Фридрих Незнанский - Игры для взрослых
— Ты сегодня как неживая, — сердито проговорил Директор, когда Надя с отсутствующим видом выполняла его короткие приказы.
— У меня голова болит, — виновато улыбнулась Надя. Еще не хватало, чтобы он пожаловался Кену.
— Это у моей жены вечно голова болит. А я бабки плачу за то, чтобы видеть на твоем лице улыбку и желание. Большие бабки! И не позволю портить мне удовольствие!
Директор был редким брюзгой, и Надя надеялась, что даже если он пожалуется, то администрация только для виду пожурит ее.
Девушка прижалась к нему всем телом и томно зашептала в волосатое ухо:
— Милый, ну будь лапонькой, я так тебя люблю!
Но Директор уже сердито сталкивал ее с себя и хмурил кустистые брови.
— Все удовольствие испортила!
Надя едва сдержалась, чтобы не послать его к черту. За это ее точно отдали бы на растерзание Сэму. И она нежно похлопала клиента по голой заднице.
— Я сделаю все, что вы прикажете, мой господин.
— Да пошла ты! — сердито отозвался он, одеваясь и тщательно приглаживая волосы.
Все. Наказание ей обеспечено.
Надя обреченно вздохнула.
8
Сначала Насте показалось, что она ослепла. Ее охватил ужас, и она изо все сил таращила глаза, но вокруг была сплошная чернота. Чернота ночи. Но ночью, даже самой темной, не бывает такой непроглядной черноты. Так бывает в помещении, где ни окон, ни дверей, ни единого светлого предмета, на который можно ориентироваться. Так было в бабушкином чулане, когда старший брат Петька запер ее, чтобы напугать. Она испугалась и так заорала, что прибежала бабушка, хотя все утверждали — старушка без слухового аппарата ничего не слышит. А его она держит в шкафу и прилаживает к уху только в особо торжественных случаях, когда приходят гости. А в тот раз она услышала дикий вопль внучки без всякого аппарата. Петька получил такую взбучку, что долго дулся на всю семью.
Настя попыталась закричать, но губы не разжимались, и, кроме мычания, никакого звука издать не удалось. Губы словно склеили, даже язык не может их раздвинуть. Тянущее ощущение на щеках подсказало ей, что рот у нее действительно заклеен. Скотчем. Все тело болело, сидеть было просто невозможно от боли, и она попыталась встать, но и ноги были связаны. Настя поняла, что она связана по рукам и ногам и к тому же привязана к стулу. Попыталась оттолкнуться ногами от пола и таким образом сдвинуть стул с места, но и это не удавалось. Как больно сидеть! Внутри нее все полыхало огнем, саднящая боль была нестерпимой, и Настя даже не могла разрыдаться, она только мычала и чувствовала, как горячие слезы потоком льются по щекам. Ее охватило отчаяние. Перед широко раскрытыми глазами мелькнули картины: вот ее заталкивают в машину, везут куда-то, машина останавливается на перекрестке, ей удается повернуть голову и она замечает на угловом здании название улицы. Какая же улица? Надя в отчаянье мотает головой, пытаясь заставить себя вспомнить улицу. Но тщетно. Мелькают огни, громкая музыка взрывает барабанные перепонки, потные лица девчонок и ребят отражают неоновый свет, слышатся смех, громкие крики… «Я схожу с ума», — подумала Настя. И опять замотала головой. Нужно взять себя в руки. Что с ней случилось?
Она была на дискотеке, с подружками. Они отрывались по полной, потому что вчера сдали последний экзамен в медицинское училище. Конечно, веселье было немного отравлено тем, что на истфак в институт она провалилась. И мама сказала: «Не терять же целый год. Поступай в медицинское училище. Даже если на будущий год поступишь в институт, хоть уколы научишься делать. Всегда пригодится». С новыми подружками решили отметить поступление, и мама отпустила. Хотя папа возражал. Но Петька вступился, сказал, что хватит девчонку держать на привязи. Так она и мальчика себе никогда не найдет. И за кого тогда замуж выходить? Все посмеялись и отпустили.
Было весело, пока какой-то парень не стал к ней приставать. Настя вежливо отшивала его. Потом уже, в машине, она поняла, что ее выбрали. Отметили. Потому что она красивая. Она лучше всех своих подружек. Так ей говорили не раз, но Настя к своей внешности относилась спокойно. Считала, что это не ее заслуга. И чем тогда гордиться? Лучше бы ей природа дала побольше ума, тогда она поступила бы в институт.
