Альберт Кантоф - Пенальти
Несмотря на сложную ситуацию, президент клуба сказал так, словно она веселила его:
— Возможно, у меня кресло с катапультой… Но, когда все увидят эту трясину, мало найдется охотников лезть в нее, взяв рычаги правления в свои руки. Я их знаю… Что касается тех, кто прячется за кулисами, то я уверен: они хотели бы все спустить на тормозах, потихонечку, не делая шума… Я ухожу в отставку по состоянию здоровья… Меня заменяют, проливая крокодиловы слезы… Клуб пойдет с шапкой по кругу, чтобы заплатить штрафы налоговым органам… Ответственность с меня снимут, придумав какую-нибудь уловку, и следствие прекратится ввиду кончины виновного, то есть этого бедного Пере… Дело в шляпе! В мое кресло сядет другой человек… Единственная вещь, которая мне непонятна, — цель всей этой затеи.
Нарисованная картина, кажется, удовлетворила Доминик.
— Я согласна. Они просчитаются. Пусть будет, как вы решили. Они дали вам срок до завтрашнего дня, после обеда. Если Франсуа не возражает, до этого мы ничего не станем публиковать.
Рошан кивнул. Его спутница встала.
— Договорились. У нас есть теперь чем заняться. Мы будем присутствовать на пресс-конференции.
Они собирались уже уходить, когда с ее губ слетел последний вопрос.
— Кто такая Паула?
Уверенность, вновь обретенная президентом клуба, сменилась замешательством.
— Одна молодая особа…
Он усмехнулся, пытаясь скрыть свое смущение.
— Это довольно трудно объяснить даме. Ну, скажем так… После крупных матчей люди хотят расслабиться… Паула приезжала из Парижа, чтобы участвовать в наших небольших праздниках.
Доминик подытожила жестко.
— Словом, это шлюха?
Пристыженный Малитран вздохнул.
— Можно ее назвать и так.
Доминик протянула сложенный вдвое листок бумаги швейцару, дежурящему в вестибюле четырехзвездного отеля. Цербер в униформе ловко спрятал вложенную внутрь купюру в пятьсот франков, прежде чем взглянуть на короткий перечень дат, предложенный его вниманию. Он с удивлением поднял голову.
— Здесь отмечены только вечера после футбольных матчей чемпионата… Я их запомнил не потому, что футбол меня очень интересует. Мне больше нравится теннис… Но в эти дни все номера бывают заняты… Разумеется, сливки общества… У рядовых болельщиков нет денег, чтобы позволить себе остановиться в таком роскошном отеле, как наш. Они размещаются в гостиницах сети «Прима-вера». Там недорого, а обслуживают вполне прилично… Но я предполагаю, вы хотите меня спросить о чем-то другом?
Доминик улыбнулась ему так, словно это само собой разумелось и они уже обо всем договорились.
— Действительно. Я хотела бы знать, останавливалась ли здесь в эти дни мадам Паула Стайнер.
Швейцар с беспокойством взглянул на нее.
— Надеюсь, это не связано с каким-нибудь рогоносцем?.. Наша администрация никогда не свидетельствует по поводу амурных дел.
Ее тон стал еще более дружеским.
— Не беспокойтесь. Я не частный детектив, а журналистка. Это значит, что я никогда не указываю источник моей информации: закон защищает наши профессиональные секреты.
После пряника она решила показать ему кнут.
— Но если кто-то с нами нелюбезен, то мы можем написать не очень приятные вещи… Например, о приеме, обслуживании, санитарном состоянии. Всегда можно найти какие-то изъяны…
Швейцар обратил это в шутку.
— Ну, вы, кажется, на это не способны. Она посмотрела ему прямо в глаза.
— О, конечно, нет.
Но он прочитал в се взгляде, что она это сделает, если будет нужно. И, повернувшись к экрану монитора, стал вызывать даты бронирования номеров.
— Так… Стайнер… Стайнер… Мадам Паула Стайнер…
Имя этой девушки по вызову было нетрудно узнать из списка телефонных абонентов дома номер 3 по улице Поля Валери в Париже.
— А, вот…
Швейцар ставил в предъявленном ему перечне дат крестики каждый раз, когда находил ее имя.
— Скажите… Эта дама — поклонница футбольной команды Вильгранда?
Еще одна мысль пришла в голову Доминик.
— Я хотела бы знать, кто оплачивал ее счета.
Она пододвинула еще один банковский билет швейцару, подумав про себя: «Раз нужно, никуда не денешься, моя дорогая. Даже если придется сесть на хлеб и воду, пока расследование не окупится». Купюра последовала той же дорогой, что и предыдущая.
