще немного дерябнуть, - сказал Цунь Три Клятвы.
Когда они закончили очередной раунд, Верзила Сун наконец сообщил:
- Я слыхал, что Маттиас и Кинг покидают Гонконг, возможно, же этой осенью.
- Покидают Гонконг? - Новость чрезвычайно заинтересовала Цуня Три Клятвы, но он притворился безразличным. - Да это просто смешно!
- Возможно. Тебе и мне. Но не гвай-ло!15 Вероятно, тай-пэни этих фирм так напутаны нашим светлым коммунистическим будущим, что, несмотря на уверения правительства КНР о пятидесятилетней отсрочке, полагают, что лучше смыться, пока не поздно.
- Их уход вызовет значительную нестабильность. Их вклады в банках окажутся под угрозой. Только подумай, что станется с индексом Ханг Сента! Клянусь духом Белого Тигра, рынок отреагирует на это как воды пруда на камень, брошенный в него. Осень 1983 года опять повторится.
Верзила Суй кивнул.
- Ханг Сенг16 упал на двести пунктов за десять дней, когда коммунисты начали свою кампанию запугивания нас нашим будущим. Потом он слегка оправился, но что если гвай-ло знают то, чего мы не знаем? Такое возможно, как ты думаешь? Лично я за свои шестьдесят семь лет усвоил, как самый главный урок, что всякое возможно. Что если эти совокупляющиеся коммунисты нарушат слово? Что если они заявятся сюда до 2047 года? Что тогда будет с нами?
Цунь Три Клятвы задумался над последним вопросом. Его старший сын скоро отбудет в Америку для получения приличного образования. И чтобы получить свою зеленую карточку17 - один из заборов, которым Цунь Три Клятвы думал отгородиться от коммунистических властей. Он спросил у кантонца название корабля его троюродного брата и посчитал, что 6н выиграл от этой бартерной сделки. Переждав, когда мимо их джонки - одного из домов плавучего города хакка - пройдет шумный катер для перевозки пассажиров, который здесь называют "валла-валла", он подытожил:
- Если то, что ты слышал, правда, то нам следует подготовиться, уменьшая свои вклады.
- Но постепенно, - добавил Верзила Сун. - Слишком поспешные действия вызовут панику на бирже, и все начнут распродавать акции. - Он закурил сигарету и выбросил спичку за борт. - Кроме того, мы еще будем свидетелями драчки между компанией "Сойер и сыновья" и "Тихоокеанским союзом пяти звезд". - Он говорил о двух наиболее могущественных западных фирмах, уступающих по влиянию только Маттиасу и Кингу. - Ты знаешь не хуже меня, что в новых условиях "Пять звезд" не преминет нанести удар по Сойеру. Пять лет назад они пытались сделать ему подсечку через фиктивную корпорацию. Старик едва отбился от них тогда.
Мне ли об этом не знать, - подумал Цунь Три Клятвы.
- Кто знает, сможет ли он выдержать их натиск теперь? Лично я думаю, что его положение очень уязвимо.
Цунь Три Клятвы посмотрел на собеседника скучающими глазами, почти зевая. Но это сообщение явно заставило забиться его сердце.
- Да? Как так? - спросил он будто между прочим.
- Акции совместных предприятий, - сказал Верзила Сун многозначительным тоном. - Новые Территории18 уже фактически в кармане у "Пяти звезд", а сейчас они собираются наложить лапу на прилегающую зону, борьба за которую идет уже в течение семи месяцев. Не надо обладать всеведением и молниями Будды, чтобы предсказать, что и остальные совместные предприятия Сойера будут скушаны, если его конкурент будет и впредь делать правильные ходы.
Цунь Три Клятвы скрестил руки на груди и закрыл глаза, привалившись спиной к деревянной обшивке капитанской рубки. Вид у него был совсем сонный. Да, будет о чем подумать сегодня ночью!
- Но все это не суть важно, - сказал Верзила Сун. - Интересно, конечно. А ми туо фо. Спаси и сохрани, милостивый Будда. Я полагаю, что за мной посылали не для того, чтобы обсуждать все это. Верно?
- Верно. - Цунь Три Клятвы смотрел на море. Черный, как сажа, танкер, бороздил серебряную гладь Южно-Китайского моря, прокладывая себе путь, возможно, в Японию. Лунная дорожка уходила вдаль, как заброшенное шоссе. - Я получил послание от Источника.
- Но мы еще не готовы, - заметил Верзила Сун.
- Кроме того, я слышал, что следующая встреча отложена на неделю, прибавил Цунь Три Клятвы, очевидно, думая уже о другом.
- Плохо, - сказал руководитель тройки, поднимаясь с канатов, на которых сидел, и закидывая руки за голову. - Надо составлять новые планы, давать новые обязательства.
- Согласен, все это неприятно. Но, боюсь, неизбежно.
- Тем более для 14 К. Совокупляюще скверно иметь дело с шанхайцами, чиу-чао и прочими дохлыми гиенами. Лян та мадэ! Может, меня и через обруч прыгать заставят? Мне с самого начала та идея казалась безумием.
- Ты считаешь, что желать для себя будущего - безумие? - Глаза Цуня Три Клятв сверкнули. - Ты думаешь, я способен увлечься бредовой идеей?
- Нет, конечно, но...
- Мы должны доверять, Сун Бо-хань! - сказал Цунь Три Клятвы, употребив настоящее имя "489-го". - Если мы хотим иметь будущее, мы должны доверять Источнику. Это единственное, что способно сплотить нас, снова сделать единым целым. Ты уже имел случай убедиться в могуществе этой силы. Неужели ты повернешься к ней спиной на этот раз?
Верзила Сун отвернулся и сплюнул за борт.