На дискотеке они напрыгались, взмокли, пот струился по спине, и у Насти возникло желание выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Девчонки отмахнулись, потому что плясали, как ненормальные, и она вышла одна. И тот парень за ней. Он опять стал приставать, Настя отступала к краю тротуара, и тут мужик, сидящий на заднем сиденье в припаркованной машине, распахнул дверцу. Она даже подумала, что он хочет прийти к ней на помощь. Но парень втолкнул ее в машину, прямо к этому в руки. Ее схватили и скрутили мгновенно, она даже пикнуть не успела. Парень запрыгнул следом за ней и машина рванула с места. Ее сжали с двух сторон, все молчали, Настя была в шоке и только спросила: «Куда вы меня везете?» — «Прогуляться», — криво усмехнулся мужик и больно сжал ее грудь. «Не трогай ее, — это уже сказал водитель. — Чтобы синяков не было». — «А давай эту себе оставим!» — заржал мужик. «За такую красоту нам бабок отвалят». Водитель ехал быстро, и Настя не узнавала район. Она здесь еще не бывала. Водитель только давал команды. «Заклей ей рот. Нагни голову». Но на светофоре Настя опять успела заметить синюю табличку с названием улицы. Какая же улица? — мучительно пыталась вспомнить она. И не могла.
Ее привезли к высокому дому. Сколько этажей? Шесть, семь? Дом старый, начало двадцатого века. Стиль ампир. Она успела заметить это в считанные секунды. Пока ее быстро не втолкнули в подъезд. Потом распахнулась дверь, дядька в светлом костюме расплылся в улыбке, увидев ее. И приказал стоящему за ним парню бандитского вида: «Отведи ее». Она осталась стоять, пока в комнату не зашел тот в светлом костюме. Он удовлетворенно поцокал языком и задал дикий вопрос: «Целка?» Настя сразу и не поняла, а когда до нее дошло, кровь прилила к ее лицу. Она слышала это слово, но обычно его произносила дворовая шпана или шпана с телеэкрана. А круг ее общения был совсем иным. И она восприняла это слово как оскорбление. Надменно вскинула голову и, вложив всю язвительность в свои слова, спросила: «А какое ваше дело?» — «Целка!» — удовлетворенно отметил этот негодяй.
Последующие события мелькали в ее памяти, как картинки в калейдоскопе. Вот заходит моложавая женщина с безупречной прической и в стильной одежде, словно с картинки-модного журнала. Отводит ее в ванную, наполняет водой и выливает из флаконов ароматические вещества. Через некоторое время приходит за ней и колдует, священнодействует над Настей, словно готовит к визиту короля. Настя в ступоре наблюдает в зеркало за легкими и уверенными движениями женщины. Юлия, так она назвалась. Как она может работать в таком месте? Как ей не противно? Как не совестно? Насте не дают опомниться и выводят в общую комнату, где сидят девчонки. Глаза разбегаются — они все такие разные, но ни одна не показывает ни малейшего признака тревоги. Они привычно ждут. Настя уже давно поняла, зачем ее привезли сюда. Но она не хочет! Она ни за что не сдастся! Как они все могут? Почему молчат? Почему не возмущаются, не бунтуют? Им это нравится? Или у них нет выхода и они смирились? Девушки смотрят на Настю, во взглядах всех любопытство. Некоторые смотрят с завистью — Настя знает почему: она очень красива. После того как над ней колдовала Юлия, она себя не узнала. Из зеркала на нее смотрела красавица, Снежная королева. Такая же бледная, с нежным румянцем на щеках, с голубыми глазами, обрамленными пушистыми ресницами. Это была не Настя. Но это была Настя. «Не сдамся!» — твердо сказала она себе.
Когда ее отвели в комнату и зашел уродливый мужчина, похотливо улыбаясь и протягивая к ней свои грубые руки, она гневно бросила:
— Уберите свои руки!
Улыбка тотчас же исчезла с его лица. Похотливость сменилась сначала недоумением, потом вдруг его большие губы растянулись в улыбке.
— Сюрприз? — Он не понял. Он подумал, что она с ним играет. Набивает себе цену. Потому что он знал: сейчас эта невинная девочка достанется ему. А поначалу поломается, поскольку знает цену своей невинности.
— Уйдите, вы мне омерзительны! — оттолкнула она его, когда он попытался обнять ее.
Он непонимающе взглянул на нее. До чего же противная рожа! Как будто природа поскупилась на доработку этого грубого, сделанного несколькими небрежными движениями резца. Это не человеческое лицо, это шарж на человека.
Настя заметила, как опять меняется его лицо. Теперь оно выражало обиду. «Он обиделся!» — с изумлением поняла она.
— Посмотрите на себя в зеркало! Вы — старый уродливый… козел! — Неожиданно для себя Настя выкрикнула слово, которое никогда не употребляла, потому что считала его оскорбительным.
