Мила Серебрякова - Завещание английской тетушки
Когда высокий седовласый старец распахнул дверь, часы показывали восемь вечера. Увидев гостью, пенсионер заулыбался.
– Лианочка, а мы не ждали тебя сегодня.
– Добрый вечер, Юрий Борисович. – Виноградова протянула старику сумки. – Положите продукты в холодильник и поставьте чайник. Что-то я продрогла.
– Ну зачем ты опять столько накупила, так потратилась? Я же говорил, у нас все есть. Да и денежки имеются.
– Юрий Борисович, не начинайте старую песню, я все равно не прислушаюсь к вашим словам.
Старик погрозил Лиане пальцем:
– Жаль, Зойка моя померла, не увидела, как Леньке повезло. Ты настоящая, Лиана, ты чудо. Таких девушек уже нет.
– Смотрите, Юрий Борисович, не перехвалите меня.
– Ну ступай, ступай к Леониду, а я на кухоньке поколдую.
Прежде чем открыть дверь в большую комнату, Лиана спросила:
– Как он сегодня?
Дед пожал плечами.
– Как и вчера, и позавчера… без изменений. Днем приходила медсестра, сделала укол, потом Ленька смотрел телевизор, а сейчас вроде задремал.
Виноградова прошла в комнату, нащупала выключатель и включила свет.
Леонид быстро закрыл глаза.
– А вот притворяться спящим не обязательно, – нараспев произнесла гостья. – Не успел ты, Ленчик, меня обмануть.
На губах Леонида заиграла улыбка.
– Один-ноль в твою пользу.
Отодвинув чуть в сторону инвалидное кресло, Лиана села на край кровати, на которой возлежал Леонид. Проведя рукой по его густой русой шевелюре, девушка заметила:
– По-моему, у тебя изменился взгляд.
– Помрачнел?
– Напротив, стал более веселым.
– Ну. Хм, вряд ли.
– Нет, серьезно. И вообще, в последнее время ты выглядишь великолепно.
– Неуместная лесть.
– Ленчик, это не лесть, а правда. Да ты сам разве не видишь в зеркале, когда бреешься? Красивый, молодой голубоглазый блондин. Не мужчина – мечта.
– Ты забыла упомянуть, что у мечты парализованы конечности и она вынуждена передвигаться на ненавистном инвалидном кресле.
– Пустяки, не хватало еще зацикливаться на всякой ерунде. Не пройдет и года, как ты отправишь на свалку инвалидную коляску и начнешь отплясывать.
– Твоими бы устами… – Леонид усмехнулся.
Лиана помрачнела.
– А вот у меня действительно плохие новости.
– Заболела?
– Я не беременна.
Леонид моргал длинными ресницами, не зная, как реагировать. Наконец протянул:
– Ну-у, может, оно и к лучшему.
– Шутишь?
– Лиан, ты меня прости, но я… Короче, я много думал и пришел к выводу, что нам… лучше расстаться.
Виноградова вздрогнула.
– Повтори, что ты сказал… Расстаться? Никогда – слышишь? – никогда я тебя не брошу! Ты любовь всей моей жизни, я тебя боготворю. Одним тобой живу! Не смей больше говорить мне такие вещи.
– Но наши отношения нестандартны, они ненормальны.
Лиана встала.
– Это из-за моего желания поскорее забеременеть, да? Ну признайся, тебе неприятно, что я выбрала в качестве отца ребенка Костика?
– Не в том дело, – отрешенно буркнул Леня.
– Нет, в том, я по твоим глазам вижу. Леня, милый, дорогой, я же тебе уже объясняла. Просто так нужно. Ну пойми, у меня очень мало времени, мне нужен… нужен ребенок. Я не могу зачать от тебя, поэтому выбрала Костика. Поверь, Григорьев интересует меня исключительно как…
– Не продолжай.
– Сначала ты меня поддерживал, мы строили планы, и все казалось идеальным. Я рожаю ребенка, выхожу за тебя замуж, и жизнь превращается в сказку.
– Ну да, ведь одновременно ты становишься наследницей многомиллионного состояния.
– Вот именно, Леня, поэтому я и езжу к Григорьеву. Меня от него мутит, но другого выхода я не вижу. Ощущаю себя предательницей, гадкой, мерзкой, но время, чертово время, не терпит.
Лиана упала на колени и уткнулась Леониду в грудь.
– Прости меня, прости, любимый. Я жестокая женщина, прости.
– Успокойся.
– Поклянись, что никогда больше не произнесешь слов о нашем расставании.
– Я хотел сделать лучше для тебя. Подумай сама, для чего тебе муж-паралитик? Хочешь взвалить на плечи обузу?
– Ты не обуза. Врач сказал, что у тебя есть все шансы встать на ноги.
– Врач лукавил.
– А вот и нет. Ты встанешь, обязательно встанешь! Я горы сверну, но добьюсь своего. А касательно Костика… Предлагаю забыть его на веки вечные. Не вспоминай Григорьева, представь, что я его выдумала, а главное, помни: без тебя мне незачем жить на свете.