- Так на кого мне ставить в воскресенье? - вместо ответа спросил он.
- Моя лодка выиграет гонку.
Верзила Сун смотрел на воду, раздумывая, а не поставить ли ему заодно и на Т.И. Чуна. На всякий пожарный.
Когда хлопнула дверца машины, на которой Сынок Номер Один отвозил кантонца домой, Цунь Три Клятвы неуклюже привалился к поручню и потер ногу. Судя по тому, как болела рана, погода менялась.
Он думал о Верзиле Суне. Пытаться удержать их всех вместе - это все равно, что пытаться связать четыре ветра. Особенно теперь. Этот союз ненадежен, как соломенный домик. Сердце Дракона! Как дунет разок, так и не останется ничего от домика. Очень даже просто. Но клянусь Восемью Бессмертными Пьяницами, это не должно случиться.
С трудом перенеся ногу через поручень, он спустился по веревочной лестнице на моторку, которую Сынок Номер Шесть всегда держал привязанной к борту джонки. В тени, подальше от глаз людских. Особенно от глаз Верзилы Суна.
Надо торопиться. - подумал Цунь Три Клятвы. - Времени просто в обрез и можно опоздать на встречу.
- Где он?
- Кто?
Дэвид Оу смотрел, как добровольная сиделка возится с постелью. Кто-то научил ее даже заправлять уголки по больничному.
- Я проверял в регистратуре: его и не выписывали, и в другую палату не переводили. - Он встретился глазами с Блисс. - Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. О Джейке Мэроке.
- Его здесь нет. - Блисс одарила его ослепительной улыбкой.
- Это я знаю. И одежды его в шкафу тоже нет. Но куда он подевался? Вот в чем вопрос.
...Джейк наконец проснулся.
- ПРОПАЛА ИМПЕРАТОРСКАЯ ПЕЧАТЬ ФУ19, - сообщила она ему тотчас же.
- ПРОПАЛА? - удивился Джейк. - КАК ТАК ПРОПАЛА?
- ЕЕ НЕТ У ТЕБЯ ДОМА, - пояснила она. - МАРИАННА ВЗЯЛА ЕЕ.
- НО ЗАЧЕМ?
На этот вопрос Блисс не могла ответить. Поэтому она и пришла в больницу. Фу была важнее человеческой жизни, даже жизни Джейка.
То, что фу хранилась в его семье, для нее секретом не было. Джейк давал ей поиграть ею, когда они были детьми. Этот амулет и тогда был дорог ему, но по другим причинам.
- ТЫ ДОЛЖЕН ВЕРНУТЬ ЕЕ, - сказала она. Он посмотрел на нее испытующим взглядом.
- ЗНАЧИТ, ВОТ ЗАЧЕМ ТЫ ВЕРНУЛАСЬ!
- ОНА СЕЙЧАС В ЯПОНИИ. В ТОСИМА-КУ.
- ЭТО ТЕРРИТОРИЯ ЯКУДЗЫ.
- И НИЧИРЕНА ТОЖЕ.
- ПОЧЕМУ БЫ ТЕБЕ НЕ СКАЗАТЬ МНЕ, КТО ТЫ? - предложил он.
- ТЫ ПРЕКРАСНО ЗНАЕШЬ, КТО Я.
- Я ХОЧУ ЗНАТЬ, КЕМ ТЫ СТАЛА.
Она засмеялась, пожалуй, в порядке самозащиты.
- Я БЛИСС. И ТОЛЬКО БЛИСС. - Он покачал головою.
- Я ЗНАЮ ОДНУ МАЛЕНЬКУЮ ДЕВОЧКУ С ТАКИМ ИМЕНЕМ.
- ЕСЛИ ТВОЯ ПАМЯТЬ ТЕБЯ НЕ ПОДВОДИТ, ДЖЕЙК, ТО ТЫ ЗНАЕШЬ МЕНЯ.
- БЛИСС...
- А ПОКА ТЫ ДОЛЖЕН ПРОСТО ПОВЕРИТЬ, ЧТО Я СЕЙЧАС ДРУГ. ИНАЧЕ КАК БЫ Я УЗНАЛА ПРО ФУ?
- ЕСЛИ НИЧИРЕН ЗНАЕТ О НЕЙ, ЕСЛИ ОНА У НЕГО СЕЙЧАС...
- ИМЕННО ПОЭТОМУ ТЫ И ДОЛЖЕН ВЕРНУТЬСЯ В ЯПОНИЮ. ПРЯМО СЕЙЧАС.
- А КАК ЖЕ ДЭВИД ОУ?
- ПРЕДОСТАВЬ МНЕ УЛАДИТЬ ТВОИ ДЕЛА ЗДЕСЬ. Он испытующе посмотрел ей в глаза, и Блисс поняла, что он колеблется, не зная, доверять ей или нет.
- ЧТО ТЕБЕ ТЕРЯТЬ? - ответила она на его взгляд...
- Я сказала тебе все, что знаю, - ответила Блисс Дэвиду.
- Ты мне ничего не сказала.
- Кое-что ты уже знаешь сам. Например, то, что мы с Джейком вместе росли. Мы друзья детства.
- И поэтому ты вернулась. И больше ничего.
- И еще кое-что могу сказать, кое-что весьма грустное, - продолжала Блисс очень серьезно. - Смерть и болезнь до некоторой степени ломают барьеры времени. Они также дают нам понять, что мы смертны. Но жизнь вечна. Так же, как и дружба. Жаль, что только трагедия заставляет нас увидеть это.
- Надеюсь, ты извинишь мою подозрительность, - сказал Дэвид, закуривая сигарету. - Родился таким. Блисс улыбнулась.