— Подождите.
Мужчина поднялся и отошел на минуту к другому компьютеру. Вскоре он вернулся.
— Платили из футбольного клуба… А точнее — этот бедный господин Пере… Вы знаете, я хочу вам сделать подарок: каждый раз это был ужин с шампанским и завтрак на двоих…
Чувствуя намек, Доминик, вздохнув, достала третью купюру.
— Вы считаете, что он и она?..
Пятьсот франков исчезли в одном из карманов сиреневой униформы.
— Нет. Я видел фотографию этого деятеля в «Миди либр» после его трагической кончины. Мы никогда не имели чести принимать его здесь.
Доминик задумалась.
— Однако ваш отель — не дом свиданий, где люди встречаются тайно.
Человек с золотыми ключами казался оскорбленным тем, что «четыре звездочки» Вильгранда могут быть заподозрены в поощрении распущенности.
— Вы правы. Я не отрицаю, что мы принимали у себя любовников. Но они приезжали вместе.
Доминик почувствовала, что она нащупывает ответ.
— Значит, всякий раз… эта Паула Стайнер проводила ночь с кем-то, у кого уже был номер в отеле?
Швейцар кивнул.
— Выходит, так…
Он захлопал глазами, как стыдливая девица.
— Но не спрашивайте больше ничего. После того, как клиент поднимается к себе, я не знаю, кто чем занимается.
Белый шлагбаум преграждает въезд в парк Вильгранда — богатый квартал красивых вилл, которые возвышаются посреди английского газона, похожего на площадку для игры в гольф. Франсуа притормозил. Сторож, просунув голову в окошечко своей будки, спросил:
— Вы к кому?
— К месье Эдинсону… Меня зовут Франсуа Рошан.
Две немецкие овчарки с блестящими клыками зевнули, потягиваясь.
Не сводя глаз с машины (ему было приказано не доверять никому), сторож снял трубку внутреннего телефона и сообщил имя посетителя. Получив одобрительный ответ, он объяснил дорогу с массой подробностей: нужно, чтобы гость не заблудился, но присутствие двух псов служило вместе с тем предостережением, чтобы он не вздумал уклониться от своего маршрута.
Англичанин-нападающий ждал на пороге своего дома.
Все здесь свидетельствовало об успехе и больших деньгах. В гараже с поднятыми автоматическими воротами виднелся красный «феррари». На садовое кресло-качалку было накинуто дорогое покрывало. Сквозь широкое окно с полосатыми шторами была видна мебель известного итальянского дизайнера. Повсюду красовались вазоны с цветами. Двое красивых детей плескались в бассейне, подбадривая друг друга на каком-то англофранцузском диалекте. Молодая женщина, типичная англичанка, словно сошедшая со страниц рекламного проспекта мыла и духов, надев перчатки, подрезала розы.
— У вас очень красивый дом.
Эдинсон ответил так, словно совершил какой-то проступок и нужно извиняться.
— Мне очень жаль. Вы никогда тут не были… Здесь очень хорошо. Может быть, нас слишком охраняют. Но нужна безопасность. Особенно для ребят…
Он хорошо говорил по-французски, но с сильным акцентом.
— И, кроме того… Нет всяких посетителей, журналистов…
Они оба дружески рассмеялись: надо понимать шутки. С той же непринужденностью англичанин спросил:
— Вы хотите посмотреть, как я живу?
Франсуа решил идти прямо к цели.
— Нет. Я приехал, чтобы задать вам один вопрос, на который, быть может, вы не захотите ответить.
Эдинсон усмехнулся.
— Вы так говорите, что будет не очень честно, если я уклонюсь от ответа.
— Скажите, вы не получали в последние месяцы предложений от какого-нибудь клуба — конкурента спортивной ассоциации Вильгранда?
Бывший игрок команды «Манчестер юнайтед», купленный за баснословную цену Вильграндом, сразу стал серьезным.
— У нас все время бывают контакты с посредниками, которые ищут игроков… Мой договор кончается через год. Они хотят заранее застолбить такую возможность… Но, с одной стороны, клуб решил меня оставить, а с другой…
Он повел вокруг рукой, показывая картину своего семейного благополучия.
— Мы здесь чувствуем себя хорошо. Дети ходят в лицей, и перемена места плохо бы сказалась на них. Даю вам слово, что мне никто не делал какого-то определенного предложения, а я оставлял без внимания разные намеки.
Озабоченный вид собеседника обеспокоил Эдинсона.
— Я думаю, вам будет интересно узнать, что я был бы готов снова подписать обеими руками договор с клубом Вильгранда… Наша беседа не связана с самоубийством Виктора Пере?