Прижавшись к щеке Леонида, Лиана в шутку заметила:
– Какой ты колючий. Почему не побрился? Давай я сейчас принесу…
– Стой! Я не чувствую своего тела ниже пояса, но с руками и глазами у меня порядок. Прекрати нянчиться со мной, как с годовалым ребенком.
– Уже прекратила.
Леонид долго смотрел в потолок, а затем спросил:
– Как обстоят дела с главной проблемой?
Виноградова резко отстранилась.
– Пока никак.
– Меня это здорово беспокоит, Лиана.
– Ничего не говори, я знаю, необходимо действовать, но мне страшно и…
Договорить она не успела. В комнату зашел Юрий Борисович.
– Лиана, дочка, чай готов.
– Спасибо, Юрий Борисович, мы уже идем.
Леонид запротестовал:
– Я не встану.
– Леня, не хандри.
– Пейте чай без меня.
– Ни за что. Я купила свежайшие круассаны, ты обязан попробовать.
– Принеси сюда.
– Нет. Давай поднимайся. Юрий Борисович, помогите.
Старик приблизился к Леониду, но тот вытянул вперед руку.
– Нет, папа, не надо. Я сам. Лианка, встань сюда, а кресло подвинь ближе к кровати…
На кухне троица наслаждалась вкусом сдобы и крепким чаем. Юрий Борисович травил анекдоты, а Лиана с Леонидом, покатываясь от хохота, изредка бросали друг на друга встревоженные взгляды.
ГЛАВА 8
Поднявшись по ступенькам, Катка толкнула деревянную дверь и оказалась в крохотном помещении, заполненном табачным дымом. В горле запершило, она начала кашлять.
За столиком сидели двое мужчин: Леонтий – жилистый брюнет лет тридцати пяти и пенсионного возраста круглый дядечка с красным лицом и шрамом на правой щеке.
– О, какие гости к тебе пожаловали! – прогудел краснолицый. – Откуда ж такая красотка к нам притопала?
Копейкина смутилась.
Леонтий встал.
– Если не ошибаюсь, вы Катарина?
– Она самая.
– Алиска про вас рассказывала.
– Нам надо поговорить. – Катка покосилась на мужика. – Наедине.
Издав смешок, дядька нехотя поднялся из-за стола.
– Понял, не дурак. Уже ухожу.
– Петрович, ты завтра заскочи, я Женьке передам насчет подфарника.
– Угу. Только не забудь ему еще про карбюратор сказать. Хочет иметь нормальную тачку, пусть сам вовремя суетится.
Обменявшись с Петровичем рукопожатием, Леонтий закрыл за ним дверь и уставился на Катку.
– Присаживайтесь.
– Можно вас попросить открыть окно… Здесь накурено так, что хоть топор вешай.
– Ну почему нельзя? Сейчас сделаем. – Виноградов открыл форточку, и в комнатку сразу влетел морозец.
Опустившись на раскладной стул, Катарина внимательно смотрела на Леонтия.
– На меня и в ментовке так пристально не смотрели, – усмехнулся Виноградов. – О чем базарить будем?
– А Алиса…
– Должен сразу вас предупредить: я не намерен ворошить прошлое.
– Хорошо, тогда давайте поговорим о настоящем. Например, об убийстве Аллы Денисовны Савушкиной.
– Поговорить-то, конечно, можно, но я понятия не имею, кто такая Алла Денисовна Савушкина.
– Ей было известно, кто убил вашу сестру.
– Не факт.
– Как не факт? Как раз факт! Савушкина звонила Лиане и Алисе, она утверждала…
– Утверждать можно что угодно, – осадил Катарину Леонтий.
Она раздраженно бросила на стол перчатки.
– Меня несколько удивляет ваша реакция. Вы отсидели по ложному обвинению, а теперь, когда появилась возможность узнать, по чьей вине вас лишили свободы, проявляете полное равнодушие.
– Вы верно подметили – я отсидел. Отмотал срок, оттрубил… Называйте как хотите. Какой смысл возвращаться назад?
– Ну хотя бы для того, чтобы узнать имя настоящего убийцы.
– Мне оно не интересно.
– А справедливость? – вскинула голову Катка. – Справедливость вас волнует? Савушкину отправил на тот свет убийца Полины… по крайней мере, я в том ни секунды не сомневаюсь. Получается, и второе убийство сошло негодяю с рук. Вам ли не знать, каково это, когда невиновный попадает за колючую проволоку.
– Не надо брать меня на жалость.
– Судить будут мужа моей знакомой – Арсения Клюева. Он не убивал Аллу, но улики свидетельствуют против него. Дежавю, Леонтий! Арсения постигнет та же участь, что и вас. Проявите сострадание к ближнему, не позвольте преступнику остаться на свободе.
– К чему вы клоните, Катарина? – Виноградов закурил. – Ну хорошо, я готов вам помочь. Но ответьте, чем? Мне неизвестно абсолютно ничего конкретного, мы с вами станем толочь воду в ступе. Ненавижу трендеть без толку! По мне, пустой треп – самое неблагодарное занятие.
