Михаил Нестеров - Позывной Пантера
Сергей намеренно прошел тенистой стороной старой мечети, проверяя, даст ли Джавгар команду своим людям обработать наглеца.
Сталь клинков сверкнула на заходящем солнце красновато-голубым светом. Марка всю военную жизнь учили не бояться ножей. Он всякие повидал охотничьи, боевые с зазубринами и с желобками для стока крови, или вот как эти, больше походившие на ятаганы. Нож хорош в двух случаях - когда он в твоих руках и когда он в теле противника.
Одного нукера, видимо, в какой-то вонючей школе учили пырять снизу вверх, второго натаскали работать в паре и протыкать жертву сверху. Марк знал столько приемов ухода от ножа и владения холодным оружием, что он мог бы написать книгу о тактике боя на ножах. Его учили выживать в тайге, одним только ножом делать себе сносное жилище, противостоять диким зверям и добывать пищу.
Марк одинаково хорошо работал обеими руками, но предпочтение отдавал правой. Оба нукера стояли перед ним и держали хорошую дистанцию в два шага. И Марк на "автопилоте" сделал то, чему был хорошо обучен: резко шагнул в сторону - под неудобную левую руку, выстраивая противников в одну линию.
Ближний к нему дагестанец, по наблюдению Сергея, работал как испорченный экскаватор, то есть держал нож довольно грамотно - лезвием к себе, однако угадывалась в нем прямолинейность. Из такого положения он мог произвести только один, секущий удар в горизонтальной плоскости. Он стоял вполоборота к Марку, правая рука с ножом под локтем левой, выставленной чуть вперед. Подполковнику хватило мгновения представить, отмечая угол сгиба вооруженной руки, куда именно и по какой дуге будет нанесен удар: секущий в шею.
И он не стал отклоняться назад, пропуская удар, чтобы тут же сократить дистанцию и контратаковать одной рукой. Он выбрал другой, более стремительный и эффективный прием - резко бросился к противнику в тот момент, когда его рука сорвалась с места, описывая дугу. Проводив краем глаза уходящий и красиво сверкнувший на красноватом солнце клинок, он заблокировал атакующую руку в зоне локтя.
Остальное было делом техники. Правая рука Марка сжала кисть атакующей руки противника, левую он молниеносно просунул под локоть той же вооруженной руки и встретил пальцы своей левой. Все, Марк накрыл руку, проведя болевой прием.
Но то было только началом наработанной связки. К тому же за противником, который еще не успел вскрикнуть от боли, находился еще один. Прогибаясь, Марк поднырнул под руку соперника и оказался спиной к нему - но лицом к другому. Расстояние как раз позволяло подполковнику нанести короткий и хлесткий удар ногой. Бил он в пах, сильно и наверняка. И снова занялся первым, который буквально висел на его плече с рукой, взятой на перелом. Марк быстро развернулся, рванул руку вниз, продолжая удерживать ее сцепленными вместе руками, и предплечьем левой резко надавил на локоть. Раздался хруст. Рука противника, сломанная в локте, вывернулась в обратную сторону.
Пора бросать его и сосредоточиться на втором, который к этому времени только начинал приседать и корчиться от боли. Но времени хватило еще и на то, чтобы вывернуть сломанную руку первого так, чтобы тот рухнул на колени. И появился хороший момент для атаки ногой. Марк, отпуская наконец руки, двинул противника коленом в челюсть. Удар был такой силы, что противник замертво рухнул на землю, сгибая ноги в коленях, как тряпичная кукла.
Прямые удары - конек Марковцева. Короткий прыжок в сторону противника - и каблук ботинка ударил в голову второму дагестанцу, опустившемуся на колени.
Нет, не их инструктором по рукопашной был Пантера с позывными "Один-четыре", иначе пришлось бы подполковнику повозиться.
Сергей никогда не действовал прямолинейно и учил своих бойцов чаще смещаться в сторону. И сам вставал на помост, демонстрируя тактику рукопашного боя. Сейчас он сделал все просто - одним лишь движением выстроил друг за другом кажущихся неустрашимыми бойцов и по одному перебил их за считанные мгновения. И даже дыхание его почти не участилось. И не понадобился пистолет, который Марк демонстративно поправил под рубашкой. Ровным голосом он спросил Джавгара, стоящего на удалении:
- Так кто убил каперанга Бондарева?.. Я все равно узнаю. А твоих нукеров перебью парами или по одному. Ты видел, я умею это делать. Только в следующий раз кулаками махать не буду, а перестреляю, как свиней.
