Саймон Гандольфи - Золотая паутина
Уложив в бухту кабель магнитометра, Трент тихо покачивался в резиновой лодке. От дневной жары на горизонте осталась легкая дымка влажных испарений, но небо над головой было ясное, и Трент видел темные пятна на почти полной луне. Из пролива, разделяющего Северный и Южный Андрос, пахнуло влажным ветром. Теперь, наконец, когда он начал осуществлять задуманное, в голове появилась привычная ясность. Так бывало и прежде – сначала он концентрировал свое внимание на фактах, а уж потом постепенно раскручивал цепь вопросов, и лишь затем складывалось общее представление. Глядя в сторону побережья, Трент представил себе, как будет разыгрываться эта операция.
Глава 11
Будучи офицером кубинского военно-морского флота, Родди де Санчес, вероятно, проявлял некоторую нелояльность: каждый день по утрам, перед завтраком, он проделывал комплекс гимнастических упражнений военно-воздушных сил США. А в уикэнд разминался бегом. Будильник, стоявший возле кровати, показывал 7.06 утра. В тот момент, когда Родди делал наклон, касаясь ладонями пола, его позвали к телефону. Пока он надевал халат и сбегал вниз по лестнице к параллельному аппарату, стоявшему в переднем холле – а это заняло несколько минут, – связь прервалась, или же тот, кто звонил, повесил трубку.
Родди прошел на кухню, налил кофе, сел за стол и стал наблюдать, как мать замешивает тесто. С тех пор как Родди помнил себя, она всегда сама пекла хлеб, говоря, что это полезно для здоровья. Еще она любила штопать носки. Всю остальную домашнюю работу – стирку, глажку, стряпню – она оставляла служанке и своей кузине, которая постоянно жила у них в доме после того, как ее бросил муж. Мать Родди была маленькой изящной женщиной. Потрясения и невзгоды последних лет лишили ее той мягкой женственности, которая угадывалась на ее старых фотографиях.
Телефон вновь зазвонил в 7.15, а затем в 7.25 – и каждый раз раздавалось всего несколько звонков, так что Родди даже при всем желании не смог бы успеть взять трубку. На самом деле интервалы между звонками содержали информацию, а именно: англичанин – Трент – согласился на фрахтовку своей яхты. Когда это повторилось снова, Родди позвонил на телефонную станцию и попросил проверить, исправен ли телефон. Мать, оторвавшись от теста, взглянула на него и подождала конца разговора.
– Родди, – мягко обратилась она, – ради Бога, будь осторожнее. – Протянув к нему руки, она вдруг вспомнила, что они в муке, и на какое-то мгновение замерла в нерешительности.
– Все в порядке, мама, – успокоил ее Родди. – Ничего страшного. Правда, я тебе обещаю.
Детство и юность матушки Родди совпали с гражданской войной. Сколько неисполнившихся надежд, а еще больше невыполненных обещаний накопилось за всю ее жизнь! И этот груз тяготил ее. Она перебирала их в памяти, как другие женщины ее возраста перебирают воспоминания о былых любовниках. А ее память сохранила лишь воспоминания о любовницах мужа, с которыми он проводил время, оставаясь на ночные дежурства в штабе. Она вздохнула и вернулась к своему тесту, а Родди пошел наверх принять душ и переодеться.
Он позавтракал йогуртом с овсяными хлопьями и выпил еще кружку кофе, сваренного из только что поджаренных зерен. Прежде чем выйти из дома, позвонил Эстобану Туру и назначил ему встречу на утро.
Отец Родди принадлежал к поколению, которое осуществило революцию на Кубе. Сверстники же Родди больше интересовались модными шмотками, современными танцевальными мелодиями, американскими долларами. Их смущал энтузиазм иностранцев континентальной Южной Америки, с помощью которых Третий отдел разведывательной службы Кубы организовывал там восстания. Родди поставил свою машину в некотором отдалении от портового района, где в полуразвалившемся здании обосновалось Управление. В здании было много дверей, что позволяло посетителям выходить и входить с людных улиц незамеченными.
Плохо освещенный кабинет Эстобана на первом этаже с застоявшимся запахом табака и пота напоминал казарму. Хотя это была большая комната – больше тридцати шести метров, – из мебели здесь стояли только дюжина директорских кресел с залатанными сиденьями да крытый фанерой стол для совещаний. Крышка стола была испорчена пятнами от кофейных чашек и следами погашенных об стол сигарет. Сам Эстобан – небритый, в потрепанном коричневом костюме из полиэстра – выглядел столь же неопрятно.
– Ну, с чем пожаловал? – спросил он, указывая Родди на стул, и, откинувшись назад, уставился на него.
– Тот человек, который тебе нужен – Трент, – начал было Родди. Глаза Эстобана утратили вдруг всякое выражение и блеск.
– Кажется, я заполучил его для тебя, – продолжал Родди.