Глава 8
Панкисский ад
1
Лондон, 27 июня, четверг
Йен Шоу подробно отвечал на вопросы, связанные с его пребыванием в плену; в Ахметском районе Грузии он провел больше года, а с момента освобождения прошло несколько месяцев. Что еще от него хотят? Англичанин даже в рассказах не хотел возвращаться в ад, откуда его вытащили грузинские спецслужбы не без давления на них англо-американской стороны.
Как таковой, операции по его освобождению не было. Просто однажды ночью (на улице хоть глаз выколи) его вывели из подвала дома в селении Омало и посадили в легковую машину. В Дуиси, не снимая плотной повязки с глаз, его пересадили в автобус, где с кавказским пленником наконец-то заговорили. Причем на английском. Скверном английском, с гортанным придыханием, нарочито картавым "эр" и излишне шипящей "ша". Винегрет, одним словом, который, однако, наполнил уставшие глаза англичанина слезами. А им нет выхода - плотная повязка все еще стягивала голову миротворца. А где-то в глубине сознания зарождалась острая жалость. Представитель Миротворческой миссии на Северном Кавказе, желавший мира и прибывший за этим в Чеченскую республику, остро жалел, что находится в автобусе, а не в самолете. Реактивном самолете, который за считанные минуты доставил бы его на родину. Туда, где можно спрятаться за пластами тумана, точнее, сделать вид, что ничего не видно, что уши заложило молочной пеленой. "Ничего не вижу, ничего не слышу..."
Когда с него сняли повязку, он узнал в одном из сопровождающих кистинца по имени Ахмед; кистинцев называют кузенами чеченцев, об этом Йен Шоу узнал уже будучи в Панкисском ущелье. Ахмед несколько раз беседовал с пленником, все выпытывая о родственниках англичанина, руководителях и коллегах организации, от имени которой он поехал защищать мир в "маленькой Чечне". Йен и представить себе не мог, что там и окажется: "маленькой Чечней" называли Панкиси, по сути - преступный анклав с учебными лагерями ("Центрами", как любят называть их сами чеченцы) по подготовке профессионалов психологической и идеологической пропаганды, диверсантов, подрывников; в лагерях обучали методам партизанской войны. По слухам, которые проникали сквозь крепкие стены узилищ и которые не расходились с разведданными российских спецслужб, количество чеченских боевиков в селах ущелья колеблется от четырех с половиной до пяти сотен; подавляющее большинство имеет статус беженцев.
Йен одно время сидел вместе с русским десантником, тот на пальцах объяснял англичанину, что хочет бежать. Но Йен, глядя на изуродованного пленника, качал головой: десантник получил серьезную травму головы, часто впадал в прострацию и повторял одни и те же цифры, обращаясь к товарищам по несчастью: "Восемь километров в длину и четыре в ширину", тут же приводил Другие данные, касающиеся размеров Панкисского ущелья: "Восемнадцать в длину, два - в ширину"; он походил на "дауна" из кинофильма "Человек дождя". Шагал по подвалу, словно мерил ущелье, ставшее для него конечным пунктом назначения: за два месяца до освобождения Йена десантника забили палками прямо перед маленьким зарешеченным оконцем подвала.
Тронуться умом можно было не только от близости с российской границей - это перевал Шатили, но и от бездействия грузинских властей. С трудом, но можно было бы понять их, если бы чеченцы облюбовали неприступный край среди непреодолимых гор или непролазных болот, - однако в селах Панкиси есть хорошая телефонная связь, регулярное автобусное сообщение. И много чего, что никак не поддавалось объяснению. Как объяснить поведение маленьких чеченцев, детей, которые играли в войну, "мочили" русских, а в перерывах бегали мочиться в окна подвалов, где томились не только русские, - русские для них, во всяком случае, те, кто сидит за решеткой, с ними можно делать все, что угодно, даже взять палку и размозжить пленнику голову.
...В тот раз кистинец затронул другую тему, о свободе, которая наконец-то пришла к англичанину.
Йен согласился встретиться с человеком из российского посольства в Лондоне в кафе, расположенном в бедном квартале столицы Англии Докландсе. Отклонил возникшую идею уведомить о просьбе военного атташе местные власти. Поначалу он полагал, что обязан кому-то, хотя бы английской разведке, не говоря об организации, на которую работал, - Миротворческую миссию на Северном Кавказе он покинул по причине ее недееспособности, бесполезности в вопросах мира и права: ни того, ни другого на свете не существует, лишь их муляжи. В этом Йен Шоу убедился на собственной шкуре. Ладно бы там речь шла о поединках с ветряными мельницами...