Он вынул карту северного побережья Кубы и, развернув ее на столе, повторил рассказ Марко Рокко об обстоятельствах, при которых затонула "Красотка". Военно-морская разведка Кубы проявила интерес к показаниям американца, и Родди запросил в Министерстве иностранных дел все материалы, появившиеся в печати об этом деле.
Сообщения о том, что яхта была потоплена артиллерийским огнем, вызвали целый поток писем от британского и новозеландского правительств. Были запросы и от страховой компании Ллойда.
– Яхта была застрахована на сумму в двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, и Ллойд не желает выплачивать страховку, пока не выяснены обстоятельства, при которых она затонула. – Родди подвинул к Эстобану папку с копиями документов. – Заинтересованные стороны стали искать, кто бы мог выяснить эти обстоятельства, и наш агент назвал имя Трента. В конце концов его наняли для этой работы.
Отвалившись от стола, Эстобан одним пальцем перелистывал страницы в папке. Казалось, его совершенно не интересовало содержание бумаг. Наконец он взглянул на Родди.
– Яхта находится в кубинских водах? – спросил он.
– Возможно, а если нет, то где-то очень близко. Так мы полагаем, – сказал Родди. – Если нам удастся установить на снаряжении Трента радиомаяки, тогда он от нас не уйдет.
– Аппаратуру из техотдела разведывательной службы? Чтобы я засветился на этой операции? – Эстобан прижал письмо, которое читал, кончиками пальцев и улыбнулся Родди, но взгляд его при этом остался непроницаемым. Он захлопнул папку и швырнул ее с такой силой, что она перелетела через стол и упала на колени Родди. – Он мне нужен живым, Родди. Замани его на берег!
***Весь день Трент был занят – заказывал провиант и оборудование, проверял механизмы, заряжал баллоны. Старик сторож привез ему поздно вечером коричневый конверт, в котором, как сказал полицейский, были судовые документы "Золотой девушки".
Трент подождал, пока старик уйдет, и только тогда вскрыл конверт. Скелли прислал факс с докладом американской береговой охраны, в котором перечислялись случаи неисправности главных маяков на кубинском побережье в течение последних трех недель со времени отплытия "Красотки" из Анголы. Самый короткий период неисправности продолжался двадцать минут, а самый длительный – три часа. Не было случая, чтобы оба маяка выходили из строя одновременно, однако подобное происходило все чаще и чаще. В конце концов Международное агентство по мореходству опубликовало сообщение о том, что оба маяка будут поставлены на ремонт в течение 48 часов. "Красотка" затонула на вторую ночь ремонтных работ, и с тех пор сообщений о неисправности маяков больше не было. Ясно, что потопление "Красотки" было спланировано при участии кого-то из служащих, имевшего доступ к маякам. По словам О'Брайана, какой-то латиноамериканец, имевший связи с Кубой, следил за ним с момента его свидания с Пепито до тех пор, пока он не сообщил Роджертону-Смиту, что намеревается вести подводный поиск яхты. Трент мог разработать десяток версий на основе этих двух фактов, и именно поэтому не стал особенно беспокоиться.
Вместо этого он сел в надувную лодку, поплыл на берег и позвонил Аурии по телефону-автомату.
***Аурия и Марко Рокко, вместе с Ричардом Хьюиттом, прилетели из Нью-Йорка в аэропорт острова Парадайз. Марко, уверенный в своей неотразимости, разумеется, первым прошел таможенный досмотр и иммиграционную регистрацию и покинул здание аэровокзала. На нем были выгоревшие хлопчатобумажные брюки, майка с короткими рукавами, кроссовки и широкополая шляпа. На плече висела синяя нейлоновая сумка, к ручкам которой были привязаны ласты для плавания. Небрежно размахивая солнечными очками, он громко закричал Тренту:
– Эй, шкипер, как дела? – и сжал его в своих медвежьих объятиях, хлопая по спине и приговаривая:
– Как я рад тебя видеть!
Такое горячее выражение чувств, хотя бы и поверхностных, казалось искренним, и Тренту было трудно устоять. Вспомнив о сестре, Марко бросил сумку к ногам мужчины и, пробравшись через толпу, подхватил вещи Аурии.
За Аурией тащился Ричард – как всегда неловкий, одетый не по погоде. Высокий и тощий, с крючковатым носом, он, впрочем, вполне мог бы показаться красивым, если бы не его вечная неуверенность в себе и закомплексованность. В противоположность ему Аурия – плотно сбитая, мускулистая, с короткой стрижкой – сошла бы за профессиональную теннисистку или за инструктора по подводному плаванью на одном из фешенебельных курортов Нассау. Но Трент сразу же почувствовал, что за те несколько дней, пока они не виделись, что-то в ней изменилось. Если раньше ее переполняли эмоции, с лица не сходила безудержная улыбка, то теперь она была сдержанна, даже по-деловому суховата. Трент наблюдал за ней, и у него нарастала уверенность в том, что она действует по чьей-то указке; действует против своей воли, подчиняясь какой-то силе, и злится и стыдится, что попала в западню.
